Страница 7 из 52
Затем произошло внезапное, мелькнувшее движение. Главный хирург снял перчатку с правой руки. Казалось, он вставил указательный палец в шейку первой колбы. А потом перчатка снова оказалась на его руке. Великий человек повернулся к Регенту и поклонился. — И это все, что следовало сделать.
Регент изучал прикрытые капюшоном, светящиеся глаза. — Вы имеете в виду, что в вашем теле есть что-то, что пробуждает гены?
— Что-то подобное. Конечно, костная клетка должна теперь проделать дальнюю дорогу назад, полностью изменяя приблизительно пятьдесят поколений клеточных различий, с все большим количеством генов, просыпающихся на каждом этапе, пока все не будут разбужены, и будет достигнуто состояние первой клетки. Генный материал хрупок, и результаты непредсказуемы. Партеногенез - опасный процесс, в лучшем случае. Во времена войн аналогичные условия высокого уровня радиации вызывали мутации в генах сперматозоидов и яйцеклеток, пока они еще находились в организме и подвергали опасности культуры клеток таким же образом. И так и сейчас, по иронии судьбы, недавнее большое сотрясение пространства, которое потребовало этой конкретной попытки партеногенеза, само по себе может свести все наши усилия к нулю. И даже когда, как мы говорим, первые ливни сверхсветовых космических лучей, порожденных сотрясением, достигают нас.
— Но эти комнаты закрыты метровым слоем свинца, — возразил Регент. — Кроме того, сама планета лежит между этими помещениями и Узлом.
— Этого может быть недостаточно. Космические лучи были обнаружены в шахтах глубиной в несколько тысяч метров. Мы считаем, что сильнейшие лучи способны пройти целиком и полностью через всю планету Горис-Кард, сквозь никель-кобальтовое ядро. Даже с тех пор, как мы стоим здесь, через мое тело прошло несколько космических лучей.
— Как вы можете знать это?
— Моя сенсорная структура отличается от вашей структуры. Я могу обнаружить электромагнитное излучение в длинах волн, значительно ниже видимого спектра, воспринимаемого сетчаткой ваших глаз. Вот, луч ударил в эту самую склянку.
— Выбросьте ее.
Главный хирург колебался. — Интересно. Шансы на то, что луч ударил в единственную культивируемую клетку, кажутся совершенно незначительными.
— Тогда сделайте так, как вам нравится.
— Спасибо. Я хотел бы сохранить ее на какое-то время. И теперь, если Ваше Превосходительство удовлетворено тем, что вам было объяснено и продемонстрировано до сих пор, было бы лучше, если бы я завершил эти культуры в одиночку. Это займет менее часа, и затем я присоединюсь к вам в комнате поэта Омира.
— Да. Я удовлетворен. Я встречу вас там.
4. В музыкальной комнате
— Привет, доктор. Глаза Омира немного приоткрылись, и затем снова закрылись.
— Вам следует обращаться к главному хирургу с большим уважением, — сказал Хантир кратко.
Омир с дергающимися веками пытался сфокусироваться на крупном человеке. Он попытался подняться на одном локте. Только тогда он обнаружил, что был привязан к кровати.
— Должно быть, была вечеринка. Его голова упала на подушку. — Я помню, сейчас. Коронация. Я отключился. Никогда не смешивайте терцина и ямбический пентаметр. Что случилось после этого? Расскажите мне, голубые глаза!
— Мой мальчик, — сказал главный хирург, — вы пели Магистру больше двенадцати часов без отдыха, и затем вы вышли из строя. Хантир принес вас сюда.
— Магистр?
— Хирург вопросительно повернулся к Регенту, который устало присел на прикроватный стул. Старик кивнул, и хирург снова повернулся к поэту.
— Состояние Магистра является государственной тайной. Однако, по причинам, которые вы скоро оцените, нет никакой опасности в том, что вам доверена эта тайна. Продолжающееся существование Оберона Дельфьери трепещет в равновесии. В настоящее время все, что может быть сделано для него с медицинской точки зрения, было сделано. Он будет находиться под гипнозом в течение трех дней, чтобы дать шанс нашей компиляции. Когда он проснется, независимо от того, жив он или умер, это может быть его собственный умственный выбор. В одной руке он будет держать жизнь, в другой смерть. Ему остается только выбрать. Регент, конечно, желает, чтобы Оберон принял решение жить. Убедив его в таком выборе, вы сможете оказать большую услугу государству.
— С большим количеством частушек и дурных стишков?
— В некотором смысле.
— Перейдите к сути дела.
— Мы не хотим, чтобы вы снова вышли из строя.
