Повелитель моря

Отдав Анри послание дона Педро, губернатор указал ему на кресло, приглашая снова сесть, и с видом, не терпящим возражений, сказав супруге:

— Пойдёмте, графиня, — повёл её из комнаты.

Выйдя следом за семейной четой, слуга закрыл за собой дверь…

Опустившись на прежнее место, Анри некоторое время прислушивался к приглушенным голосам, доносящимся из коридора, но, вспомнив о письме, повернул его лицом и прочёл:

«Сеньору Андресу Генри Руис Верну, торговцу из Белиза».

Перевернув письмо на оборотную сторону, он обратил внимание на сургучную печать. Бывая по торговым делам в Сантьяго-де-ла-Вега и заверяя сделки городской печатью в кабильдо, Анри хорошо знал, какие символы дают правовую силу документам. Эти же символы — крокодил с разинутой пастью под изображением форта Санта-Каталина, были втиснуты в сургуч и на документе, дающим ему право на асьенду. Но сейчас она была гораздо сложнее, с множеством новых деталей, которые Анри не смог разглядеть. Не теряя больше время, он сломал сургуч и углубился в чтение:

«Его Превосходительство генерал-капитан Ямайки дон Педро Нуньо Колон де Португаль-и-Кастро, VI герцог де Верагуа и де ла Вега, маркиз Ямайки, маркиз де Вильямисар, VI граф де Хельвес, гранд Испании».

Дочитав перечисленные титулы дона Педро Анри присвистнул: «Ого, какая птица сюда прилетела! Видать, его величество решил, что, даровав Ямайку потомку её первооткрывателя, обеспечит ей надёжного защитника. А король, похоже, не глуп!». Перечитав ещё раз титулы нового управителя и сеньора острова, ненадолго задержавшись на «маркиз Ямайки», Анри продолжил чтение:

«Обращается к сеньору Верну, торговцу.

В силу своей заинтересованности уведомляю Вас, что фрахтовый договор, подписанный Вами 1 дня месяца мая 1655 года от Р.Х. с генерал-капитаном Кубы сеньором Диего Ранхелем, в виду кончины последнего потерял свою силу. Дон Хуан Серезо де Саламанка, заменивший почившего, не счёл необходимым информировать Вас, полагая, что в случае нужды Вы не откажетесь от нового подписания, тем более что за свои услуги Вы уже получили более чем щедрое вознаграждение ещё до окончания войны с Англией в виде предоставленных Вам земельных угодий как на Кубе, так и на Ямайке. Посему, на основании вышеизложенного, настоятельно рекомендую Вам незамедлительно явиться в форт Кагуэй для оформления нового фрахтового договора.

В случае пренебрежения моей настоятельной рекомендацией и в отказе от предоставления Вами ожидаемой мною службы, на правах нового управителя и владельца острова Ямайка, оставляю за собой право лишить Вас асьенды и конфисковать имеющиеся там строения и рабов.

Однако, в силу дошедших до меня хвалебных характеристик Вашей особы, веря в Вашу благоразумность и преданность интересам Испании, рассчитываю на Ваше незамедлительное появление.

Форт Кагуэй, Ямайка, года 1660 от Р.Х. 25 дня месяца мая.

Завершала сиё послание размашистая вычурная подпись и личная восковая печать титулованного потомка генуэзского мореплавателя. Ещё большую официальность бумаге придавала большая сургучная печать Ямайки.

«Вот тебе и „достоин большего“! А я уж бог знает чего себе надумал!» — Анри в сердцах смял письмо. Досада сменилась обидой, но её потеснила мысль о сеньоре Альваресе: «Интересно, а что он скажет по поводу сего?».

