Двое под прикрытием

Это было худшее лето в их жизни. Дамблдор снова запретил Рэйчел покидать пределы Хогвартса, и она безвылазно просидела там целых три месяца. Если бы Снейп, как в прошлом году, мог приходить к ней каждый вечер, она согласилась бы на пожизненное заключение в замке. Но он был вынужден проводить каникулы в своём доме под присмотром Хвоста, назначенного Волан-де-Мортом следить за каждым его шагом. Снейп, и без того ненавидевший этого предателя и бывшего Мародёра, прихвостня Джеймса, теперь, при виде него, каменел от ненависти и едва сдерживался, чтобы не задушить это мерзкое отродье. Борьба с собой отнимала у него много душевных сил, а тоска по Рэйчел делала его существование невыносимым.

Снейп иногда наведывался в Хогвартс по делам. Но эти визиты были редкими и кратковременными. Они с Рэйчел успевали перекинуться мимолётными взглядами, иногда невзначай коснуться друг друга, но не более. Они жадно всматривались в каждую чёрточку любимого лица, отмечая и новые морщинки, и горькие складочки, и круги под глазами от бессонных ночей, и тоску, затаившуюся в глубине глаз. После этих встреч Рэйчел запиралась у себя в комнате и лежала неподвижно, свернувшись в клубок, вспоминая каждое его движение, жест, взгляд, интонацию. Северус хотя бы мог писать ей письма. Она ему –нет из боязни, что Хвост перехватит её послания. Его письма были немногословными. В них не было милых ласковых словечек и обычных глупостей, которыми грешат послания влюблённых. Он лаконично описывал ей свою жизнь, в конце добавляя лишь одно слово «Скучаю». Но за каждой буквой его мелкого чёткого почерка сквозила такая нежность, что Рэйчел едва сдерживала слёзы, перечитывая его письма по сто раз. Она выучила их наизусть, но вновь и вновь вчитывалась в дорогие строчки, как будто разговаривала с любимым. Впрочем, она тоже писала ему письма. Целые свитки неотправленных писем заполняли её стол. Она писала их, когда хотелось выть и биться головой о стену от невозможности увидеть его, услышать его голос, прикоснуться к нему…

Дамблдора в замке по большей части не было. Флитвик жил там постоянно, остальные преподаватели разъехались по домам. Правда, Минерва вскоре вернулась. Но Рэйчел после нескольких попыток сблизиться с ней, оставила эту затею. Некоторые высказывания Мак-Гонагалл в адрес Снейпа покоробили Рэйчел, а открыто возразить ей она не могла без риска выдать себя. Поэтому ей оставались лишь письма Северуса да прогулки в одиночестве. Ну и, конечно, библиотека Хогвартса.

Уже через месяц Рэйчел накрыла жестокая депрессия. Она несколько дней провалялась в постели, уставившись в одну точку на стене и не могла заставить себя съесть ни крошки. Первым забил тревогу профессор Флитвик. Он заглянул к Рэйчел чтобы поболтать о том — о сём, увидел её состояние и тут же призвал Животворящий эликсир, чтобы добавить энергии своей любимице. Рэйчел выпила зелье, бодро встала с кровати, бодро поблагодарила Флитвика, напоила его чаем, а когда он ушёл, бодро заметалась по комнате, как тигрица в клетке, не в состоянии прилечь и успокоиться от переполнившей её энергии, но продолжая корчиться от тоски и душевной боли.

Промучившись так вечер и половину ночи, Рэйчел навсегда зареклась пить Животворящий эликсир, как средство от депрессии. Впрочем, эта встряска пошла ей на пользу. Рэйчел сообразила, что она должна есть, пусть и через силу, чтобы не исхудать до состояния мощей, увидев которые Северус сойдёт с ума от беспокойства и, не дай Бог, наделает глупостей. Теперь Рэйчел хорошо питалась и много гуляла, чтобы во время следующей встречи с Северусом обмануть его тревогу своим цветущим видом. Она бродила в окрестностях замка до изнеможения, стараясь устать так, чтобы после свалиться в постель без сил и спать без сновидений.

Вернувшись в очередной раз в Хогвартс, Дамблдор мельком взглянул на Рэйчел, ничего ей не сказал, но вызвал к себе Снейпа. Обсудив с ним насущные дела, он помолчал, взглянул на него поверх своих очков — половинок и изрёк:

— Северус, мне нужно, чтобы ты сварил мне несколько зелий. Какие — выбирай сам. На их изготовление я даю тебе, допустим… неделю. Так и передашь Петтигрю — директор распорядился приготовить зелья, так что тебя неделю дома не будет.

