Страница 29 из 36
И.И. Тхоржевский дал С.Ю. Витте одну из наиболее точных характеристик: «Ничто ни в происхождении Витте, ни в его биографии не обязывало его быть вульгарным и несдержанным. Отец его был видный провинциальный чиновник, из обрусевших немцев: директор департамента при Кавказском наместнике, великом князе. Его мать – Фаддеева – из хорошей дворянской семьи, сестра известного генерала. А бабушка по материнской линии – урожденная княжна Долгорукая (одно из лучших имен старой знати). Сам Витте получил высшее образование, сделал блистательную карьеру и часто вращался в кругах русской и международной элиты. А между тем никаких черт светских, дворянских, или немецких, чиновничьих, интеллигентских в нем нельзя было отыскать и признака. Самородок. Мужиковатый гигант, завоеватель, самодержавный делец, Витте азартно ломил свое, сокрушал все преграды данной ему от бога силищей. Если же препятствия казались ему пока непреодолимыми, он, с чисто мужицкой хитростью, любыми изворотами их обходил. Он преклонялся перед наукой, но сам был на редкость невежественным человеком, по крайней мере в области наук общественных: права, истории, литературы, политики (даже в экономике он брал больше чутьем). Жил – сегодняшним днем, умело маневрируя среди очередных затруднений. Не имел никаких политических убеждений. Зато был – гениальный, властный практик-самоучка, с огромным даром осуществлять, добиваться, приводить в жизнь все то, что он своим исключительным жизненным чутьем и даром администратора схватывал как нужное сейчас для России. Без всякой внутренней борьбы перешел Витте с реакционных взглядов к манифесту 17 октября. Министр Александра III, друживший с Победоносцевым, он еще недавно, в 1899 г., печатно восстал принципиально против земских выборных учреждений, будто бы несовместимых с царским самодержавием. А уже в книге "Самодержавие и земство", написанной для Витте А.И. Путиловым в 1905 г., он же представил к подписи государя манифест, вводивший у нас народное представительство… Жена Витте тоже была безупречно любезна, хотя и подшучивала над моим тогдашним идеализмом (Вуичу сказала как-то: "У него голубые глаза доверчивой лани"). От былой красоты в ней оставалось… мало, но муж был в нее как будто еще влюблен. Еврейка, да еще разведенная жена (по первому браку она была за Лисаневичем, и дочь ее, Веру, Витте удочерил, очень любил и выдал ее за Нарышкина замуж), она, конечно, в Петербурге мешала карьере мужа. При дворе ее не принимали, чем Витте был очень задет, тем более что он женился на ней с разрешения и даже одобрения императора Александра III. В обращении она была гораздо менее вульгарна и непосредственна, чем сам Витте, но придирчивый Петербург ставил ей "всякое лыко в строку"… Отношение к царю Витте вылилось в конце концов в плохо скрытую ненависть. Правда, к ненависти этой примешивалась и тревога, жуткое и пророческое предвидение того, что для государя и для царской семьи смута может кончиться кровью. Государь же всегда говорил про Витте: "Он отделяет себя от меня", – и это была правда. Витте, чтобы заставить государя делать то, чего тот не хотел, чередовал при нем свою настойчивость с грубым подлаживанием и лестью. Государь видел насквозь эту игру, для него слишком примитивную, а потому считал Витте "грубым хамелеоном". Крайне им тяготясь, он не видел редких достоинств Витте, считал его врагом, кандидатом в президенты российской республики»97.
Известная мемуаристка и собирательница слухов генеральская вдова А.В. Богданович записала о С.Ю. Витте весьма любопытные сплетни: «Келлер говорил, что царя убедили, что мадам Витте – порядочная женщина. Он желает, чтобы царица ее приняла, но она не хочет и плачет; надеется, что Строганова ее избавит от этого визита… Константин Скальковский… сказал про Витте, что он умен, но бездушный, холодный человек. У него страшное самолюбие …, что он легко может сойти с ума, что у него мания величия, мнит о себе, что равен только царю, противоречий не допускает, в комиссии под его председательством он один говорит, а все молчат. Сказал, что Витте добьется своего, что его жену примут при дворе, что за свою жену ее бывшему мужу Лисаневичу он заплатил 20 тыс., да развод стоил 6 тыс. руб. … Иванова говорила …, что Витте долго не просидеть, так как царица его терпеть не может и любезна бывает только с теми, кто бранит Витте и его жену… И.Л. Марков возмущен назначением Витте министром. Прямо говорит, что это – темная личность, в полном смысле аферист. Витте – взяточник…, что к Витте были вызваны два доктора, что у него вроде помешательства, что пункт его расстройства – валюта… Коломнин возмущен назначением Витте министром. Витте был за какое-то мошенничество под судом, пользуется грязной репутацией. На место Изнара Витте уже назначил из своего бывшего департамента какого-то поляка Шабунского, взяточника: за данный ему обед можно было получить тариф для какой хочешь дороги… Впечатление Иванова, что Витте… это такой человек, что ему все средства годны для достижения цели… Никольский… так охарактеризовал Витте – игрок, любит биржевую спекуляцию, тянет своих, которых привез с собой… Приятелю Самойловича Писаревскому Витте сказал, что неужели он думает, что чины и ордена соблазнили его покинуть юг. Нет, не то, а то, что здесь можно нажить деньгу… Суворин рассказал, что царь так выразился про своих министров: "Когда Дурново мне докладывает, я все понимаю, а он ничего не понимает; когда Витте – я не понимаю, но зато он все понимает, а когда Кривошеин – ни он, ни я, – мы ничего не понимаем"… Суворин возмущен, что Витте для своей популярности подкупает все газеты, раздавая им субсидии… Вишняков говорил, что недавно к Витте явился его приятель, одессит, которому Витте тут же предложил место директора банка с 18 тыс. руб. жалования… Витте кому-то сказал, что уже два года он замечал, что Вышнеградский ненормален, а что уже полгода, как он совсем сумасшедший… По городу идет слух, что Витте не в милости у царя вследствие своих прежних отношений к Вышнеградскому. Сын последнего потребовал якобы, чтобы Английский банк выдал ему лежащие там 25 млн его отца. Банк потребовал, чтобы Вышнеградский представил свидетельство от правительства, что это его деньги. Он обратился за этим к Витте. Но Витте сперва доложил об этом царю, который на бумаге написал про старика Вышнеградского: "великий мошенник" и велел навести справку, не окажутся ли еще и в других банках такие деньги… Про Витте много темного рассказывают, хотя все единодушно говорят, что он умен»98.
Определенное мнение о С.Ю. Витте сложилось и у одного представителя из клана винных заводчиков Смирновых – В.П. Смирнова: «Я часто думаю в беженстве (в эмиграции – прим. автора) об этом человеке. Я бы должен его ненавидеть, так как он уничтожил дело моего батюшки. Но, с другой стороны, я не могу не уважать его за сделанное для России. Вспоминая СЮ. Витте, я думаю, что над Россией в начале века витал рок. Удержись Витте на своем посту, не найди он недоброжелателя в лице царя Николая Александровича, кто знает, как повернулась бы вся наша история… Я оценил деяния Витте, когда… поехал во вновь строящийся Харбин и другие города Китая по делам торговли нашими напитками. Собственно, название Харбин городу дали официально лишь в 1903 г., когда он появился на карте. То, что я увидел, напомнило мне рассказы Джека Лондона про "золотую лихорадку" и потрясло своим размахом. Когда я вернулся в Москву, полный впечатлений об увиденном, в мои рассказы не верили. Все это было похоже на фантастику Жюля Верна, входившего тогда в моду. Предыстория Харбина такова. В 1885 г. царское правительство обратилось в Пекин с просьбой разрешить сюда въезд русским инженерам для работ по проекту строительства будущей железной дороги. В случае положительного решения Россия могла установить сплошной рельсовый путь между своей европейской частью и Тихим океаном. Это требовало огромных