Страница 17 из 31
Чтение телеграмм с войны происходило при тусклом свете сальной, оплывающей свечи, щипцами снимали нагар. Впоследствии свечу заменила висячая лампа с маленькой горелкой.
Пора ужинать. Отец проверяет, заперты ли ворота, замешан ли лошадям корм, и скоро дом погружался в тишину и мрак, слабо освещенный лишь лампадкой в зале. Редкий собачий лай, изредка проскрипят полозья саней и опять тишина, только ритмический стук колотушки сторожа прерывает дремоту улицы.
Губернская Земская управа в Уфе. Открытка начала XX в.
Во флигеле жил сначала грек, делавший халву, затем серебряник, паявший своей цевкой[67] всякие кольца и цепочки, затем немец-колбасник Отто Манн, которого в доме у нас звали сокращенно «атаман». <Этот немец-колбасник иногда приходил к отцу вечером посидеть и поговорить, причем разговор ограничивался критикой “констанцией” тяжелых времен:
– Да, господин атаман, дорого все стало, тяжело.
– Та, Грах Лвовиш (Евграф Львович), торого все, трутна.
И бульканье огромного графина с водкой, закусываемой солеными огурцами или приносимой “атаманом” горячей колбасой>[68].
В подвале под училищем жили крендельщики. Я подолгу смотрел на них, полуголых, как они месили тесто и пекли вкусные сушки и баранки.
Скучна была жизнь в доме. Родни было много, но гости бывали у нас редко, только в праздники. Появлялась стройная высокая фигура, одетая в черный сюртук с огромным галстуком, повязанным по моде пятидесятых годов. Это был любимый мною дедушка Иван Спиридонович Кузнецов, отец моей матери, вышедшей замуж, когда ей было всего шестнадцать лет, а отцу 42 года.
Дед был крепостной уфимских помещиков Дашковых (сыновей министра юстиции Дашкова[69]). Обучался дед строительному искусству в низшем строительном училище в Петербурге[70], куда его определили Дашковы. Всю жизнь дед оставался крестьянином.
Он выстроил Дашковым заводские и жилые постройки в их Благовещенском заводе на р[еке] Белой, в Уфе строил Сергиевскую церковь[71] и кое-кому жилые дома. Отец обращался за советами к деду и очень его уважал, особенно за то, что тот остался крестьянином, а не стал чиновником. Женат дед был на дворовой тех же Дашковых крестьянке Марии Ивановне Ростовцевой, служившей экономкой при «господском» доме и почерпнувшей там свое мизерное образование и большую опытность в кулинарном деле, что служило деду источником насмешек: «Тебе бы всякие фрикасе[72] к обеду, да салатцу, петрушечки, сельдерея да спаржи, а нам попросту – щей да каши».
Жил дед на Б[ольшой] Успенской[73] улице в доме, где он был не только архитектором, но и плотником, и столяром, и печником, так как он знал всякое ремесло. Я так любил посещать этот небольшой домик, чистенький, где все было прибрано и удобно устроено. Прекрасный сад, сплошь из кустов различных роз, до которых бабушка была большая охотница. Она готовила отличное варенье на розовых лепестках и сладкие ликеры.
Вместе с дедом жил его старший сын, старый вдовец, наш общий любимец, дядя. Служил он в банке чиновником, аккуратный, высокий с открытым лицом, тонкими чертами лица и мягкими манерами. <В нашем сером купеческом мире он импонировал и своей представительностью, и образованием, еще бы: ведь он>[74] выписывал журналы «Ниву»[75] и «Живописное обозрение»[76] и играл на гитаре <чувствительные романсы. А на стенах его комнаты красовались премии журналов, олеографии с картин К. Маковского и Клевера, столь распространенные в глухой провинции. Окна были украшены тюлевыми занавесками, подобранными бронзовыми подхватами, в клетках взапуски трещали две канарейки, на старинном диване, с ковриком ручной работы под ним (“Все это работала покойница жена, царство ей небесное”) – шитые подушки и огромная гитара. Дядя был серьезный, но добрый человек. У него, как и у деда, было тепло, светло и уютно>[77].
Торговые ряды на Верхнеторговой площади в Уфе. Фото 1900-х гг.
Поехать к дедушке было великим праздником. Всегда дед был особенно приветлив; поощряя меня учиться и рисовать, он стал показывать мне, как нужно чертить. С любопытством глядел я, как он развертывал из бумаги кусочек китайской туши и на чайном блюдечке растирал ее, как тонкими линиями вычерчивал на аккуратно наклеенной бумаге план какого-то здания или детали каких-то примитивных заводских приспособлений, как затем доставал из аптечной коробки плиточку краски, натирал ее на тарелке и так аккуратно красил. Терпеливо он учил меня основам черчения, приговаривая: «Учись, вырастешь, будешь строителем, дело хорошее».
