Нетерпение сердца

Поттер улыбнулся, глядя в камин. Огонь танцевал на обугленных поленьях смертельный танец.

— Удивительно. Мы всегда ненавидели тебя в школе, но нам и в голову не могло прийти, почему вредный профессор зелий так рвётся защищать. Ведь ты всегда хотел должность именно по Защите от Тёмных Сил. Нам следовало принять во внимание этот намек.

Северус хмыкнул и, склонив голову, поймал взгляд Гарри.

— А приходило ли в твою голову, что ты однажды полюбишь своего вредного мастера зелий?

Парень ухмыльнулся.

— Что ты. Я бы сам себя забил камнями за такие мысли.

Длительный взгляд глаза в глаза, и их лица сблизились, губы приникли к губам, и тишина звенела, забирая дыхания, сладостные мгновения и тиканье часов над камином.

Гостиная озарилась зеленоватым светом, и Гарри с сожалением отодвинулся от Северуса. На ковёр выпал золотистый конверт. Внутри обнаружился громовещатель, который голосом Гермионы сообщал, что Мистер Поттер и мистер Снейп приглашены на церемонию бракосочетания в Нору 24 октября. Как только отзвучал последний звук её голоса, письмо самоуничтожилось.

— Это всё-таки случилось, — нарушил молчание Гарри.

Он улыбался чуть печально, потому что думал, какой могла бы быть его свадьба… Но, конечно, ничего такого в его жизни быть уже не могло.

— Мы ведь пойдём?

Северус вздохнул.

— Думаю, завтра на собрании Ордена мне стоит поднять вопрос о безопасности на данном мероприятии. Ты ведь не отвяжешься?

Гарри помотал головой из стороны в сторону с довольным выражением на лице. Он любил их дом, но перспектива хоть ненадолго выбраться из него вселяла радость и предвкушение.

— Только… Северус… моя выходная мантия осталась на площади Гриммо, и мне нечего надеть.

***

В тот день Малфой неожиданно напился.

Гарри закончил убирать жухлую листву, покрывавшую дорожки возле дома, прислонил лопату к стене и вдохнул воздух, который уже отдавал морозцем. Конечно, за окном еще не было ни единого признака надвигающейся зимы. Деревья стояли обнаженные, всё их некогда пестрое и нарядное одеяние лежало под ногами, выстилая землю мягким, влажным, душистым покрывалом. Однако в воздухе уже чувствовалась зимняя свежесть, и по утрам всё одевалось в иней.

Войдя в дом и потирая замерзшие руки, Поттер сразу заподозрил неладное. В гостиной в беспорядке валялись книги, а среди них сидел Малфой с бокалом в руках.

Оценив цвет жидкости, Гарри приподнял брови. Еще не было и полудня, чтобы пить виски.

— Мда, Малфой, одиночные запои — первый признак алкоголизма.

Блондин перевел мутный взгляд на вошедшего в комнату Гарри, на его старые потёртые и вытянутые джинсы, со следами травы и земли, на его крупной вязки серый свитер, на грязные ногти и взлохмаченные ветром волосы, и выдал:

— Поттер, хоть убей, не понимаю, как тебе удаётся выглядеть таким притягательным даже будучи одетым, как помойный бомж?

Гарри его вопрос проигнорировал.

Он подошёл и подхватил Драко подмышки.

— Ну-ка, давай, поднимайся, — пыхтя, проговорил он, перетаскивая его на кресло, — чего ради ты надрался? Решил таким образом скрасить свои будни?

Малфой пьяно захихикал. Поттер ни разу не видел никакого выражения на этом аристократичном лице, кроме как презрения или недовольства. Сейчас спала маска, и он неожиданно для себя пожалел этого вконец запутавшегося молодого парня, своего ровесника. Повинуясь порыву, он накинул на его плечи теплое покрывало — на Драко была тонкая рубашка, а в доме впору было надевать варежки.

— Что бы сказал твой отец, Малфой, увидя тебя в таком состоянии?

— Отец? — усмехнулся блондин, — отец! Да никакой он мне не отец. Отцом мне всегда был Северус, который проявлял ко мне внимательность и сострадание, а не эта скотина, давшая мне чертову жизнь!

Поттер вздрогнул.

Он всегда тайно завидовал Малфою, потому что у него была семья. У него были самые дорогие в Хогвартсе мантии, самая лучшая метла, каждый год новые школьные принадлежности, и за всем этим ему казалось, что родители любят своего сына.