Подумав о губернаторе, Анри прислушался. Из коридора всё ещё доносились голоса. Из-за плотно закрытой двери они были приглушёнными и разобрать отдельные слова можно было лишь у не переставшей кричать графини. Анри напряг слух. Сеньора Каталина настаивала на наказании, но кого — Анри не расслышал. «Святая Дева! — он вдруг вспомнил слова графини о больной дочери. — Уж не о контессе Исабель и её ранении идёт речь? Если да, то тот, кого требуют наказать, это я!» — Анри откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Мелькнула мысль — знают ли уже во дворце, кто ударил сеньориту Исабель, или нет, но Анри не заострил на ней своё внимание. Какая разница? Всегда благосклонная к нему Судьба вдруг решила сыграть с ним злую шутку — ему придётся быть наказанным за девушку, которую он едва знал, а та, которая заняла место в его сердце, даже не обратила на него внимания! Анри вздохнул. О том, стоит ли исполнить «настоятельные рекомендации» дона Педро и как сильно ударит по его состоянию лишение на Ямайке плантаций сахарного тростника, цитрусовых, бананов и строящейся мануфактуры для производства рома, думать не хотелось. Грусть змеёй вползла в сердце, сжав его до боли.

Шум в коридоре внезапно стих. Анри открыл глаза и напрягся, повернувшись лицом к двери. В этот же момент она распахнулась, и вошёл сеньор Альварес. Губернатор виновато улыбался, разводя руками, как бы прося прощения за сцену, свидетелем которой стал Анри, но его лицо, покрытое красными пятнами, выдавало, как дорого ему стоила эта улыбка.

Молодой человек поднялся, опуская голову, но граф жестом указал ему на кресло, приглашая опять сесть. При этом он заметил в руке торговца измятый листок бумаги. Улыбка сползла с лица сеньора Альвареса, сменившись удивлением. Ничего не сказав, он прошёл к дивану, кряхтя сел и лишь потом, когда Анри вновь занял своё место, обратился к нему:

— Что вас так расстроило друг мой? — с почти отеческой заботой спросил губернатор.

— Полагаю, будет лучше, если ваше превосходительство прочтёт сам, — с этими словами Анри на колене разровнял письмо и, привстав, передал его губернатору.

Сеньор Альварес уткнулся глазами в текст с нескрываемым интересом, но затем выражение его лица помрачнело. Дочитав, он некоторое время сидел молча, потом подал бумагу обратно Анри и сказал:

— Неожиданно.

Проведя ладонью по лицу, губернатор остановил руку на подбородке, собираясь с мыслями. Когда он снова поднял глаза на своего собеседника, выражение его лица было задумчиво-отрешённым:

— Полагаю, вы планируете навестить генерал-капитана безотлагательно?

Анри покачал головой:

— Возможно это огорчит ваше превосходительство, но раз мой фрахтовый договор недействителен, меня ничто не обязывает к этому, даже если на Ямайку нападут англичане.

— Стало быть, вы не намерены его продлевать? — лицо губернатора ожило. — А как же ваша асьенда на Ямайке?

— Вашему превосходительству, несомненно, известно, что Ямайка не единственное место, где можно выращивать бананы и сахарный тростник, — Анри был расстроен и, не смотря на его спокойный голос, это не осталось незамеченным.

— Не горячитесь, друг мой, — ставший снова доброжелательным, голос сеньора Альвареса действовал успокаивающе. — Некоторые решения не стоит принимать в расстроенных чувствах.

Хорошо изучив интонации губернатора, Анри понял, что сеньор Альварес недоволен содержимым письма дона Педро не менее его самого. Похоже, граф воспринял прочитанное как плевок в него лично, хотя новый владелец Ямайки вряд ли планировал донесение текста этого письма до карих очей графа Альменара. Ущемлённое самолюбие требовало сатисфакции. Резкое изменение интонации губернатора подсказывало Анри, что сеньор Альварес решил поднять брошенную перчатку, которую дон Педро, скорее всего, и не бросал. Но Анри не сомневался, что именно ему предстоит стать орудием мести. Это его не порадовало. Поэтому, решив выйти из игры, он лишь ещё ниже опустил голову и спокойно ответил:

— При всём уважении к его превосходительству дону Педро я не могу исполнить его настоятельную рекомендацию, поскольку мои корабли нуждаются в ремонте.

— О, это вполне разрешимо. Меня обязали отправить в форт Кагуэй древесину и камень на восстановление Сантьяго-де-ла-Вега и строительство двух новых фортов. Но, похоже, я буду вынужден информировать генерал-капитана Ямайки что, за неимением достаточного количества нужного сырья и кораблей для его доставки, я вынужден задержать поставку на неопределённое время, — тут губернатор сделал паузу, ожидая, как Анри отреагирует и заметив удивление на лице молодого человека, хитро прищурился и продолжил: