Истинно

Во время обеда я сел рядом с Гарри, подвинув Флитвика, и протянул руку за его кубком. Гарри с вежливым недоумением наблюдал, как я с непроницаемым лицом сделал глоток его тыквенного сока, а потом ковырнул стейк с его тарелки.

— Может, попробуешь ещё картофельное пюре и вон тот салат из капусты, который я собираюсь съесть? — иронично осведомился он.

— Крахмал нейтрализует яды, — не моргнув глазом, сказал я, — а салат — общее блюдо, его не стали бы травить. Ешь.

Мальчишка приподнял брови, но ничего больше не сказал. Он мог считать, что все это немного слишком, но мне так не казалось. Лучше перебдеть…

Сияющий, чем-то с самого утра обрадованный Конборн вошел в зал, благосклонно кивнул нескольким своим фанатам из числа студентов, и проплыл к столу профессоров. Сегодня на нем была белоснежная мантия, белый строгий костюм и кокетливый галстук-бабочка. Волосы его блестели в свете факелов, а на лице белозубо сверкала улыбка.

Особо впечатлительные старшекурсницы живо о чем-то зашептались, потом вытолкнули вперед девушку, и та, краснея с каждым шагом, подошла к следователю. Он остановился на мгновение, выслушал вопрос, а потом коротко рассмеялся и кивнул. Барышня чуть не упала в обморок от восхищения, а я закатил глаза.

Со вчерашнего дня я несколько раз обдумал то, что рассказал мне Питер. Я смотрел на Конборна, как он взлетает легко, словно эльф, на небольшое возвышение обеденной зоны профессоров, и не мог себе представить, что этот человек может быть интриганом, злодеем или чьим-то пособником. Казалось, кроме розовых соплей, в его голове не было ничего.

— Доброе утро всем, сегодня замечательное утро!

— Уже день, Конборн, — не удержался я и получил отвратительную улыбку в свой адрес.

— Северус, Северус, Северус… — покачал головой следователь, и я успел ввернуть:

— Благодарю вас, я в курсе, как меня зовут.

Фрэнсис поцокал языком и покачал головой.

— Отчего же вы постоянно в таком дурном расположении духа?

— Да есть здесь одна личность, которая меня неимоверно раздражает, — приподнял брови я, но он уже отвернулся от меня, обошел Гарри с другой стороны и грациозно уселся на стул возле него.

— Гарри, позвольте я просканирую вас на наличие злонамеренных чар, это моя работа. Прямой приказ министра магии, кстати. Вы — фигура номер один в Британии, ваша жизнь и здоровье бесценны. Так как?

— Ммм… не стоит, Фрэнсис, это лишнее. — Вежливо отказался Гарри, — кое-кто уже пробовал мою еду сегодня. Пожалуй, этого достаточно, чтобы я почувствовал себя немного неловко. Если еще вы станете махать надо мной палочкой, то студенты совсем разуверятся в своем профессоре Защиты от Темных Искусств.

— Что ж, наверное, вы правы, Гарри, как скажете, — Конборн принялся разрезать стейк в своей тарелке на мелкие одинаковые кусочки.

Дверь в Большой Зал отворилась тяжело и медленно, и вошла профессор Трелони. Она словно привидение проскользнула за преподавательский стол и остановилась напротив нас. Сначала она явно намеревалась пройти мимо, но потом застыла, словно налетев на невидимую стену, и медленно повернулась. Несколько секунд она просто таращилась на следователя, выпучив большие глаза, казавшиеся еще больше из-за очков, а потом рот её медленно открылся.

— Я гадала сегодня вам, мистер Конборн, — потусторонним голосом сообщила она.

Следователь приподнял брови и похлопал ресницами. Вид у него был очень глупый.

— Правда, Сивилла?

Трелони напряженно кивнула. Потом её взгляд переместился на Гарри, и меня пронзило плохое предчувствие.

Прорицательница вытащила из рукава колоду потрепанных карт и протянула её Фрэнсису

— Вытяните любую.

Улыбка исчезла с его лица, и Фрэнсис выпрямился.

— Зачем? Сивилла, дорогая, сейчас не время…

— Сейчас самое время, мистер Конборн, — перебила Трелони, — бывает так, что само провидение назначает мгновение в бесконечном полотне временного пространства. То самое мгновение, которое может открыть нам истину…

На секунду за профессорским столом повисла тишина, прерываемая монотонным жужжанием студентов, а потом Фрэнсис приподнял брови и сказал:

— Я… ничего не понял, но прозвучало это впечатляюще.

