Страница 46 из 87
— Да он и не особо сдерживается, — Гарри вдруг припомнил всё, что ему довелось вынести от Снейпа.
— Его можно понять.
— Ал, — Гарри, кажется, был раздосадован, — скажи, почему ты всё время его защищаешь? Неужели ты..? — его лицо вдруг озарила догадка. — Ты… — он никак не мог произнести эти слова. — Ты любишь его, что ли?
“Люблю? – Алька посмотрела на него так, как сердобольные старушки глядят на умственно отсталого ребёнка. – Это немножко не то слово. Ты любишь воздух, которым дышишь? Нет. Ты просто без него не можешь. Ни секунды…”
Она не сказала этого вслух. Но взгляд, которым она смотрела будто сквозь него, видя что-то вовсе нездешнее, потустороннее, был для Гарри яснее слов. Этот взгляд полоснул его, как бичом. Если бы он знал, на чьём месте сейчас оказался — твёрдо уверовал бы в неотвратимость кармы. Гарри с удивлением взглянул на Альку:
— Но он же…
— Некрасивый? — опередила она его. Её голос был слегка охрипшим, и от этого казался
особенно мягким и бархатистым.— Старый? Злой? К тому же, как только что выяснилось, в юности имел привычку носить под мантией грязные подштанники…- Алька улыбнулась какой-то новой, по-взрослому горькой улыбкой. — Всё это неважно. И ничего не меняет.
Он весь сжался и тихо произнёс:
— Я убью его!
Алька не спорила, не возмущалась и не умоляла опомниться и не делать этого. Она просто взглянула на Гарри без всякого интереса и тускло произнесла:
— Убей. Но я без него жить не буду.
Именно поэтому Гарри вдруг осознал, что всё, сказанное ею — правда, что Ал не врёт. Он молча встал и побрёл к себе. А Алька ещё долго сидела одна, осознавая то, что до сих пор безотчётно теснилось в её душе, а теперь так ясно и отчётливо оформилось в нескольких простых словах. Кажется, это про неё пел Высоцкий, которого так любили родители?
Я дышу, и значит — я люблю,
Я люблю — и значит, я живу…
— Господин профессор…
— Ну, что ещё? — Снейп устало смотрел на Альку. Разговор происходил на следующий день после памятного урока окклюменции, так что вчерашние эмоции ещё не успели улечься и утихнуть.
— Простите мне мою наглость, но… Вы не сможете продолжить со мной занятия окклюменцией? Если, конечно, мой вид не вызывает у вас острых рвотных позывов…
Снейп смерил Альку заинтересованным взглядом. Ему нравились её упорство и настойчивость. Он обречённо вздохнул.
— От вас ведь всё равно не отделаешься. Так что придётся мне продолжить заниматься с вами… несмотря на рвотные позывы.
— Я вам от них зелье сварю, — осклабилась Алька.
— Нет уж, благодарю. От ваших зелий вонь по всему замку. До сих пор никак не выветрится.
— Тогда сами себе сварите. Когда продолжим?
— Сегодня вечером, как обычно.
Гарри был доволен, что после всего случившегося Снейп игнорирует его, Алька — наоборот, что продолжает заниматься с ней, как ни в чём не бывало. В благодарность за это она старалась вовсю. Особенно приятным был для неё тот факт, что на уроках окклюменции он больше не пользовался Омутом памяти — значит, доверял ей, несмотря на то, что она с каждым днём становилась не только всё более сильным окклюментом, но и делала огромные успехи в легилименции. Впрочем, Снейпу всегда удавалось вовремя закрыть своё сознание от Алькиных атак, поэтому ей приходилось довольствоваться тренировками на окружающих её людях. Однако, и их вскоре пришлось прекратить — Алька вдруг поняла, что в чужих мыслях, в основном, нет ничего интересного. От большинства из них просто тошнит. Поэтому Алька сосредоточилась на сдаче СОВ. Узнав о том, что Гарри увидел во сне Сириуса, которого схватил Волан-де-Морт, она не слишком расстроилась, но передала эту новость Снейпу. Пусть он сам решает, что с этим делать, подумала Алька. Она не участвовала в акции проникновения в директорский кабинет, который занимала ненавистная Амбридж. Иначе Инспекционной дружине во главе с Малфоем вряд ли удалось бы так просто поймать её друзей-заговорщиков. Впрочем, они прекрасно справились и без Альки. Как в Запретном лесу, так и в Отделе тайн.
