Истинно

Сердитая морщинка меж бровей Гарри медленно разгладилась, и я бережно притянул его к себе. Он удобно лег в моих объятиях, после чего я поцеловал его лохматую макушку.

— Тебе нужно время, я понимаю, — сказал он тихо, — но, прошу тебя, не нужно меня ревновать. Если я полюблю кого-то кроме тебя — что маловероятно — ты узнаешь об этом первым.

***

— Профессор Снейп, сэр, можно?

Я поднял глаза от стопки сочинений третьего курса и мельком взглянул на старосту слизерина — Питера

— Входите, мистер Стивенсон, у вас ко мне какое-то дело?

Высокий худощавый парень осторожно прикрыл за собой дверь, и обернулся. Мне показалось, что он был чем-то серьезно взволнован.

— Вы просили рассказать вам, если я замечу что-то странное, сэр, — проговорил парень и оглянулся.

Я слегка нахмурился.

— Я вас слушаю.

— А… нас не могут подслушать, профессор?

Я слегка приподнял брови в недоумении, потом поднял палочку и наложил заклинание изоляции звуков на дверь.

— Говорите смело.

Набрав полную грудь воздуха в грудь, Стивенсон сначала замер на мгновение, собираясь с мыслями, а потом негромко произнес:

— Я шел на урок прорицаний и внезапно услышал разговор… Голоса доносились прямо из стены, я не знаю, как это возможно…

— Что вы услышали?

— Говоривших было несколько. Я различил как минимум четыре голоса, но только один из них узнал.

— И чей он, Стивенсон, не заставляйте меня вытаскивать из вас слова клещами!

— Я… уверен, что голос принадлежал мистеру Конборну. Он вел у нас несколько лекций по самообороне. Я запомнил его тембр.

Я подался вперед на стуле.

— Так. Что же мистер Конборн говорил?

— Он… говорил что так больше продолжаться не может, что это уже слишком и что так нельзя. А все остальные спорили с ним и отвечали, что все под контролем, и что нужно довести дело до конца.

— Какое дело? — быстро спросил я.

Питер покачал головой.

— Я не слышал, сэр. Они не обсуждали ничего, к тому же, звук проходил сквозь стену плохо, мне приходилось прислушиваться, чтобы понимать слова.

Я немного помолчал, обдумывая новость, после чего поинтересовался:

— Ты уверен, что среди говоривших был мистер Конборн?

— Абсолютно. — Кивнул парень, — и еще. Они произносили какие-то странные слова, вовсе не похожие на заклинания, будто бы не на нашем языке, а мистер Конборн пытался им помешать. Все говорил, что так они не договаривались, и что могут быть невинные жертвы.

— Еще что-то?

— Я рассказал все, что слышал, сэр. Потом меня спугнули однокурсники. Они показались в конце коридора, и я побоялся быть застигнутым в подслушивании.

Я кивнул.

— Ты говорил это еще кому-нибудь, Питер?

Стивенсон покачал головой.

— Нет, сэр, никому.

— Никому ни слова. И забудь эту информацию. Если тебя кто-то спросит, не слышал ли ты чего-то странного, отвечай, что не слышал, ты меня понял? Даже если спросит мистер Конборн или профессор Поттер.

— Я понял, сэр.

Окинув взглядом своего старосту, я кивком головы отпустил его.

Итак, Конборн… Я так и знал, что во всем этом замешан именно он. Но что происходит, по-прежнему неясно…

Поднявшись из-за стола я подошел к шкафу с ингредиентами и извлек с самой верхней полки несколько свитков. В них было тщательно срисованное руническое кольцо, опоясывающее каждую пентаграмму. Что там говорил Драко? Руны призыва и защитные руны заклинания Протего…

Я вгляделся внимательнее.

«Лаборатория горела, и возле неё в коридоре было руническое кольцо с записью огненных заклятий. Следом — водный куб там, где жертва была принесена в воде — олень лежал прямо в фонтане. Потом ветром разнесло башню гриффиндора и в руническом кольце завязаны руны воздушных заклинаний. А что мы видим на поле для квиддича?»

Я попытался найти отличия в заклинательном круге последней пентаграммы, и не находил. Все те же мощные руны Протего, призыва стихии огня… А потом я перевернул пентаграмму.