Ему сделалось неловко, будто он подсмотрел чью-то интимную сцену, и уже хотел сказать что-то, но вдруг наткнулся на тяжёлый взгляд Малфоя, как на острую пику.

Драко смотрел на него со странным выражением. Обреченно, устало, заворожено, жадно, с завистью, с сожалением…

— Святой Поттер, — задумчиво произнес он, — герой. Любимчик всея Британии… Ты хоть понимаешь, насколько я завидовал тебе в школе?

— Представляю, — хмыкнул Гарри.

Малфой мотнул головой, будто отгоняя его скептический тон, словно надоевшую муху.

— Ты думаешь чему? Славе? Всеобщему обожанию?

Поттер откинулся на спинку дивана и закинул ногу на ногу. Драко мрачно следил за его движениями.

— Я всегда полагал, что да, — нейтрально ответил он

Если Малфой желает вызвать его на откровенный разговор, пусть получит ответы. Ему, похоже, необходимо было выговориться.

Драко коротко засмеялся. Язвительно и зло.

— А вот и нет, Поттер. Может, на первом курсе так и было, но не потом.

Парень по-птичьи наклонил голову к плечу.

— К чему все это, Малфой?

Но он его даже не услышал. Светлые глаза остановили свой взгляд точно на лице Гарри. Блондин смотрел, но не видел, был погружен куда-то вглубь себя.

— Ты победил василиска, осилил Турнир, спас множество жизней в банке Гринготс, противостоял Сам-Знаешь-Кому…

— Записался в мой фан-клуб? — Гарри предпринял еще одну попытку обернуть всё в шутку.

— Ты сумел сказать ему «нет» в свое время, — словно не слыша его, продолжил Малфой, и Поттер вздрогнул.

Не оставалось никакого сомнения кто этот «он», и какое «нет» сказал ему Гарри.

Он получил от Волан-де-Морта предложение перейти на свою сторону лишь раз, будучи одиннадцатилетним ребенком. Помнится, тогда Темный Лорд посулил ему великую славу сильнейшего волшебника, после себя, разумеется. И Поттер сказал ему «нет».

— Откуда тебе это известно?

Драко перевел взгляд на камин. Лицо его было похоронным.

— Северус мне рассказывал как-то… когда в очередной раз приехал лечить меня после воспитательных бесед отца.

Что-то болезненно сжалось в сердце Гарри. Он сглотнул и придвинулся ближе к креслу, где сидел выпрямившись, словно на приёме, Малфой. Ему хотелось дотронуться до него, чтобы вернуть из собственных воспоминаний, но он не знал, нужно ли это Драко. Уместно ли?

— Он тебя бил?

Малфой неожиданно усмехнулся.

— Что, пожалел меня?

Гарри не ответил.

Блондин жестом призвал к себе бутылку. Она была наполовину пуста. Поттер прикинул, что скажет Северус, обнаружив, что Малфой выпил его пятидесятилетний виски.

Щедро плеснув себе в бокал, Драко протянул бутылку Гарри. Тот её взял, но пить не стал.

— Вся моя жизнь — сплошное дерьмо, Поттер, начиная с момента моего рождения, — слегка заплетающимся языком проговорил Драко, — видит Бог, я не хотел…

Гарри догадывался, о чём он говорит. Волан-де-Морт весьма быстро и изощрёнными способами склонял людей делать то, чего они не хотели.

— Но у меня не было выбора. Я понимал, что убить Дамблдора — невыполнимая задача, по крайней мере для меня. И ты ещё постоянно что-то вынюхивал вокруг да около…

— На это и был расчет, — эхом отозвался Гарри, но Малфой его не услышал.

— А потом война, смерти — я был абсолютно не готов.

— К этому нельзя быть готовым, — попытался утешить его Поттер, но Драко неожиданно проорал так, что в окнах зазвенели стекла.

— Я НИКОГДА не одобрял, то чем занимается моя семья, слышишь, Поттер, никогда! И с тех пор, как на моей руке появился это уродливый знак, я чувствую себя отравленным, бессильным что-то изменить. Я шел у всех на поводу, у родителей, у Пожирателей, у Сам-Знаешь-Кого! Всегда! И у меня не достало мужества сказать им всем «нет», как это однажды сделал Северус, как это сделал ты!

— Ты уже сказал «нет», разве не так? — тихо спросил Поттер, и Малфой вздрогнул всем телом, а потом обмяк и спрятал лицо в ладонях.