Весть о гибели Сириуса Блэка Алька восприняла спокойно, с каменно-невозмутимым лицом. Она лишь взглянула на Снейпа, пытаясь понять, что чувствует он, узнав о смерти своего врага. Но его лицо было таким же непроницаемым, как и его сознание.
====== Глава 20 ======
До отъезда из Хогвартса Гарри, Рон и Гермиона продолжали видеться с Алькой. Гермиона рассказала Альке всё, что произошло в Отделе тайн. Собираясь все вместе, друзья избегали разговоров о Сириусе. Между Алькой и Гарри чувствовалось отчуждение, но все они продолжали делать вид, что всё осталось по-прежнему, и ничего необычного не происходит.
Алька обречённо ожидала лето — ещё одно лето в Хогвартсе, без друзей, без моря и, главное — без Снейпа. Кажется, она начинала ненавидеть своё самое любимое время года.
Перед отъездом домой Снейп пригласил Альку к себе в кабинет. На его столе, обычно заваленном книгами и свитками пергамента, сейчас стояло блюдо с пирожными, чайник и две чашки.
— Прощальный ужин? — горько усмехнулась Алька, окинув взглядом накрытый стол.
— Вроде того, — так же невесело усмехнулся Снейп. — Присаживайтесь, Эйлин.
Алька уселась напротив Снейпа и время от времени бросала на него короткие, быстрые, как молния, взгляды. Он показался ей усталым и осунувшимся. Ей хотелось так много сказать ему, но разве можно выразить словами то, что она чувствовала сейчас? Они оба молчали, и молчание это было тягостным. Эх, обнять бы его сейчас… Алька вздохнула.
— Господин профессор.
— Что?
— Вы придёте на мой день рождения?
— Постараюсь.
— Постарайтесь.
— Кабинет зельеварения вновь в вашем распоряжении.
— Спасибо.
— Постарайтесь ничего не взорвать.
— Постараюсь. Передайте привет Стинки.
— Передам.Там на столе список зелий, которые надо сварить к новому учебному году. Займётесь этим?
— Да, конечно, — ей сейчас не хотелось ёрничать и подначивать его фразами наподобие «Неужели вы мне доверяете столь ответственное дело?».
Алька чувствовала, что вот-вот разревётся. Снейп уже жалел, что устроил это прощание. Он ненавидел долгие бессмысленные проводы. Но уехать просто так не мог. Ему было тягостно вести этот разговор ни о чём. Но очень не хотелось, чтобы Алька уходила. А она потихоньку пила чай и не могла заставить себя уйти. Это ведь их последний вечер перед долгой разлукой. Поставив чашку на стол, Алька поднялась, но направилась не к двери, а к дивану. Усевшись в уголке, она позвала:
— Господин профессор. Можно вас попросить?
— О чём? — он тоже встал из-за стола.
— Посидите со мной. Пожалуйста.
Он молча сел рядом с Алькой, как тогда, несколько лет назад. Её маленькая ладошка тут же уютно устроилась в его холодной руке, согревая её. Алька, не стесняясь, положила голову ему на плечо. Молчание перестало быть тягостным. Им было хорошо вдвоём. И хоть ни один из них не предпринял попытки нарушить установившиеся границы, каждый чувствовал — нет сейчас никого на свете ближе и роднее их. И только это чувство давало им силы перенести разлуку длиной в три месяца.
Свой семнадцатый день рождения Алька встречала ударным трудом во благо школьного зельеварения. Чтобы не поддаваться грустным мыслям и не сходить с ума от ожидания «приедет — не приедет?», она затеяла варку очень каверзного зелья, которое не отнимало много времени, полдня максимум, зато требовало огромной концентрации внимания — от него ни на минуту невозможно было отойти. Поэтому Алька не сразу заметила стоявшего в дверях Снейпа, который с удовольствием наблюдал за слаженными действиями своей ученицы, за её ловкими движениями и милыми гримасами, которых сама она не замечала в процессе работы. Вот она шмыгнула носом, вот почесала его тыльной стороной ладони, вот прищурилась, а вот быстро провела по губам кончиком языка… Не напугать бы её, а то от неожиданности выронит что-нибудь, ошибётся — и всё зелье насмарку. Снейп тихонько постучал в дверь в тот момент, когда Алька уткнулась в учебник, сверяясь с рецептом.