Истинно

— Я люблю тебя, Северус…

***

В Хогвартс после рождества из младшекурсников не вернулось восемьдесят процентов детей. Поредели в меньшей степени старшие курсы. Гриффиндор был самым многочисленным.

Когда мы вернулись в школу третьего января, коллеги даже не попытались сделать вид, что не понимают, где мы были.

У Фрэнсиса Конборна был такой вид, будто его обманули в самых лучших чувствах. Он ходил по школе поруганной невинностью во плоти и наводил на всех тоску своей постной физиономией.

Гарри как-то сказал, что ему даже его жаль.

— Я чувствую себя виноватым, Северус, — сказал он однажды расстроено, когда Фрэнсис в очередной раз пронесся мимо оскорбленным вихрем, — он на самом деле испытывает ко мне неразделенную любовь…

Я в ответ только фыркнул.

Забот хватало и помимо обиженного, страдающего следователя.

Когда мы вернулись, Минерва сразу встретила нас новостью, что появилась еще одна пентаграмма. На этот раз на квиддичном поле.

— Мы обнесли поле чарами невидимости, чтобы студенты не смотрели на жертвоприношения, — дрожащим голосом сообщила нам профессор Стебль, — множество животных. От крыс до оленей! Выложены спиралью и в центре пентаграмма, огромная…

Дьявольский знак действительно был намного больше, чем все остальные, и было страшно предположить, что оттуда вылезет.

Флитвик все свободное время посвящал разбору защитного купола над Гарри, но пока результатов не было. Как выяснилось в скором времени, существовал способ обойти всесильную защиту Гарри…

На ужин эльфы подали картофельное пюре, запеченных цыплят, традиционный тыквенный сок. Поттер сидел слева от меня и о чем-то весело болтал с Хагридом. Между нами была мадам Помфри. Когда он взял серебряную ложку, чтобы насыпать в тыквенный сок сахара, я традиционно передернулся. Эту странную привычку я заметил за ним давно, как по мне, сок и так был сладким, а в кубке Поттера становился невыносимо приторным.

Я уже хотел уделить время своей тарелке, когда краем глаза заметил, что ложка, которую Гарри вытащил из кубка, помешав в нем сахар, потемнела. Мне хватило доли секунды, чтобы метнуться через стол и выбить кубок из его руки.

За учительским столом установилась тишина. Все с изумлением воззрились на меня, даже ближний ряд учеников притих.

Кубок упал на стол, разлив свое содержимое, и все ахнули. Столешница принялась темнеть на глазах и громко шипеть. В воздухе мгновенно повис кислотный запах. Жидкость пожирала деревянное покрытие, как горячая вода снег!

Гарри огромными глазами смотрел на то, что собирался выпить.

Я стремительно поднялся на ноги.

— На Поттера совершенно очевидно покушаются, — гаркнул я в бешенстве, — если бы не потемневшая серебряная ложка, мы бы сейчас смотрели на его труп! Никому не двигаться. Проверить всех!

========== Глава 10 ==========

— Проверить всех!

Мой голос разнесся по притихшему Большому залу, и студенты, сидящие возле профессорского стола, инстинктивно шарахнулись в сторону.

Гарри стремительно поднялся на ноги и нагнулся над дымящейся лужей яда, которая продолжала сжирать столешницу. Драко оттащил его за локоть.

— Пары «Живой Смерти» тоже ядовиты, Поттер, отойди.

Молодой герой послушно отклонился от поднимающегося едкого дыма.

— Идите на уроки, идите, все в порядке, — торопил студентов Флитвик.

Дети нехотя поплелись из зала, дальние ряды, не понявшие совсем, в чем было дело, подпрыгивали и вытягивали шеи, как суслики. Я немного успокоился.

Страх, красным всполохом опаливший меня изнутри, когда я понял, что могло бы случиться, немного поутих. На смену ему пришла злость. «Когда же они оставят Гарри в покое, кто бы они ни были! Чертовы психи!»

— Я настаиваю на экспертизе, немедленно! — отрезал я, — все, кто есть сейчас здесь. Я хочу допросить всех и каждого в этом зале.

— Вы правы, Северус. — Немедленно поддакнул Конборн. — Жизнь профессора Поттера в опасности, и мы должны приложить все возможные…

— Напиток Живой Смерти сделан на основе белладонны. Она оставляет на коже желтоватые следы. Прошу вас снять перчатки, мистер Конборн.

