Страница 45 из 87
Гарри опрометью кинулся к двери, у него над головой лопнула банка с сушеными тараканами. Он рывком распахнул дверь и бросился бежать по коридору. Остановился он только тогда, когда между ним и Снейпом пролегли три этажа. Тяжело дыша, он прислонился к стене и стал растирать руку, на которой обещал вскочить огромный синяк.
У него не было никакого желания возвращаться в Гриффиндорскую башню так рано и рассказывать Рону и Гермионе о своем приключении.
Гарри был страшно расстроен и выбит из колеи вовсе не потому, что на него накричали и швырнули ему вслед банку с тараканами. Дело было в том, что он знал, каково это, когда тебя унижают на глазах у посторонних. Он точно знал, что чувствовал Снейп, когда его отец издевался над ним, и, если судить по увиденному им в Омуте памяти, Снейп отнюдь не преувеличивал, называя его отца высокомерным хвастуном и позером.
Снейп резко повернулся к Альке.
— А вам, мисс, особое приглашение нужно? — рявкнул он.
Алька медленно подняла на него глаза.
— Нет.
Голос её был тих и спокоен. Слишком тих и подозрительно спокоен. Никакие эмоции не отражались на её бледном лице, когда она подошла к Снейпу, встала напротив него и заговорила:
— Я сейчас уйду. Но я хочу, чтобы вы знали. Во-первых, я не нарочно залезла туда — кивок в сторону Омута памяти. — Я случайно зашла и увидела, как Поттер стоит, окунувшись в эту штуку. Мне стало любопытно, что он там видит. Я не знала, что увижу там. Если бы знала — не полезла. Можете мне не верить, — Алька сверкнула на него глазами, — но это правда. Во-вторых, — снова быстрый взгляд на Снейпа, — вам нечего стыдиться, господин профессор. Это не вы совершили низость и подлость, а его отец с дружками. Вот пусть Поттер и стыдится. А в-третьих… — голос Альки вдруг охрип, а лицо исказила гримаса ненависти, — я очень жалею, что не знала об этом раньше, — снова кивок в сторону Омута памяти. — Если бы тогда, в Визжащей хижине я знала, я бы просто убила Блэка. Медленно… Чтоб помучился… Потому что таких, как он — надо…
Альку слегка трясло. Она, как во сне, шагнула к Снейпу, обняла его за талию, сцепив руки у него за спиной, прижалась к нему и спрятала лицо у него на груди. Весь его гнев куда-то ушёл. Грудь словно сдавило невидимыми ремнями, руки безвольно повисли вдоль тела. Он не мог ни пошевелиться, ни издать ни единого звука. Стоял столбом, понимая, что ему нужно либо оттолкнуть девчонку, либо прижать её к себе, уткнувшись лицом в её мягкие пушистые волосы. Но его тело отказывалось повиноваться ему. Наконец Снейп овладел собой. Он взял Алькино лицо в свои ладони, отстранил её от себя и тихо произнёс, глядя ей в глаза:
— Не смейте. Меня. Жалеть.
— Эх, вы, — укоризненно ответила она, — взрослый человек, а не понимаете разницы между жалостью и сопереживанием.
— Понимаю, — он опустил руки, Алька тоже. — Идите….