Северус вопросительно уставился на него:

— Альбус? Объясните толком, какие зелья вам понадобились? Мне нужны чёткие и конкретные задания, а не эти намёки.

— Северус, мальчик мой, по-моему, ты совсем заработался и нуждаешься в отдыхе. Где твоя обычная сообразительность? — Дамблдор смотрел на него, хитро щурясь. Снейп поначалу не мог поверить своему счастью. Неужели это правда? Неделя! Целая неделя в Хогвартсе рядом с Рэйчел!

— Ну, наконец-то, — облегчённо вздохнул Дамблдор, — ты понял, чего я от тебя хочу.

— Альбус… — Снейп задохнулся от нахлынувших на него чувств, — Спасибо…

— Ну что ты, Северус. Я же не изверг и, несмотря на преклонный возраст, кое-что понимаю в этой жизни.

Снейп развернулся и быстрым шагом покинул директорский кабинет. Рэйчел, каким-то звериным чутьём угадывавшая его присутствие в замке, уже стояла в коридоре рядом с горгульями, в ожидании мимолётного свидания с любимым, этого безмолвного обмена взглядами, мучительного и сладкого одновременно.

— Добрый день, мисс Хаксли, — обратился он к Рэйчел своим обычным официальным тоном, едва сдерживая бушевавшее внутри ликование.

— Добрый день, мистер Снейп, — Рэйчел не отставала, сдобрив своё приветствие максимальным количеством иронии и сарказма. Рядом никого не было, но правила конспирации никто не отменял.

— Мисс Хаксли, не будете ли вы столь любезны и не поможете ли мне в поиске ингредиентов, необходимых для приготовления зелий? Я вижу, делать вам всё равно нечего, — по части сарказма Снейп мог дать любому сто очков вперёд. Рэйчел, моментально сообразив, какие перспективы открывает перед ней это предложение, тем не менее, скорчила недовольную гримасу и презрительно фыркнуа:

— Вот ещё! Такая погода, я собралась прогуляться, а вместо этого вы предлагаете тащиться к вам в подземелья. От них цвет лица портится. Впрочем, раз вы сами не в состоянии разобраться в собственных ингредиентах, придётся всё-таки оказать вам посильную помощь, — и Рэйчел прошествовала мимо него в сторону подземелий.

— Зараза…- тихонько проворковал Снейп, догоняя её.

Как только дверь его кабинета отделила их от всего остального мира, они молча кинулись друг другу в объятия и долго-долго стояли неподвижно, не в силах разомкнуть руки и оторваться друг от друга. Он лихорадочно покрывал её лицо поцелуями, бессвязно шепча:

— Рэй, Рэй, любимая… Как же я соскучился…

Он зарывался лицом в её волосы, пьянея от их запаха. От её близости у него кружилась голова и учащалось дыхание. Она так же исступлённо гладила его по лицу и осыпала его потоком нежных слов вперемешку с поцелуями и слезами:

— Северус… Любимый… родной… Единственный мой….Я так скучала… Счастье моё…. Как же мне плохо без тебя… Сееев….

— Рэй, он дал нам неделю! Я уведомлю Хвоста, что Дамблдор попросил меня остаться в Хогвартсе и приготовить ему несколько зелий. Рэй! Неделя! У нас с тобой есть неделя!

Она снова крепко прижалась к Северусу, вся отдавшись этому изумительному чувству — быть рядом с ним, в кольце его сильных любящих рук, вдыхать его запах и ощущать его, как неотъемлемую часть самой себя. Она вдруг поняла, что причиной её депрессии была потеря себя, той части своего существа, которая находилась в нём, в её любимом человеке и что без него она не в состоянии ощутить полноту и целостность своего естества. Он нужен ей, как воздух, как вода, как солнце, и к чёрту умников, твердящих, что такая любовь ведёт к потере личности. Её личность немыслима без него, это она теперь знала точно.

Забыв обо всём, они бросились в жаркий омут поцелуев, объятий, прикосновений и ласк, не думая о мерах предосторожности и не дожидаясь ночи. По счастью в замке почти никого не оставалось, а те, кто остались, были заняты собственными делами и не лезли в чужие.