Я оборвал его безбожно, и если бы ситуация не была настолько напряженной, рассмеялся бы обиженному недоумению, возникшему на его лице. После недолгой паузы, Фрэнсис тряхнул шелковистыми волосами, и холодно спросил:

— Вы считаете, что я мог напасть на Гарри, профессор Снейп? А не кажется ли вам, что вы предвзяты, ведь всем и каждому в этом зале известно о природе ваших отношений. А также то, что вы бешено ревнуете многоуважаемого профессора Поттера ко мне, не так ли?

Я онемел от такой наглости. Вокруг повисла нехорошая тишина, наполненная смущением и недовольством. Мои коллеги были деликатными, но иногда я ловил на себе раздосадованные взгляды МакГонагалл, или недоумевающие — Флитвика. Никто из них, думалось мне, не одобрял выбора Поттера. Для всех он был, словно ребенок, которого они растили. В некотором смысле, это так и было. Гарри Поттер был мальчиком совершенно особенным, и теперь, когда он вырос, все ожидали увидеть его во главе семейства, отцом многочисленных детей, но никак не партнером стареющего зельевара.

Стараясь говорить спокойно, я поинтересовался:

— Потрудитесь объяснить, мистер Конборн, каким образом вас касаются наши отношения с Гарри.

Натянутый словно струна молодой следователь прожег меня взглядом и сощурился. На его прелестном лощеном гладко выбритом и пахнущем лосьоном лице расцвели гневные пятна румянца. Он сделал шаг ко мне, наверное, пытаясь казаться грозным, но меня не впечатлило. Я лишь холодно приподнял брови.

— А может, это вы покушаетесь на него, а, Снейп? Учитывая ваше богатое прошлое, это вполне резонно: ввести неопытного молодого человека в заблуждение, поразвлекаться с ним, а потом умертвить прямо на наших глазах! Не бывает бывших Пожирателей Смерти, я таких не видел. Вы — фанатики. Чокнутые психи. И место ваше в Азкабане. Никакое покаяние не смоет клейма с вашей руки, Снейп, никогда!

По моему бесстрастному лицу не было понятно, но его слова били по самому больному месту. Мысль о том, что Гарри слишком чист для меня, посещала часто, но я гнал её трусливо. Мне не хотелось думать о том, насколько я не достоин молодого, цветущего, полного сил и жажды жизни Гарри.

— Фрэнсис. Прекрати.

Голос Поттера, тихий и властный, нарушил повисшее молчание. Следователь повернулся к нему, и мне показалось, что сейчас мы услышим нечто еще столь же нелицеприятное обо мне, но взвинченному Конборну хватило лишь взгляда, чтобы замолчать.

Поттер посмотрел на него с абсолютной уверенностью во мне, такой яростной и непоколебимой, что меня посетило странное чувство. Мгновение спустя я понял, что видел точно такой же взгляд у Дамблдора — человека, который всегда верил мне.

— Профессор Снейп — моя семья, мистер Конборн, — спокойно проговорил Гарри, не повышая голоса, — и впредь я прошу вас думать над тем, что вы говорите.

Внезапно я перехватил взгляд Малфоя. Он смотрел на моего Гарри так, будто что-то осознал, сделал какое-то открытие. Его взор был цепким, губы чуть приоткрылись, но, заметив мой интерес, лицо его мгновенно закрылось.

— Итак, ваши руки, мистер Конборн, — напомнил я не без язвительности.

Фрэнсис, который все еще обиженно и разочарованно смотрел на Гарри, чуть вздрогнул и поджал губы. Он рваным шагом приблизился, сдернул с ладоней щегольские белые перчатки, и сунул мне тонкие изящные кисти чуть не в лицо.

— Пожалуйста, проверяйте, — прошипел он, и я почувствовал мрачное удовлетворение.

Проведя над его ладонями палочкой, я выпустил колечко сизого пара, которое овеяло руки Фрэнсиса. Кожа осталась бледно-розовой, такой какой была.

— Вы довольны? — язвительно поинтересовался следователь, отдернув руки от меня, словно от жара.

Следом ко мне подошла МакГонагалл, и я благодарно ей кивнул. Конечно, я бы не стал проверять директора, но она пожелала подать пример. Руки Минервы были чисты. Затем я проверил Флитвика, мадам Трюк, и себя — заклинание не выявило контакт с белладонной.