— Хамство с моей стороны, не так ли? Омир кашлянул. Это был звук взламывающего бульканья. Он повернул голову и плюнул чем-то красным в лоток возле своей подушки.
— Для лечения заболевания ваших легких нет никаких способов лечения. Мы думаем, что вы умрете. Это может произойти быстро.
— Таким образом, вы мне всё сказали.
— Если вы умрете, то вы не сможете петь Магистру, когда он проснется, и в этом случае, он может выбрать смерть.
— У меня нет страха, — сказал Омир. — Когда он появится, я буду его ожидать. Я буду учить его играть на арфе.
Хантир был оскорблен. — Как может умирающий человек говорить таким образом?
Регент заставил замолчать своего помощника раздраженным взмахом руки. — Главный хирург сказал поэту то, что он должен знать.
— Омир Андрек,— сказал главный хирург, — мы решили, что вы будете, в некотором смысле, жить.
— В смысле?
— Вы слышали о компьютере «Римор»?
— Конечно. Это любимый проект Оберона. Я обещал ему, что окажу помощь в программировании цепей поэзии и музыки.
— Верно. И вы должны сделать это, хотя, возможно, не совсем так, как вы планировали. Хирург недолго подергал бороду под капюшоном, затем продолжил. — Человеческий мозг состоит из десяти миллиардов нейронов, большинство из которых находятся в сером веществе головного мозга. Эквиваленты этих схем в «Римор» требуют времени для программирования. Тем не менее, если бы «Римор» был запрограммирован и был готов функционировать через три дня, Оберон мог бы слушать его, когда он придет в сознание; и, слушая, его можно было бы убедить жить. Но Римор далёк от завершения.
— Я знаю это. Впервые Омир чувствовал себя неловко. — Нам требуются недели, чтобы запрограммировать электронные цепи так, чтобы они соответствовали цепям в головном мозге человека.
— Но, — сказал хирург,— если бы у нас были основные участки живого человеческого мозга, мы могли бы завершить «Римор» в течение двадцати четырех часов. К счастью, учитывая имеющееся время, нам не понадобится весь мозг. Мозжечок и продолговатый мозг были бы лишними для нашей цели, так как они имеют дело, прежде всего с более примитивными функциями, такими как внутренние органы, кровеносная система, мускулатура и кожа. Даже головной мозг не нужен полностью. Височная доля, содержащая слуховые области, и префронтальные доли, как место интеллекта, конечно, должны быть сохранены. Но большинство областей в центральной борозде мозга, отвечающие за зрение, вкус, запах и осязание, могут быть вырезаны с небольшой потерей и с большой экономией времени.
Повисла долгая пауза. На лице Омира начал собираться пот. Главный хирург невыразительно продолжал. — Предполагаемая хирургическая операция простая и безболезненная. Высшие центры сознания, конечно же, будут обезболиваться. Кровоток будет шунтироваться кардиотоническим насосом, и адекватное артериальное давление будет поддерживаться в течение всей процедуры – до, во время, и после переноса. Ткань шеи и спинной мозг будут разъединены. После этого процесс почти идентичен стерильному вскрытию черепа. Я начну с обычного бипариетального разреза, простирающегося через свод черепа от сосцевидного отростка. Мышцы височной кости рассекаются от свода черепа и удаляются из зоны операции. Для открытия свода черепа используется острый биэм, и, наконец, после того, как твердая оболочка разделена вдоль линии основного разреза, удаляется мозг. Затем начинается настоящая работа по подбору необходимых элементов и созданию тысяч связей с программным центром компьютера. Работа очень сложная и отнимающая много времени, и займет целых два дня. Вы придете в сознание на третий день. Вы проснетесь во тьме, плавающий дух без тела. Ваши единственные осязательные и моторные связи с вашей окружающей обстановкой будут вашей мозговой интеграцией в ваши исходящие звуковые цепи и ваши входящие слуховые датчики. Вы будете в состоянии говорить, петь, и полностью активировать множество звуковых инструментов оркестра, и вы будете в состоянии слышать любого присутствующего в музыкальной комнате. Вы обнаружите, что вместо того, чтобы дирижировать оркестром и хором, вы сами будете фортепиано, скрипками, духовыми, сотней инструментов и сорока голосами. Это займет у вас остаток третьего дня, чтобы обрести меру мастерства в использовании ваших новых возможностей оркестра и голоса. Вы сами будете всей музыкальной комнатой, с мультистерео, реверберацией... чем бы вы ни захотели. Думайте, Омир! Ваша болезнь неизлечима, но вы сможете жить!