Истинно

Легилименция не была способна причинить какой-либо вред, однако это чрезвычайно тонкое искусство. К тому же, я совершенно не представлял, что хочу увидеть в голове Трелони.

— Легилименс!

Меня тут же затянуло в чужое сознание словно в водоворот. Сразу же я провалился в море звуков, чужих голосов. Возникали и исчезали разнообразные образы, в хаотичном порядке проносились сцены из жизни прорицательницы. Было любопытно наблюдать за тем, какой Трелони была девушкой. Нескладная, угловатая в мантии со значком пуффендуя на груди, она уже тогда носила большие очки в роговой оправе. Её дразнили в школе, но юную Сивиллу невозможно было вывести из равновесия. Её поведение было сходно со странностями Полумны Лавгуд, кокон из собственных мыслей, эмоций гасил насмешки окружающих. Трелони жила в своем мирке, в который не так просто было пробиться.

Я мысленно отгородился от детских воспоминаний прорицательницы и стал искать нечто, связанное с Гарри. Перед моим мысленным взором медленно сформировалась крепкая статная фигура Дамблдора. Забавно, Сивилла питала нежные чувства к нему много лет назад, несмотря на огромную разницу в возрасте.

«Причем тут возраст? Твой собственный любовник в два раза младше тебя самого. Соберись, Северус!»

В голове у Трелони был бардак. Какие-то несвязные, незавершенные, нелогичные мысли, образы, сны мешались с реальностью — неудивительно, что она слегка не в себе. Однако, все вокруг было подернуто сизой дымкой — верный знак того, что её память была подправлена, в противном случае, воспоминания были бы четкими.

Я сформировал резкий посыл поиска воспоминаний о Гарри еще раз, и ко мне тут же выплыло мое собственное лицо, только намного моложе.

Сердце пропустило удар. Это был момент, когда Трелони произнесла свое знаменитое пророчество, и я видел, с какой жадностью мой молодой двойник ловил каждое слово у замочной скважины.

Я не стал досматривать воспоминание. Мне на секунду стало дурно. Если бы я тогда немного подумал и остановился бы хоть на мгновение, а не несся сломя голову к Лорду, может быть, все бы случилось по-другому…

В разуме Трелони было множество мыслей о Гарри. От тех времен, когда он был первокурсником, до сегодняшних дней. Я решительно отмел все ненужное.

… Тёмное помещение.Мне не удавалось его узнать, пока я ясно не увидел стены, выложенные черным кирпичом с белой окантовкой — значит, министерство магии. Трелони стояла, согнувшись в три погибели, возле приоткрытой двери, за которой слышались приглушенные голоса, и прислушивалась к разговору. В руках у неё была увесистая папка с наградами — профессорское портфолио. Мы все прошли переаттестацию в прошлом учебном году по новым требованиям министерства.

Я встал за её спиной, чтобы лучше слышать разговор.

-… разных стихий. Такие ритуалы могут серьезно навредить окружающим. А в Хогвартсе — это несовершеннолетние волшебники. Могут быть жертвы. Стоит ли такая проверка всего этого?

Я мгновенно узнал говорившего. Высокий, медовый, приторный голос принадлежал Фрэнсису. Я попытался разглядеть, с кем он говорил, но дверь была приоткрыта лишь чуть-чуть, и в образовавшуюся щелку никого не было видно.

— Заклинание абсолютно безопасно, — возразил низкий, спокойный голос, — оно грозит реальной опасностью лишь Гарри Поттеру. Я предоставил доказательства министру магии лично, что студентам и профессорам Хогвартса ничего не угрожает. Кроме того, ритуалы будут контролироваться Орденом круглосуточно. В любой момент можно будет свернуть заклинания.

— Но… при всем уважении, сэр…

— Ваше дело — проще не бывает, Конборн, — резко оборвал его неизвестный, — предоставить доступ в школу. Как именно вы это сделаете — никого не волнует, но вы сделаете, вы меня поняли? У вас репутация отличного крысолова, займитесь своим делом. Или Ордену придется вас устранить.

Повисла тишина, и я снова попытался разглядеть собеседника Конборна, но тщетно. Трелони не догадалась сдвинуть дверь ни на дюйм.