финансовых затрат, сопряжено было с техническими трудностями, так как местность пересекало значительное количество ручьев, рек, суходолов. Тут потом построят около тысячи мостов и много туннелей. Самый уникальный туннель – через Хинганский хребет – протянется на три с лишним километра! Маньчжурия была пустынным, почти незаселенным пространством. Китайцы, конечно же, нуждались в такой дороге, так как это был выход на внешний рынок, и охотно на это пошли. В 1897 г. официально было объявлено о начале строительства Китайской Восточной железной дороги. Планировалось, что Харбин станет центром строительства дороги. Строить ее предполагалось от Харбина в трех направлениях – в сторону Забайкалья, на Владивосток и на юг, до г. Дальнего. Это было чисто коммерческое предприятие, не имеющее в России аналога. Акциями общества КВЖД владело русское правительство, но само общество имело полную самостоятельность. У него были печать, устав, флаг, под ним были полиция, суд, администрация, почта, железнодорожная охрана. Общество КВЖД имело флотилию из 20 пароходов, свои пристани. Дорога имела телеграф, школы, больницы, библиотеки, угольные и лесные концессии. Земли принадлежали КВЖД, но их можно было брать в аренду. Жизнь тут протекала по законам Российской империи. Город закладывали русские строители. Собственно, то, что я увидел, городом еще нельзя было назвать. Общей застройки еще не было. На реке Сунгари дымили трубами два русских парохода: "Святой Иннокентий" и "Благовещенск". С них разгружали тонны строительных материалов. Уже вовсю стучали топоры рабочих, возводящих временное жилье. Строился даже не город, а целая империя – "Желтороссия". И все это было частью программы Витте по освоению и закреплению за Россией территории Сибири и Дальнего Востока. Здесь крутились огромные деньги. Привлекаемые хорошими заработками, сюда хлынули тысячи людей из Центральной России. Так называемую "Желтороссию" обживал самый разный люд. Много было мастеровых, купцов, которые открывали трактиры, магазины, лавки. Много было и авантюристов, спешивших погреть руки на вновь прибывших. Слышны были истошные крики торговцев и зазывал, казалось, на всех языках мира предлагавших свои товары. Всю ночь горели костры, возле которых грелись рабочие, чтобы наутро продолжить строительство. У костров, среди саманных фанз, слышна была не только русская или китайская речь. Я тут встречал армян, латышей, грузин, поляков, японцев. И весь этот людской муравейник жил дружно, соблюдая свои праздники, обычаи, которые уважались всем харбинским сообществом. Здесь не было и пресловутой "черты оседлости" для евреев, существовавшей тогда в России. В саманной фанзе разместили временный вокзал Харбина, куда поместили святыню – икону святителя Николая Чудотворца. Она стояла на возвышении, а подсвечник возле нее, вмещающий до сотни свечей, никогда не был пуст. Мне рассказывали, что даже китайцы верили в ее спасительную силу. Тонущие в Сунгари китайцы-лодочники взывали к нему: "Николай, помогай!". Кажется, что стук топоров строителей не смолкал до самого утра. По Уссури, Амуру и Сунгари свозились тысячами тонн строительные материалы. На моих глазах начали возводить здание неправительственного Русско-Китайского банка, который учредил Витте. Банк давал ссуды и на открытие дела, и на строительство жилья. Подряды на строительство железных дорог Витте отдавал "с разбором", и, по его словам, "в конце концов люди перестали так наживаться, и были случаи, что и крупные подрядчики прогорали…". Может, потому так споро – за шесть лет! – строилась КВЖД, что во главе дела стал Витте. Нельзя сказать, что жизнь в Харбине протекала без осложнений. Конные казаки постоянно гоняли нагайками китайцев, которые норовили что-то стащить или разрушить железнодорожное полотно. Казаки охраняли дорогу и русских переселенцев, хлынувших туда на заработки. Китайцы казаков боятся. Когда раздается крик "цимадуй!" (“казаки" по-китайски), у туземцев начинается паника! В 1900 г. тут случилось Боксерское восстание ("Ихэтуань"), погубившее многих строителей и железнодорожников. Китайцы разрушили огромные участки дороги, жгли дома русских, лавки, магазины. Были и жертвы среди населения. Восстание жестоко подавил генерал Сахаров»99.
97
Тхоржевский И.И. Витте // Последний Петербург. Воспоминания камергера… С. 51.
98
Богданович А.В. Дневник. Три последних самодержца. М.-Л.: Изд-во Л.Д. Френкель, 1924. 567 с.
99
Смирнов В.П. Смирновы. Водочный бизнес русских купцов… С. 158–165.