Страница 67 из 70
Оба были взволнованы, но доктора Брука выдавало лишь подергивание щеки; а Крошкин папа объяснил мне, что тик доктора Брука является верным признаком предстоящего нервного расстройства, но не у него, а у других физиков.
Два утра спустя мы все еще находились в кабинете. Профессор Рейсфелд побрился, чем резко отличался от остальных. Я соснул немного и один раз ухитрился даже принять душ.
Я хотел уехать домой сразу, как только передам им все материалы, но профессор Рейсфелд попросил меня задержаться, потому что должен был приехать Генеральный секретарь Федерации.
Я остался. Домой звонить не стал - что толку расстраивать родителей лишний раз? Я бы, конечно, предпочел сам поехать в Нью-Йорк к секретарю, но профессор Рейсфелд пригласил его сюда; я начал понимать, что самые важные люди не могут не считаться с его приглашениями.
Мистер ван Дювендюк оказался стройным высоким человеком. Пожав мне руку, он спросил:
- Насколько я понимаю, вы сын доктора Сэмюэла Рассела?
- Вы знаете моего отца, сэр?
- Встречались когда-то в Гааге.
Доктор Брук повернулся ко мне,- а когда Генеральный секретарь вошел в комнату, всего лишь небрежно кивнул ему:
- Ты парень Сэма Рассела?
- И вы его знаете тоже?
- Еще бы. Он же автор блестящего труда "К вопросу о статистической обработке неподробных данных".
Я никогда не имел понятия ни о том, что папа написал такую книгу, ни о том, что он был знаком с высшим должностным лицом Федерации. Иногда мне кажется, что папа очень эксцентричный человек.
Мистер ван Дювендюк подождал, пока ученые оторвутся от доски глотнуть воздуха, и спросил;
- Что-нибудь существенное, господа?
- Угу,- буркнул Брук.
- Блеск, да и только,- согласился Гиоми.
- Что же именно?
- Ну...- доктор Брук ткнул пальцем в одну из строчек на доске.
- Точно сказать пока не могу, но похоже на антигравитацию. А этот потомок римлян уверяет, что если развернуть принцип на девяносто градусов, мы получим формулу путешествия во времени.
- Совершенно верно!
- Но если он прав, то энергии нужно столько, что потребуется еще одна звезда. Хотя...- Брук впился взглядом в нацарапанные им на доске строчки.- Возможно разработать энергоблок, который влезет в ваш жилетный карман, а энергии давать будет больше, чем реактор в Брисбене.
- Это действительно возможно?
- Расспросите своих внуков, когда они подрастут. Раньше не получится,- проворчал Брук.
- Чем вы там расстроены, доктор Брук? - спросил мистер ван Дювендюк.
Теперь Брук зарычал:
- Небось, все засекретите? А я засекреченной математики на дух не переношу. Это позор!
Я навострил уши. Я ведь объяснял Материне все эти дела с секретностью, но своими объяснениями лишь шокировал ее. Я говорил, что Федерация должна хранить секреты, важные для ее безопасности, но она отказывалась меня понимать, сказав в заключение, что в конечном счете все это потеряет смысл.
- Я тоже не сторонник секретности в науке,- ответил Бруку Генеральный секретарь.- Но вынужден с ней мириться.
- Я так и знал, что вы это скажете!
- Одну минуту. Являются ли эти сведения собственностью правительства США?
- Разумеется, нет!
- Не принадлежат они и Федерации. Итак, вы продемонстрировали мне интересные математические выкладки. Но не могу же я вам запретить их публиковать. Они ваши.
- Нет,- покачал головой Брук.- Не мои.- Он указал на меня.- Его.
- Понятно.- Генеральный секретарь посмотрел на меня.- Как юрист, могу сказать вам следующее, молодой человек. Если вы желаете опубликовать эти данные, никто не сможет вам помешать сделать это.
- Но они не мои, я всего лишь доставил их.
- Все равно, кроме вас никто не может на них претендовать. Хотите ли вы их опубликовать, подписав, скажем, совместно в этими господами?
У меня сложилось впечатление, что ему очень хотелось увидеть эти данные опубликованными.
- Конечно. Но третьим именем должно стоять не мое, а...- я запнулся. Не подписывать же работу нотами? - Ну, скажем, доктора М. Т. Риня.
- Кто же это?
- Веганка. Но мы можем выдать это имя за китайское.
Генеральный секретарь продолжал задавать вопросы, прослушивать записи. Затем заказал разговор с Луной. Я знал, что это давно возможно, но никогда не думал, что доведется присутствовать при таком телефонном разговоре самому.
- Да, Генеральный секретарь... да, начальника базы, пожалуйста... Джим?.. Ничего не слышу... Джим, ты иногда проводишь учения... Я звоню неофициально, но не проверил ли бы ты долину...- Он обернулся ко мне, я быстро ответил,- долину сразу за хребтом к востоку от станции Томба. Совет Безопасности ничего не знает, это так, между нами. Но если ты устроишь там маневры, очень тебе советую послать большой отряд с оружием. Там могут встретиться гадюки, к тому же хорошо замаскированные. Ну, скажем, интуиция. Да, дети чувствуют себя прекрасно, и Беатриса тоже. Я позвоню Мэри, скажу ей, что беседовал с тобой.
Генеральный секретарь попросил меня оставить ему свой адрес. Я не мог сказать, когда окажусь дома, потому что не знал, как буду туда добираться. В общем, я собирался "голосовать" на шоссе, но не хотел сознаваться в этом. У мистера ван Дювендюка поползли вверх брови.
- Полагаю, что мы должны подбросить его домой, а, профессор?
- Это лишь часть того, что мы ему должны.
- Рассел, я понял из магнитной записи, что вы хотите стать космическим инженером.
- Да, сэр, то есть мистер секретарь.
- Вы не подумывали заняться юриспруденцией? В космосе ведь много инженеров, но мало юристов. А они нужны везде. Человек, хорошо изучивший космическое право, всегда найдет себе достойное место.
- Почему бы не овладеть обеими профессиями? - предложил Крошкин папа.- Не нравится мне эта современная сверхспециализация.
- Хорошая мысль,- согласился Генеральный секретарь.- Тогда он мог бы диктовать свои условия.
Я уже хотел сказать, что меня больше тянет к электронике, как вдруг понял, чем именно хотел бы заниматься.
- Не думаю, что две профессии сразу будут мне под силу.
- Не ерунди,- резко ответил профессор Рейсфелд.
- Не буду, сэр. Но я хочу заняться скафандрами. У меня есть кое-какие идеи по их усовершенствованию.