Истинно

— Акцио! — вскричал я первое, что пришло в голову, однако тела ни на дюйм не приблизились ко мне.

— Магия не действует, — пояснила МакГонагалл, — стоит мощный блок.

Справа от меня Малфой решительно скинул профессорскую мантию. Гарри схватил его за локоть.

— Вода магическая, возможно это и не вода вовсе, — взволнованно проговорил он, — нельзя идти туда просто так.

Драко смерил его мрачным взглядом.

— Ты предлагаешь оставить студентов погибать? Их еще можно спасти.

Гарри еще несколько мгновений напряженно смотрел на Малфоя, а потом пальцы его медленно разжались.

Драко сунул руку в водяную стену, а потом, набрав воздуху в легкие, вошел в куб. Легко оттолкнулся ногами от дна и размашисто, энергично поплыл к утонувшим. Секундой позже мы с Поттером присоединились к нему.

Мы вытащили четверых. Всех четверых удалось откачать, все снова чудом остались живы.

А с часовой башни исчезла пентаграмма.

Я заметил еще одну тревожащую закономерность.

После того, как Гарри попытался нейтрализовать пентаграмму на башне, и, в прямом смысле, искупался в крови жертвенного оленя, его силы истощились. Он выглядел измотанным и усталым, и проспал больше суток в тот раз.

После того, как он вытащил меня из завалов в подземельях, произошло то же самое. Поттер несколько дней был бледен, ничего не ел и жаловался на головную боль.

А теперь, как только он выплыл из магической воды, которая так и осталась во внутреннем дворе школы, он буквально упал от усталости. Я почти на руках донес его до своих комнат и уложил на кровать, где он мгновенно уснул. К слову, Малфой был в полном порядке, хотя пробыл в той воде не меньше Гарри.

Мне показалось это странным. Я зарылся в библиотеку, изучал всяческие удаленные порчи, сглазы, заклятия крови, но все это было не то. Везде требовался физический контакт, и я не мог себе представить, кому в Хогвартсе могло бы прийти в голову изводить Гарри.

Все повторялось, словно кошмарный сон. Волан-де-Морт был уже семь лет, как в могиле, но Гарри по-прежнему грозила какая-то таинственная опасность.

— Все это переутомление, говорю тебе, Северус, — произнес ласково Поттер, сидя на моем столе, пока я возился с пробирками.

— Возможно, — согласился я, чтобы не спорить, и подошел к нему с мерной колбочкой, — а теперь дай руку, я возьму у тебя кровь.

Пока я делал небольшой надрез на его пальце, набирал кровь и залечивал образовавшуюся ранку, Гарри не сводил с меня глаз.

— Все беспокоишься обо мне? — спросил он негромко.

Я строго посмотрел на него, но, то ли я растерял грозность взгляда, то ли он уже вышел из возраста, когда все боятся профессора Снейпа. Вместо того чтобы испугаться, Поттер расплылся в улыбке.

— Меня прямо ностальгия мучает, когда ты так на меня смотришь, — не без ехидства проговорил герой и оплел мою талию руками.

Я легко поцеловал черноволосую макушку и крепко обнял его.

— Ты снова вляпался в какое-то… Ты не можешь без этого, да?

— У тебя паранойя, — миролюбиво отозвался Поттер, — со мной ровным счетом ничего не случилось.

Следующее утро полностью уверило меня в том, что все, что происходит, связано с Гарри.

Первый урок только начался. Я вел зелья в классе трансфигурации, куда меня благородно пустил Драко Малфой. Сам хозяин кабинета проверял на последней парте стопку контрольных работ за полугодие. Я отстраненно подумал, что в свете того, что творится в школе, о контрольных, пожалуй, можно было бы тревожиться в последнюю очередь. Я даже не планировал полугодовую работу. Не сегодня-завтра Хогвартс распустит своих учеников.

На прошлой неделе половину когтевранцев, преимущественно младших, забрали из школы родители. Я сам был свидетелем, как мой семикурсник-староста Питер Стивенсон орал на свою мать через камин в моем кабинете, и заявлял, что ни за что не поедет домой.