Взгляд мой зацепился за несколько символов. Они выбивались из общей канвы древне-ацтекского языка, и имели более знакомый вид. В них я углядел беспорядочную латиницу, которая не складывалась в слова и выглядела, будто её написали шиворот-навыворот.

Отложив свиток, я в волнении прошелся по кабинету.

«Там, где появлялись пентаграммы, происходил выброс стихийной магии, и руны полностью совпадают со стихиями, которые были освобождены. Но кто их начертил? Кто приносил жертвы?»

«…так не может больше продолжаться!

…нужно довести дело до конца…»

— Руническое кольцо было начертано везде по одному и тому же принципу — с заклятием призыва, — тихо говорил я, чтобы легче думалось, и мерил шагами кабинет, — призыв есть и в последней пентаграмме, но теперь оно — не в центре. В центре находятся эти странные знаки…

Снова взяв в руки пергамент, я вновь попытался расшифровать латиницу. Переставлял буквы так и эдак и понял, что некоторые из них повторялись.

Ничего не выходило.

«…Они произносили какие-то странные слова, вовсе не похожие на заклинания, будто бы не на нашем языке, а мистер Конборн пытался им помешать. Все говорил, что так они не договаривались и что могут быть невинные жертвы…»

«Жертвы магической стихии, но причем тут Протего?»

Было просто чудо, что в Хогвартсе в этом году никто не погиб. Обрушилось пол замка, чуть не сгорела вторая половина, а посреди школы возник гигантский бассейн — и ни одной жертвы!

— Это не чудо, мы маги, и мы не верим в чудеса!

Я схватил пергамент, а через несколько секунд уже несся на другой конец Хогвартса, в комнату, где был посажен под арест Малфой.

«Драко изучал ацтекские руны. Быть может, дело и не в них, и их магия касается самого ритуала, но не латиница и не Протего! Защитное заклинание было обширным и очень мощным — поэтому никто не погиб! Оно было нацелено на окружающих. Но тогда зачем этот террор? Зачем бессмысленно устраивать глобальные катаклизмы? Чтобы напугать?»

— Я хочу видеть профессора Малфоя. Немедленно.

Перед дверью, где под стражей содержался Малфой, медленно вышагивал мерцающий патронус Конборна. Он не таял день и ночь, тут же докладывая хозяину о посетителях. Это была яркая демонстрация магической силы Фрэнсиса, у рядовых магов негаснущие патронусы не получаются.

Сотканный из света Лис внимательно выслушал мою просьбу, и слегка кивнул, а потом дверь отворилась.

Увиденное заставило меня замереть на мгновение, а потом броситься в комнату.

Драко без сознания лежал на полу. Рядом в луже разлитой воды, валялись осколки разбитого кувшина.

========== Глава 11 ==========

Иногда мне казалось, что в последнее время я слишком часто нахожусь в больничном крыле и переживаю за чью-то жизнь.

Драко Малфой, бледный и недвижимый, лежал на кровати, закрытой ширмой от посторонних глаз. Когда я нашел его без сознания в его комнате, меня посетило дежавю: кажется, в Хогвартсе уже были попытки отравления. Но в воде, разлитой по полу в его комнате, не было обнаружено следов яда. Драко заколдовали заклятием оцепенения, причем таким добротным, что даже профессору Флитвику не удалось его снять. Конечно, пришлось ждать урожая мандрагор, которые могли созреть только к апрелю. Следовательно, Малфой был выведен из «игры» на три месяца. И было совершенно очевидно, что это кому-то на руку.

Драко обладал информацией и не успел её озвучить — его сначала подставили, а потом заколдовали. Все-таки, как бы Гарри не сомневался в Малфое, я не верил, что он мог попробовать его отравить. Они с Поттером много времени проводили вместе на патрулировании коридоров, у Драко было предостаточно возможностей его убить, если бы он того хотел.

Нет. Дело было в другом. Скорее всего, слизеринец что-то раскопал.

Пергамент с руническими знаками я носил с собой и иногда вынимал из кармана мантии, чтобы подумать. Мне по-прежнему ничего не было понятно из всех этих закорючек и странных знаков, но я не терял надежды. Старался держать Гарри на виду весь день, благо, что аудитории Защиты и трансфигурации были рядом. За Поттером по пятам следовал Фрэнсис. Мы втроем были неразлучны, так и курсировали по Хогвартсу друг за другом, причем двое из нас старались не подавать вида, что следят за парнем.