— Вытяни Карту! — закричала Трелони, сорвавшись со своего места, и ткнув колодой следователю прямо в нос.

Конборн отшатнулся от неё назад, пробормотав: «Сумасшедшая!»

— Ты не хочешь показать всем свое истинное лицо! Почему ты боишься открыть нам свои помыслы?! — продолжала взывать Трелони, и студенты начали оглядываться на нас.

— Прекратите немедленно этот цирк! Нас нас смотрят ученики, — прошипела подоспевшая МакГонагалл.

Трелони, наверное, уже залезла бы на стол, если бы не запуталась в своих шалях. Она выбросила руку вверх и метнула колоду в потолок. Карты разлетелись цветастым фейерверком и, кружась, посыпались на стол. Ко мне на колени упала карта старшего аркана, изображавшая двух людей, мужчину и женщину, под некой крылатой сущностью — «Влюбленные». Перед Гарри медленно спланировала карта «Солнце», а Фрэнсис попытался схватить свою карту, но Трелони его опередила. Словно кошка, метнувшаяся за добычей, она схватила карту, упавшую на его голову, и отбежала с ней на несколько шагов, словно её кто-то собрался догонять.

— Вот! — победно закричала она, обвинительно наставляя на Конборна указательный палец, — смотрите! «Башня»! Это «Башня»! Этот человек принес в Хогвартс все эти катаклизмы! Это он — наше несчастье! Я… я видела… я помню…

Дальше никто не успел среагировать. Сивилла Трелони покачнулась, приставив пальцы к вискам, запрокинула голову и стала, словно в замедленной съемке, оседать на пол. Мимо меня тяжело протопал Хагрид и поймал здоровенными ручищами прорицательницу у самого пола.

В Зале царило безмолвие, медленно перераставшее во взволнованный гул.

— Кураторы, — резко проговорила МакГонагалл, — успокойте ваших студентов и сопроводите их в аудитории. Рубеус, отнесите, пожалуйста, профессора Трелони в лазарет.

Я все еще держал в руках одну из карт таро, и мне было не по себе. Трелони, конечно, была старой мошенницей, но что-то в её словах мне казалось тревожащим.

— Что за беспочвенные обвинения? — возмущался позади меня Фрэнсис, — Минерва, я не потерплю такого обращения! Сначала меня обвиняют в покушении на профессора Поттера, теперь — вообще непонятно в чем!

Что ему отвечала директор, было не так важно. Я быстрым шагом направился из зала вслед за Хагридом. Все это было по меньшей мере странно, и нельзя было больше игнорировать Трелони. Люди не сходят с ума внезапно.

Я нагнал полувеликана возле дверей больничного крыла и проследил, как он уложил её на кровать — бережно.

— Ох, что же это такое делается, профессор Снейп, — посетовал он.

В душе я был с ним согласен. Никто уже ничего не понимал.

Пока мадам Помфри проводила диагностические манипуляции и качала головой, я, под предлогом помощи, наблюдал и размышлял.

«Малфоя явно убрали. Грубо и топорно подставили, а потом просто убрали, чтобы он не мог разгласить информацию. Теперь внезапно слетевшая с катушек Трелони. Вероятно, она что-то знала тоже. Но как одно вяжется с другим? Трелони много лет не выходила за пределы Хогвартса, а Драко пришел к нам совсем недавно».

— Не вижу никаких заклинаний, Северус, — покачала головой Поппи, — она чиста. Должно быть это физиологическое.

Внезапно меня осенило.

— Мадам Помфри, я могу провести сеанс легилименции? В целях диагностики, конечно.

— Вы думаете, это поможет? — с сомнением спросила Поппи.

«Конечно нет, — подумал я, — но возможно в её разуме я смогу найти зацепки».

— Мы должны испробовать любые варианты. Профессор Трелони давно ведет себя странно. Я бы мог найти причину.

Мадам Помфри кивнула и отступила на несколько шагов назад.

— Вы — хороший мастер, Северус, я вам доверяю. Будьте осторожны.

Я оглядел бессознательную Сивиллу и слегка вздохнул, чтобы собраться.