Алька сделала шаг к двери, остановилась и, не поднимая головы, тихо сказала: – Мы... мы не смотрели до конца. Я выдернула его оттуда раньше. Дверь за ней тихонько закрылась.. Снейп без сил опустился в кресло и сгорбился в нём, склонив голову на руки. Почему из всего, что случилось сейчас, для него яснее и чётче всего выкристаллизовалось лицо Эйлин, полное ненависти и боли? Боли за него и ненависти к его врагам. Почему она восприняла его боль и ненависть, как свои собственные? Почему он ничего не сказал ей на её выпады против Лили, кроме короткого «Заткнитесь»? Потому что девчонка права? Снейп растёр руками виски, провёл ладонями по лицу, будто стирая с него тяжёлые мысли. Почему-то ему было неважно, как Поттер воспринял всё увиденное. Разумеется, он в любом случае оправдает своего отца. Плевать, лишь бы не болтал. А вот то, как восприняла всё это Эйлин, было для Снейпа важно. И она, в который уже раз, не подвела. Она была на его стороне — вот что удивительно! Он отдавал себе отчёт, насколько успел привязаться к этой девчонке и до какой степени ему будет не хватать её, когда она закончит школу и уедет из неё навсегда. Навсегда… Ему снова придётся потерять человека, который стал настолько дорог. Впрочем… скорее всего, жить ему осталось не так уж долго. Волан-де-Морт набирает силу, война с ним неизбежна, а двойные агенты долго не живут. А Эйлин… Она быстро справится с эмоциями, когда его не станет. Не может нормальный человек долго горевать по такому мерзкому чудовищу, каким он на самом деле и является. Встретит хорошего парня, полюбит его — и утешится. Чёрт подери, куда это его занесло? Совсем раскис, тряпка. Снейп взял со стола свиток и попытался читать очередной бред, нацарапанный студентом на куске пергамента. Но мысли его всё время возвращались к этой девчонке, которая заняла столько места в его сердце. Слишком много. Непозволительно много. Выйдя от Снейпа, Алька медленно побрела вверх по лестнице. Забравшись на верхний, пустующий этаж замка, она уселась в нише высокого окна и прислонилась лбом к холодному стеклу. Её до сих пор слегка трясло от увиденного. Руки сами сжимались в кулаки, хотелось драться. Из всех его мучителей ей теперь был доступен только Блэк, на котором и сосредоточилась вся Алькина ненависть. Люпин не в счёт. Ущербная тряпка, трясущаяся от страха перед перспективой потерять своих дружков и оказаться в одиночестве лицом к лицу со своей болезнью. Алька презирала его. А вот Блэк… Блэка она ненавидела всеми силами души, отчаянно желая встречи с ним. Ох, что бы она сделала с этой мразью… Алька обняла колени, вспоминая своё московское детство, казавшееся сейчас таким далёким. Помнится, у них в классе тоже был мальчишка, которого все обижали. Если не били, то обзывали Крысой. Он был по росту меньше всех в классе, тонкий и юркий. Больше ничего общего с крысой у него не было. Просто её одноклассникам нравилось делать ему больно. Алька спросила как-то одного из них, почему он бьёт Олежку (так звали Крысу по-настоящему), и его ответ в точности совпадал с ответом Джеймса — «Просто так. Потому что бесит». Нет, Алька не защищала его от всех и каждого. Она просто разговаривала с ним по-человечески. Алька была одной из самых мелких девчонок в классе, а Олег был на полголовы ниже её. Но это никогда не мешало им ходить вместе домой (им было по пути), болтая при этом обо всём на свете. Алька помнила, как однажды он сказал ей, просто так:
— Когда я вырасту, я женюсь на тебе.
Алька тогда почему-то не посмеялась над ним. Молча улыбнулась — и всё. Ей было приятно от этих слов. С тех пор она ненавидела людей, которые издеваются над теми, кто чем-то отличается от них — внешностью, складом ума, характером… Увидев своими глазами унижение Снейпа, Алька остро чувствовала всё, что должен был чувствовать он, тогда и сейчас. Её сердце сжималось от боли, кулаки — от ярости, а вышло это всё наружу слезами. Она ревела, уткнувшись лицом в холодное оконное стекло, когда по коридору раздались чьи-то шаги. Наскоро вытерев мокрое лицо, Алька оглянулась. К ней медленно подходил Гарри. Вид у него тоже был потерянный. Наверное, он забрёл сюда, так же, как и она — в надежде побыть в одиночестве и привести свои мысли в порядок. Альку передёрнуло — она увидела перед собой лицо Джеймса из снейповых воспоминаний. Гарри, заметив Альку, подошёл и сел на подоконник напротив неё.
— Ну, что? — спросила Алька. — Ты доволен? Твой отец заранее расплатился со Снейпом за то, что тот вечно наезжает на тебя.
— Ты думаешь, мне понравилось, как вёл себя мой отец?
Голос у Гарри был усталым, и Альке вдруг расхотелось ссориться. Но что-то мешало ей остановиться.
— Понравилось — не понравилось… Он твой отец, и, думаю, ты всё равно найдёшь ему оправдание. Скажешь, что Снейп сам во всём виноват. Некрасивый, неряшливый — значит, над таким и поиздеваться не грех.
— Нет, я так не считаю.
— Слушай, Гарри, — Алька посмотрела на него совершенно больными глазами, — ты можешь сейчас уйти, а? Ну, не могу я тебя сейчас видеть. Умом я понимаю, что сын за отца не ответчик, и ты тут вовсе ни при чём. Но как взгляну на тебя — так и хочется тебе рожу начистить. Честно — еле сдерживаюсь. Слишком уж ты на отца похож. А как он тебя терпит вот уже столько лет — вообще не представляю. Каждый день видеть перед собой лицо врага и не иметь возможности по нему врезать — это же с ума сойти можно! Я бы не сдержалась…