И в доме у деда было необычно. Умывальник устроил он из бака от печи с теплой и холодной водой; теплая уборная была для Уфы редкостью, особенно для нашего дома: отец не признавал таких «выдумок», и обходились холодными отхожими местами;
рамы оконные у деда отворялись каким-то особенным шарниром, а не были подъемными. Дед был начитанный человек и всегда воевал с отцом, доказывая, что не одной торговлей живет человек. Отец терпеливо слушал атаки деда и дипломатично приглашал к столу откушать очищенной или «лиссабонского»[78], до которого дед был охотник.
Мягкой улыбкой озарялось лицо бабушки, когда мать привозила меня к ней в гости.
В старинном сервизе кофе со сливками, чего у нас в доме никогда не бывало, и такими булочками, превосходство которых не могли повторить дочери бабушки, мои тетки-хлебосолки. Прелестным уголком был садик полный роз, с чистыми дорожками, подстриженными кустами и беседкой, выстроенной дедом собственноручно. <Туда бабушка приносила свои ликерчики. “А вот покушай, Илюша, это на розовых листочках, особенная”. Дед любил сад, но ликерчики отвергал, говорил: “Баловство. Нужно, так хватил стаканчик отечественной (водки) и к делу”. И он всегда был за каким-нибудь делом>[79].
Деда моей матери, т. е. моего прадеда, я еще помню. В маленьком домике <где-то в конце Мало-Успенской улицы>[80] доживал свои последние дни аккуратный старичок Иван Михайлович Ростовцев (бывший дворецкий у помещиков Дашковых) со своей старушкой Агафьей Павловной; прадед постоянно сидел в глубоком кресле, прочитывал книжки журнала «Русский архив»[81] или Библию и покуривал сигары, им самим приготовлявшиеся. Вижу я небольшую комнату, на потолке подвешены «папуши» сохнущего табаку, полки с «Русским архивом», запах сигар и каких-то трав, которые постоянно сушила прабабушка. На окне большая клетка с ученым скворцом, <подтягивающим к себе маленькую коробочку из игральной карты с конопляным семенем и вытягивающим маленькую бадейку (ведерко), сделанную из помадной банки с водой>[82].
Большая Казанская улица в Уфе. Открытка начала XX в.
67
Вероятно, автор имел в виду инструмент в виде цилиндрического стержня, используемый для паяния.
68
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 19.
69
Сыновья Д.В. Дашкова Д.Д. и А.Д. Дашковы были богатыми помещиками и владели Благовещенским медно-плавильным заводом, по ревизии 1850 г. им принадлежало 2 606 душ крепостных крестьян и 45 тысяч десятин земли.
70
Старейшее в России высшее учебное заведение архитектурно-строительного профиля, основанное в 1832 г. как Училище гражданских инженеров, с 1842 г. – Строительное училище, с 1882 г. – Институт гражданских инженеров, в настоящее время – Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет (СПб ГАСУ).
71
Деревянная на каменном основании церковь Сергия Радонежского, Сергиевская (Уфа, Малая Сергиевская, ныне Бехтерева, 2) скромна по архитектуре и напоминает сельский храм. Была построена в 1868 г. на месте двух деревянных церквей, существовавших здесь ранее: с XVI в. по 1774 г. и в 1777–1860-е гг. С 1933 г. – Свято-Сергиевский кафедральный собор. Официально не закрывался, действует поныне.
72
Фрикасе – рагу из мяса в белом соусе.
73
С 1961 г. – Коммунистическая улица.
74
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 19 об.
75
«Нива» (СПб., 1870–1918) – популярный еженедельный иллюстрированный литературно-художественный журнал, рассчитанный на массового читателя. В 1894–1916 гг. выходили «Ежемесячные литературные приложения», включавшие собрания сочинений видных писателей.
76
«Живописное обозрение» (СПб., 1872–1905) – еженедельный иллюстрированный журнал; с 1882 г. выходило ежемесячное литературное приложение к журналу, каждая книжка которого содержала одно большое произведение.
77
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 19 об.
78
Речь идет о водке и одном из сортов высококачественного португальского крепкого вина.
79
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 20.
80
Там же.
81
«Русский архив» (М., 1863–1917) – ежемесячный исторический журнал, основанный П.И. Бартеневым для публикации документов и мемуаров по отечественной истории XVIII–XIX вв.
82
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 27. Л. 20 об.