Чаша Асклепия

Вениамин Игнатьевич тяжело вздохнул и покачал головой: надо бы Стасику успокоительного посильнее, что ли, выписать. А то и сам с этим цирком скоро с ума сойдёт.

Один киборга ищет, ищет — не найдёт, другой — сам киборг, по ночам бегает. Мда, а Вениамин Игнатьевич запивает стимуляторы коньяком. Скоро такими темпами на Степянке никого психически здорового не останется. Одна надежда, что геологи им психиатричку вызовут, когда они всей командой мох начнут жевать.

Хотя… В голове мелькнула и засияла утренней звездой простая в своей гениальности мысль. Что-то Вениамин Игнатьевич совсем расслабился в этом смрадном раю. Пустил дело на самотёк в расчёте на отсроченную финансовую катастрофу, ожидающую Станислава Петухова. Вот и про «топор под компасом» забыл. Зачем он поит Стаса пустырником, уговаривает? Когда можно возглавить чужое безумие и применить его себе на пользу. Ведь смерть любого из членов экипажа будет лишь на руку и только украсит разработанный план Вениамина Игнатьевича. А то, подумаешь, госзаказ они сорвали! Подумаешь, квартиру опишут. А ну как набегут друзья-однополчане?! Долг заплатят всем миром, Стасика с собой заберут. А тут — убийство! Нет, Стасика не посадят, Вениамин Игнатьевич об этом позаботится. Просто признают невменяемым. Надо как следует обмозговать эту мысль. В идеале было бы хорошо, если б Стасик пристрелил Полину или Владимира. Эти два псевдоучёных бесили Вениамина Игнатьевича неимоверно. Но особой разницы нет.

После «отбоя» бодрый и отдохнувший Вениамин Игнатьевич вновь сунулся в каюту к навигатору. На стук никто не ответил, но откуда ни возьмись материализовалась Машка-идиотка и, обиженно надувая губки, сунула под нос доктору виртуальную бумажку с криво начертанными буквами: «Уехал на базу, скоро буду».

Вениамин Игнатьевич пригляделся и увидел на голове у Маши белую шапочку, немного напоминающую врачебную, и белый замызганный халат в странных бурых пятнах. Кого изображала пиксельная дура на этот раз, было не очень понятно; скорее всего, это был какой-то специфический армейский юмор. Не надо забывать, от кого по наследству эта Машка им досталась.

Вениамин Игнатьевич пожал плечами и поймал себя на мысли, что не удивлён и даже не злится. Похоже, он начал привыкать к нелепости и несуразности ситуации.

Киборг повадился гулять… Мда, а может, девицу себе завёл?

Вениамин Игнатьевич нервно хихикнул. Да, это было бы смешно, если бы не было так тревожно.

Чтобы не терять времени, Вениамин Игнатьевич прогулялся до машинного отделения и «выпустил на волю» парочку механических «тараканов», которые и в самом деле были похожи на настоящих насекомых.

Крохотные приспособления пару раз мигнули индикаторами и исчезли в темноте машинного отделения. В случае необходимости их легко ликвидировать при помощи обычного пульта, а вот обнаружить… Аппаратура, наличествующая у доморощенного Кулибина, сделать это просто не в состоянии. Диагностика систем корабля будет показывать полную исправность, а взлететь они не смогут. До поры до времени. А эту пору и это время определит он, доктор Бобков.

Вениамин Игнатьевич вытер слегка вспотевшие ладони о штаны и тревожно глянул на часы. Прогулялся по коридору, чуть задержался возле каюты Стасика. Заглянул в пультогостиную, полюбовался на полупустую банку из-под сгущёнки, раздражённо пихнул навигаторское кресло и ушёл восвояси.

В каюте Вениамин Игнатьевич вновь достал заветную бутылочку, повертел в руках кружку с белкой и плеснул ароматной жидкости в ёмкость. Поколебавшись с минуту, добавил ещё и решительно опрокинул содержимое в рот. Крякнул, сунул следом кусок рафинада (весь шоколад прижрал наглый киборг) и задумался. Где всё-таки шляется эта жестянка?! Он разумен, но насколько? Не глюканула ли у него программа? Может, он бегает кругами вокруг транспортника? Или… От неожиданной догадки стало жарко, и Вениамина Игнатьевича прошиб пот. Киборг готовит себе схрон?! Лежбище, чтобы было куда уйти?

Или, может, к геологам повадился потому, что сговаривается с ними улететь? Непослушная кукла! Доктор заставил себя сделать несколько глубоких вдохов, приказывая успокоиться. На сердце стало чуть полегче. Вениамин Игнатьевич поднялся, в задумчивости подошёл к иллюминатору, бездумно вглядываясь в клубящуюся за окном темноту, и механически отхлебнул прямо из горла бутылки, которую так и не выпустил из рук.

