Чаша Асклепия

Всё-таки эти пять дней Вениамин Игнатьевич не только пялился на упругую задницу и обветренные тонкие губы навигатора, но и отслеживал его поведение и привычки и смог сделать кое-какие выводы.

Он на цыпочках прокрался к каюте Дэнички и тихонько поскрёбся в металлическую дверь.

Почти целую бесконечную минуту ничего не происходило. Вениамин Игнатьевич уже поднял руку, чтобы постучать ещё раз, когда дверь, прошуршав в пазах, отъехала вбок.

Дэн стоял на пороге. Равнодушно смерил незваного гостя с ног до головы, чуть задержался взглядом на пакете (наверняка просканировал) и молча посторонился, давая возможность доктору войти.

Вениамин Игнатьевич заметно нервничал, хотя это, скорее, было даже на руку. Больше эмоций — тем правдоподобнее будет выглядеть разговор. Крохотный хитрый датчик, регулирующий гормоны, в этот раз был надёжно закреплён под мышкой фиксирующим пластырем, одновременно выполняющим роль изоляции.

Присесть киборг не предложил, то ли был не слишком сведущ в этикете, то ли действительно считал, что визит доктора не затянется.

Вениамин Игнатьевич тяжело вздохнул и просяще посмотрел на Дэна:

— Денис, нам и правда надо поговорить. Хочешь ты этого или нет.

Киборг внимательно смотрел на человека и молчал. Пауза затягивалась, причём машину это молчание явно не напрягало.

— Денис, мне так жаль, что возникла та глупая и нелепая ситуация… Ты ведь понимаешь, люди иногда нравятся друг другу. Иногда даже очень. А тут… Когда я понял, кто ты… Я растерялся, переживал за тебя, за себя! — Вениамин Игнатьевич старательно подбирал слова, изо всех сил стараясь, чтобы они звучали искренне, позволяя ладоням потеть, а голосу дрожать. Ведь человеческое волнение так объяснимо в этой ситуации, более того — оно обязательно.

Киборг чуть шевельнулся, будто намереваясь что-то спросить, но в следующее мгновение передумал.

Вениамин Игнатьевич помолчал несколько секунд, словно надеясь на хоть какой-то отклик от визави, и, не дождавшись, продолжил с тоской и сожалением в голосе:

— Я боюсь, что ты меня не простишь, у тебя нет причин доверять мне, но на этом корабле, а возможно, и во всём мире более надёжного друга у тебя нет и не будет, — в этом месте Вениамин Игнатьевич чуть подпустил слезу в голос.

Он настолько проникся своей выдуманной речью, что сам невольно начал верить себе.

Вениамин Игнатьевич вновь замолчал и поднял на киборга чуть влажные глаза. Лицо Дэнички неуловимо изменилось, с него сошло ледяное спокойствие, в глазах заискрился интерес, левая, рассечённая шрамом бровь чуть приподнялась.

Вениамин Игнатьевич слегка растерялся — он ожидал немного другой реакции: удивление, недоверие, но не интерес исследователя-натуралиста, встретившего на своём пути редкое и немного забавное насекомое.

Однако он быстро взял себя в руки — доктор Бобков умел играть в сложные аналитические игры.

— Понимаешь, ты погибнешь без меня, и только если ты всё же решишь довериться мне, у тебя будет шанс выжить и прожить долгую человеческую жизнь…

Киборг продолжал внимательно и молча разглядывать человека в упор, узкие бледные губы чуть змеились в непонятной то ли улыбке, то ли насмешке…

Вениамин Игнатьевич опустил голову и, тяжело шаркая ногами, двинулся к выходу. Когда он уже взялся за ручку двери, сзади раздался очень спокойный и очень вежливый голос:

— Вениамин Игнатьевич, конфеты оставьте…

Доктор Бобков торжествующе улыбнулся: всё-таки этот киборг — такое ещё дитя…

========== Глава 10 ==========

Следующий день был воистину эпичным.

Они взяли прямой курс до Степянки. Как сказал Тед:

— Отсюда только ровная дорожка, ориентировочно — шесть часов до захода на орбиту.

Утром Дэн явился на последнюю инъекцию, как всегда спокойный и невозмутимый, но Вениамину Игнатьевичу почудилось легкое потепление в его глазах. Доктор спрятал улыбку в уголках губ: похоже, план работает. Ледок отчуждения между ним и киборгом начал таять.

