Повелитель моря

«… А змеюка суруруку тяп солдатика за руку,

И солдатик тот сомлел да надолго заболел.

Вот такая эта сука, та змеюка сурурука![161]» — разнеслось по трактиру.

Немногочисленные посетители, слушавшие песню, одобрительными выкриками подбадривали поющих.

«Вот так же громко, наверное, солдаты в воскресную ночь обсуждали и другие подробности экспедиции и боя», — задумался дон Себастьян.

Разглядев среди пехотинцев знакомые лица, он направился к ним. Солдаты прекратили петь и поднялись. Капитан-лейтенант махнул рукой, разрешая им снова сесть и, напустив на себя добродушия, поинтересовался:

— Это кого же Господь одарил талантом стихоплётства?

Не сговариваясь, пехотинцы дружно посмотрели на смутившегося под внимательным взглядом гранда Педро Гомеса — абордажника с «Победоносца». Польщённый вниманием офицера, Педрито — так уменьшительно-ласково звали его товарищи за невысокий рост — поднялся и, ударив себя кулаком в широкую грудь, горделиво гаркнул:

— Меня, ваша милость!

Дон Себастьян с едва заметной улыбкой бросил на стол несколько мараведи и, поискав глазами трактирщика, крикнул:

— Сеньор Сандро, пива поэту! — и под одобрительные возгласы солдат, махнув слуге, вышел на улицу.

Дождь кончился. Умытое ливнем солнце уверенно раздвигало тучи, озаряя черепицу крыш и покрывая ещё мокрые улицы душным густым маревом.

Добравшись до Пласа де Монтехо, дон Себастьян отправил слугу к идальго Фернандесу просить позволения нанести ему деловой визит, а сам направился в здание кабильдо.

Поинтересовавшись у привратника где находится архивариус, приблизился к указанной двери и, недолго думая, решительно распахнул её и вошёл.

Немолодой эмплеадо[162], повернувшись на звук, недоумённо посмотрел на незваного посетителя. Его густые седые брови негодующе сошлись на переносице, тем не менее он поднялся и, пробежавшись взглядом по богато одетому визитёру, сухо спросил:

— Кто вы и что вам угодно, сеньор?

Себастьян, прикрыв за собой дверь, подошёл ближе и, нарочито осмотрев пожилого мужчину, представился. Эмплеадо отвесил ему поклон и заговорил, не поднимая головы:

— Я — архивариус Камило Санчес Муньос. Чем я могу послужить вашему превосходительству?

— Полагаю, вы были на вчерашнем кабильдо абьерто и знаете о суде над уважаемым сеньором Анри Верном? — голос аристократа был строг и высокомерен.

— Да, ваше превосходительство.

— В таком случае я не буду тратить на пояснения ни ваше, ни своё время. Мне необходимо видеть донос на сеньора Анри.

— Я с превеликим удовольствием исполню желание вашего превосходительства, но после того, как увижу разрешение сеньора алькальда предоставить вашему превосходительству все бумаги, касаемые вчерашнего суда, — учтиво глядя в пол ответил архивариус.

Дон Себастьян, звякнув одним из кошельков, неторопливо развязал его и стал неспешно выкладывать на бюро серебряные монеты, внимательно наблюдая за эмплеадо. Когда на поверхность легло третье песо, архивариус, исподлобья следивший за руками аристократа, напрягся.

— Это заменит подпись алькальда, сеньор Камило? — вкрадчиво-мягко спросил гранд.

— Возможно, ваше превосходительство, но подпись сеньора Рикардо выглядит немного длиннее, — ответил архивариус и, когда рядом с лежавшими монетами появилась ещё одна, сгрёб их и засуетился, разыскивая в ящичках бюро требуемое. — Вот то, что ваше превосходительство желал видеть. Вашему превосходительству повезло — я ещё не успел подшить этот документ к протоколам вчерашнего заседания, — и эмплеадо подал аристократу найденный лист.

Себастьян принял бумагу с такой осторожностью, словно она была пропитана ядом. Осматривая её, он сразу же отметил превосходное качество. Такая продавалась в Белизе лишь в лавке сеньора Мигеля Кастельяноса и стоила весьма дорого. Несмотря на то, что лист был несколько измят, на нём не было пятен. Вниманию капитан-лейтенанта не ускользнуло и то, что написанные чернилами строки не были размазаны, хотя и не отличались особой ровностью.