Он так увлекся своими переживаниями, что не услышал, как открылась дверь капитанской каюты и Стасик (всё-таки не пьёт пустырник, вот и хорошо!) вышел в коридор. Буквально через полминуты в каюту поскреблись. Вениамин Игнатьевич устало закатил глаза, на цыпочках прокрался к кровати и выдал залихватскую руладу носом, имитируя богатырский храп. В глубине души всё же теплилась надежда, что Стасик (если это был он) поимеет совесть и свалит подальше — ловить своих демонов (или киборгов, все едино) в одиночестве. Но надежда погибла безвозвратно. Конечно, о чём это он?! Где Стасик — и где совесть?! Он услышал, как щёлкнул замок и створка двери отъехала в сторону. Потом тяжёлая рука легла доктору на плечо.

— Вень! Венька-а-а! Просыпайся!

Абсурд крепчал. По крайней мере, когда поднятый с постели неугомонным Стасиком доктор покидал свое ненадёжное убежище, крепость абсурда уже перескочила ставшие привычными за последние дни сорок коньячных градусов…

***

Вениамин Игнатьевич открыл глаза. В висок раскалённой иглой вонзилось похмелье. Ночью за всей кутерьмой и безумным калейдоскопом картинок он и не вспомнил об антипохмелине. Более того, вернувшись из «боевой вылазки» в научную лабораторию биологов, Вениамин Игнатьевич от души «накатил» ещё не меньше стакана благородного напитка, неблагородно закусив «мануфактуркой», а по-простому говоря, занюхав рукавом пижамы. А кто бы поступил иначе? Прошедшая ночь побила все рекорды по концентрации сюрреализма, причём Вениамин Игнатьевич был активным участником всего происходящего.

— Веня! Я понял, где они прячут киборга.

Вениамин Игнатьевич смотрел в горящие безумием глаза Стаса и понимал: отвертеться от участия в реализации очередной бредовой идеи не удастся.

Он тяжело вздохнул, с тоской поглядел на початую бутылку коньяка и пошёл переодеваться в «уличное».

Стас скользнул за ним и зашипел, радостно глотая слова и наклоняясь к самому уху доктора:

— Он в этом… Как его?.. Цитометре!

— Стасик, — Вениамин Игнатьевич устало потёр виски, — а зачем они его там прячут?..

Но, глядя в блестящие глаза Стаса, уже понимал: спорить бесполезно. Можно только подлить масла в огонь, подкинуть дровишек пылающей паранойе.

— А может, кто-то из них — наследный граф Дракула? И это его дорожный гроб с землей из Трансильвании?

Если не везёт — то по полной, это закон «упавшего бутерброда», причём упавшего прямо на парадный костюм накануне банкета, за пять минут до выхода. Так что ничего удивительного, что в пультогостиной они столкнулись с пилотом. Который, естественно, попёрся за ними.

Веня прикрыл глаза и вспомнил какую-то детскую сказку, которую мысленно переделывал на свой лад всю дорогу до базы биологов: «А ты кто? А я — тупой капитан! Можно я буду с вами жить? Зажили они вдвоём. Пришёл к ним рыжий бомж: тук-тук. А ты кто? Я сорванный киборг, возьмите меня к себе жить… И пришёл к ним слепой алкоголик… Тук-тук…»

В ящике из-под цитометра оказался — цитометр! (Кто бы мог подумать! Вообще полная неожиданность!) В этот момент бы повернуться и демонстративно покинуть эту цитадель науки, но… Бутерброд продолжал падать…

За спиной раздался голос Теда:

— А это чё?

Вениамин Игнатьевич раздражённо передёрнул плечами.

— Не «чё», а что… — и замер, выпучив глаза и приоткрыв рот: пилот тянул руку к красной кнопке.

Во всех научных лабораториях есть такая кнопочка, при нажатии которой помещение заливается ХБК, мгновенно нейтрализующим биологическую опасность и попутно убивающим всё живое. И это была именно она.

Вениамин Игнатьевич судорожно сглотнул. За доли секунды в голове пролетел рой мыслей. Об исполнении желаний, об ответственности капитана за безопасность экипажа, о том, что именно Стасик потащил своего пилота в лабораторию, о незаконном проникновении на биологически опасный объект. Гибель пилота — идеальный вариант. Просто подарок судьбы! И он не окликнул Теда, не остановил руку, протянутую в бездну. Только незаметно подвинул стул поближе к выходу из лаборатории, чтоб этот амбал точно не успел выбраться, и сделал два шага назад. И Тед вдавил кнопку со всей молодецкой дури.