Навигатор покинул медотсек, довольно демонстративно потирая ягодицу и морщась. Вениамин Игнатьевич легко усмехнулся: ну-ну, плут и пройдоха, тут ты всех можешь обмануть, кроме меня. Не родился ещё тот человек или киборг (всё едино), который смог бы обвести вокруг пальца доктора Бобкова. «Ну а если и родился, то на бой не сгодился!» — фраза из любимых детских сказок всплыла очень вовремя.

— Дэн, это последний, но на ингаляции еще недельку ко мне походишь! — Доктор, выглянув из своей вотчины, с улыбочкой кровожадного маньяка отсалютовал всем пустым шприцем. — Ну кому тут еще нездоровится?

Мимоходом отметил кислую физиономию Стасика — тому, видимо, опять Малые Котики снились, — и настроение взлетело почти до предельной отметки. Вениамин Игнатьевич довольно потёр руки: а жизнь-то налаживается!

До конца дня больше ничего особенного не произошло. Транспортник вышел на орбиту планеты и довольно удачно приземлился или, правильнее будет, пристепянился на прогалине посреди реликтового леса.

Доктор Бобков был необычно бодр, ему тоже передалось всеобщее нервное возбуждение от предвкушения встречи с незнакомым миром. Он с видом победителя оглядел пультогостиную: пилот и навигатор опять занимались своими игрушками, один стрелялками, другой решал какие-то задачки из программы для навигаторов, маялся последними часами ожидания Стасик, а дрянная девчонка Полина всё искала свою мерзкую крысу.

Вениамин Игнатьевич передёрнул плечами и с надеждой скрестил пальцы: от слоновьей дозы стимулятора щурек должен был сдохнуть окончательно и бесповоротно! И убила его сама тупая овца, своими собственными ручонками.

Вениамин Игнатьевич прислушался к ниочёмной болтовне Стаса и Полины и почувствовал укол совести — слишком мало он уделял внимания последнее время Стасику, вон он какой сидит потерянный. Да плюс еще это внезапное влечение к… мужскому воплощению Ленки, рыжей стервы.

Вениамин Игнатьевич усмехнулся: ну ничего, он наверстает упущенное. Его «мальчики» не останутся без внимания. Ни наглый рыжий киборг, ни заклятый друг Стасик.

Вениамин Игнатьевич почувствовал себя мужем, который разрывается между молодой любовницей и старой, но всё ещё очень любимой женой. И сам заулыбался своему сравнению. Ну да, похоже: каждого из них он нагнёт, только каждого по-своему.

Следующий день был суматошным, слегка бестолковым, но по-своему очень интересным. Вениамин Игнатьевич с любопытством разглядывал местную то ли флору, то ли фауну, то ли милый симбиоз этих двух богинь.

Дэн сдержанно шутил (надо же, у киборга, оказывается, может быть чувство юмора), Стасик вымученно улыбался, остальные суетились и бегали, а над всеми этими людишками возвышался гений Великого Врача и Непревзойдённого Манипулятора. Вениамин Игнатьевич приосанился: все они у него в кулаке. Он решает их судьбы. Однако можно немного и прогуляться. Не стоит отрываться от коллектива.

Вениамин Игнатьевич милостиво улыбнулся и ступил на пружинящую твердь чужой планеты. А в следующую секунду поскользнулся на упругом, будто желатиновом, мху. Упасть Непревзойдённому Манипулятору не дала сильная рука пилота, цепко ухватившая корабельного доктора за ворот скафандра, так что все обошлось. Хотя, конечно, торжественность момента немного пострадала.

Прошли еще три дня, и были они спокойны и почти безмятежны. Вениамин Игнатьевич впоследствии вспоминал их как почти счастливые.

Его подопечные были охвачены ненавязчивым, но пристальным вниманием и радовали доктора примерным поведением. Киборг инициативы в общении не проявлял, но и не сторонился и вообще вел себя на удивление по-человечески, не давая никому никакого повода к подозрению. Он болтал с пилотом, дежурил по кухне, зависал над вирт-окном с очередной тупой игрушкой. Обычный, слегка меланхоличный парень, каких в галактике миллионы.

День проходил за неспешными разговорами со Стасиком, они мирно беседовали за чашкой фирменного Вениного чая, вспоминая школьные годы, а по вечерам выходили прогуляться перед сном, любуясь восхитительными оранжево-зелёными закатами.