Про себя я скептически хмыкал. Эти дети, которые сейчас стали старшими в Хогвартсе — дети войны. Они были первокурсниками, во времена моего директорства при Темном Лорде, и многих мне пришлось защищать от Кэрроу. Они выросли, наблюдая как за них бились профессора и сокурсники, и теперь мечтали совершить такой же Поступок. Как раз на Питере в свое время отказался тренировать заклятие Круциатус Невилл Долгопупс, за что потом был жестоко наказан. Именно с тех пор Питер так рьяно защищает гриффиндорцев. Слизеринцы, конечно, изворотливые хитрецы, но и нам не чужда честь.

Мою монотонную речь о свойствах мандрагоры и её применении в зельях повышенной сложности прервал стремительно нарастающий гул.

Я резко замолчал, нахмурившись, и двумя быстыми шагами подошел к окну. Малфой поднял голову от сочинений и тоже прислушался.

Дернув деревянную оконную раму за ручку, и обдав первый ряд учеников морозом, я выглянул в окно. Меня поразила тишина, которая была на улице. Зимний заснеженный пейзаж казался нарисованным на куске картона. Не было ни ветерка. Стояла такая тишина, какая бывает перед сильнейшей грозой. Зловещая и гнетущая.

А потом я ощутил то, что ни с чем не спутаешь. Воздух стремительно электризовался. Магия, витающая вокруг Хогвартса, собиралась в тугой пучок, в грозовую тучу, несущую смертельные разряды молний. Я поднял взгляд выше и на глаза мне попалась пентаграмма, нарисованная жертвенной кровью на башне Гриффиндора.

Я понял, что сейчас произойдет за долю секунды до того, как, разорвав древнюю башню изнутри, словно она была бумажная, на свободу вырвался громадный смерч.

В аудитории мигом вылетели окна. Мощный порыв воздуха швырнул меня на пол. Свитки, книги, котлы — все снесло к противоположной от окон стене. Вскочив на ноги, я прокричал Малфою, чтобы он выводил учеников, а сам бросился к окну.

Бывает при всем своем могуществе и звании «царя природы» человек абсолютно беззащитен перед силами стихий. Я смотрел на воющий, бешеный, темный, громадный столб смерча, поднимающийся из башни гриффиндора, и чувствовал, что не могу пошевелиться от ужаса.

Сметающий все на своем пути, вращающийся поток ветра подхватывал от стен Хогвартса каменные блоки и разбрасывал их в разные стороны, словно ужасающую шрапнель. Взгляд мой метнулся к полю для квиддича. У гриффиндорцев там была тренировка, и я почти мгновенно выделил из множества фигур на метлах, одну, в алой мантии.

Поттер сопровождал своих учеников на тренировке.

Я видел, как он развернул свою метлу прямо к разрушенной башне, к бешено вращающемуся смерчу, и меня буквально прошибло холодным потом.

— Что ты делаешь, идиот… — прошептал я, в ужасе наблюдая, как он летит все ближе и ближе.

Мне казалось, что из воронки урагана вырастают руки, и пытаются схватить маленькую слабую фигурку на метле, прихлопнуть её, словно надоедливую муху.

Поттер попытался спуститься ниже, к основанию смерча, но потоком воздуха его отбросило назад и прокрутило. Из-за поднявшейся пыли, внутри урагана ничего не было видно. Я не сомневался в том, что если кто-то был в гриффиндорской гостиной, то выжить им не удалось. Но Гарри, бледный, с написанным упрямством на лице завернул метлу обратно и двинулся к смерчу.

Страх за него заставил меня думать. Я мысленно представил себе тот путь, который мне пришлось бы преодолеть, чтобы спуститься к нему и выбежать на улицу. Четыре этажа по лестницам и переход через мост — слишком долго! Я ступил на подоконник.

— Профессор Снейп! Что вы делаете!

В дверях стоял вернувшийся Малфой. Возможно, ему удалось бы вытащить палочку, остановись я хотя бы для того, чтобы обернуться.

Темный Лорд умел летать. Теперь умею и я. Это единственное, что было полезного в моем служении этой безносой твари.

Медленно спустившись на фут ниже окна и провалившись в воздушную яму, я скользнул по воздуху. Это было так странно — не чувствовать опоры у себя под ногами, но, тем не менее, держаться прямо и не падать. Навык возвращался так быстро, что я с каждой секундой чувствовал себя все увереннее.