— Вы даете слово, мастер? — спросил Фрэнсис тоном, полным сомнения, — что никто не пострадает, и заклинание будет направлено лишь на Гарри Поттера.

— Можете не сомневаться в этом, Конборн.

— Но зачем все настолько усложнять? — создавалось такое впечатление, что этот вопрос Фрэнсис хотел задать с самого начала, но не решался, — это ведь такая сложная операция. Почему нельзя просто вызвать Поттера в министерство, все ему объяснить, и тогда…

— Вы, похоже, не совсем понимаете, Конборн, — с явной досадой в голосе, проговорил неизвестный. — Вам известно, что такое крестражи? Тогда вы можете себе представить, насколько это темная материя. А что будет, если Темный Лорд внезапно воскреснет, вы себе представляете? И как на министерство будет смотреть волшебное сообщество, если мы допустим это?

Послышались гулкие шаги: собеседник Фрэнсиса прошел в другой конец комнаты, и я бросился к двери, чуть не улегшись при этом на Трелони.

Мне удалось разглядеть край алой мантии и необычную брошь. На серебре были выгравированы три латинских буквы, хитросплетенные друг с другом: UNL. Лица волшебника я не разглядел, только руки сплошь покрытые тонкой паутиной шрамов.

— Достоверно неизвестно, существует ли еще один крестраж, — начал Фрэнсис, но был снова грубо прерван.

— Наша задача как раз выяснить это. Крестражи — предметы, умеющие думать, а если этот крестраж — человек, то дело принимает совсем новый оборот.

— Но мы не можем убить Гарри Поттера! — воскликнул, наконец, Конборн, потеряв терпение, — волшебники поднимут бунт! Этот парень — самая значимая фигура после министра в магической Британии, и что вы предлагаете?

— Крестраж начинает защищаться, если ему грозит опасность, — непреклонно возразил обладатель броши, — наша задача доказать, что Темный Лорд жив, и есть реальная возможность его возрождения. А для этого нужно подвергнуть мистера Поттера серьезной опасности, чтобы крестраж внутри него начал действовать. Но сам этот процесс вас не касается, Фрэнсис. Это задача Ордена. А ваша обязанность — наблюдать и докладывать. Или могу предложить вам забвение, а на ваше место мы пригласим человека более компетентного.

Стоя за дверью, я чувствовал, как от ужаса немеют конечности. Как министерство могло одобрить этот беспредел? Что это за Орден такой, который занимается, судя по всему, темной магией, да еще и с полного согласия властей? Получается травля Гарри и пентаграммы — все было подстроено с самого начала? Куда смотрел Кингсли?!

Из ступора меня вывел громкий хлопок. Трелони от обилия секретной информации выронила толстую папку портфолио, и та шумно грохнулась на пол. Разнеслось гулкое эхо, и тут же послышались торопливые шаги. Сивилле было даже некуда спрятаться в пустом коридоре. Дверь открылась так быстро, что не успевшую отскочить Трелони ударило по голове.

— Ааах!

— Обливиэйт!

Я мгновенно понял, что корректировщик памяти из Конборна так себе, или же он просто торопился.

Взгляд Сивиллы расфокусировался, и она потеряла сознание.

Смотреть дальше не было никакого смысла. Я разорвал связывающее мой разум и разум Трелони заклинание и отшатнулся от её кровати.

— Что вы увидели, Северус? — тут же кинулась ко мне мадам Помфри.

Сердце колотилось от страха, потрясения. Я не сразу понял, о чем меня спрашивают.

— Разум профессора был поврежден, но это поправимо. Я займусь её лечением, но позже. Никого к ней не пускать.

Собственные слова доносились до меня так, словно их говорил кто-то другой. Я старался успокоиться и взять себя в руки. Через несколько минут мне это удалось.

— Поппи, прошу вас, никому ни слова о том, что я применял легилименцию. Это очень важно.

— Мерлин, Северус, вы меня пугаете! — врач всплеснула руками, — да что случилось?

— Я все объясню позже, обещаю. Дайте мне слово.

— Ну, разумеется, я никому…

— Спасибо, Поппи.

Слова благодарности я произносил уже от дверей. Мне требовалось несколько минут в одиночестве, чтобы собраться с мыслями.