«Это явно писали не на грязном столе в трактире. Да и, похоже, автор сего послания не забыл присыпать его песком», — сделал вывод дон Себастьян. Пробежав глазами по тексту, он укрепился в уверенности, что донос — дело рук человека не бедного и образованного, знакомого не только с грамотой, но и эпистолярным жанром.

— Пожалуй, искать среди солдат смысла нет. Даже тем из них, кто умеет писать, такое не под силу. Однако рука писаки сего пасквиля не отличалась твёрдостью. Неужто угрызения совести мешали ему излагать лживые слова? — задумался Себастьян. — Может, кто-то из местных торговцев под диктовку писал? Но кто же к такому иного человека принудить мог? — перебирая мысленно обременённых властью, ломал голову над загадкой гранд. Внезапно его озарила одна идея:

«Пресвятая Дева! Да ведь эти прыгающие письмена могла вывести лишь рука человека в изрядном подпитии! Возможно, этот доноситель в каком-то питейном заведении отмечал нашу славную победу и невольно услышал солдат, обсуждавших экспедицию. Видимо, отравленный завистью к успехам Эль Альмиранте он и задумал свой коварный план, осуществив его дома… Да, звучит правдоподобно. Вот только узнать бы ещё, кто этот завистник!» — увлечённый рассуждениями, Себастьян сложил донос и засунул его за манжету.

— Мы так не договаривались, ваше превосходительство! — возмутился архивариус. — Ваше превосходительство хотел лишь видеть этот документ, а не забрать его!

— Если я удлиню подпись сеньора алькальда, мы договоримся? — деловито поинтересовался аристократ.

Эмплеадо замялся, видимо, взвешивая тяжесть возможных последствий и сумму, превышавшую его месячное жалование. Думал он недолго:

— Да, ваше превосходительство! Однако вашему превосходительству придётся обождать — я должен сделать копию сего документа, дабы его отсутствие не пало на мою седую голову суровой карой.

— Хорошо. Я пришлю за ним своего слугу через час. Но мне нужен оригинал, — с этими словами дон Себастьян небрежно оторвал угол от неисписанной нижней части листа и, вернув бумагу сеньору Камило, спрятал в манжету оторванный кусок.

Архивариус обречённо вздохнул и, побожившись, что в обмен на ещё одно песо передаст донос слуге его превосходительства, склонился в почтительном поклоне вслед уходящему гранду.

Покинув кабильдо, дон Себастьян обвёл глазами площадь в поисках Лоренсо, но не заметил его. Предположив, что тот, вероятнее всего, уже говорил с идальго Фернандесом и вскоре появится, решил дождаться в тени аркады. Прислонившись к стене, аристократ, не переставая обозревать Пласа де Монтехо, погрузился в размышления.

«Итак, что мы имеем? — Трёх сеньоров, осуждавших в пятницу поздно вечером некоего торговца, который, по их мнению, соблазнил сеньориту Исабель. Вне всяких сомнений, речь шла о адмирале и дочери губернатора, — Себастьян выловил из памяти подробности того, как после литургии он и Анри сопровождали контессы Исабель и Лауру во дворец. — Возможно, не только я был свидетелем того, как в изначально невинной беседе сеньорита Исабель открыла адмиралу свои чувства. Хотя дочь трактирщика говорила, что этот таинственный сеньор Алонсо узнал о откровениях сеньориты, подслушав её разговор с дуэньей…» — И тут аристократа осенило, — «Святая Дева! — чуть не выкрикнул он и резко выпрямился, отрываясь от стены. — Кажется, картина начинает складываться!» — но додумать дон Себастьян не успел.

— Ваше превосходительство! — долетел к нему оклик бегущего через площадь Лоренcо. — Как хорошо, что я застал вас здесь! — протараторил тот, отдышавшись, — Его милость сеньор Фернандо готов принять ваше превосходительство прямо сейчас!

— Ну что же, негоже заставлять коммодора ждать, — в привычной ему манере произнёс аристократ и, поправив шляпу, уверенной поступью направился к дому семейства Фернандесов.

161

Автор этих строк Доминик Пасценди.

162

Эмплеадо (на исп. — empleado) — конторский служащий.