Прикончить Крысу

Рассекает долины большой Иордан,

Где Спаситель наш принял крещение.

Убежим и не вспомнят о нас никогда.

Не указ нам зануда-священник.

Мы начнем всё сначала на Землях Святых,

Пусть осудят нас вслед фарисеи,

В наши спины швырнут горсть эпитетов злых —

Тёплый ветер их нежно развеет.

— Ну вот, а ты стеснялась, — юноша поцеловал меня в щеку, — твое пение божественно! Неужели ты сама сочинила эту песню? То, о чем ты мне спела — это удивительно! А кто же этот священник-зануда? Не наш ли ворчливый епископ Джеффри Хобсон из San Sebastian Cathedral?

— Что ты, милый, речь идет совсем о другом священнике, нашем с тобой соседе. На берегу Иордана, противоположном от нашего, стоит большой монастырь, его возглавляет Аббат Стерлингский, он носит чёрную сутану с коричневым капюшоном, прикрывающим глаза, и всем своим видом напоминает мешок, а на шее его висит огромный крест, наверное, чтобы было лучше видно, какой он праведник. Он такой ворчун, что старичок Хобсон не идёт с ним ни в какое сравнение! А ещё он ревнивец и защитник веры католической! Каждый день он прогуливается по окрестностям со своими монахами и каждого встречного и поперечного учит уму-разуму! И ладно что дельного бы сказал, так нет, он всем насаждает свои убеждения, не приводя ни единого обоснования своим словам. Вкусно есть нельзя, ходить в открытой одежде нельзя, веселиться и танцевать тоже нельзя. Это нельзя, то нельзя. Его спрашивают «почему нельзя»? Он отвечает «потому что». Всех соседей в округе обошёл со своими проповедями, и Саладина Мудрого, и Султана Абдуллу, и Эмира Омара, словом, всем каждый день достаётся! И не волнует его, что они мусульмане — всё-таки родились не в Европе, а на Востоке, где своя культура, свои обычаи! Но его, конечно же, всё равно никто не слушает, а только все над ним смеются, а то, бывает, и вовсе чуть ли не палками прогоняют, до того всем надоел! Калиф Скорпион один раз, лишь завидев Аббата со своей свитой, крикнул ему с башни: «Немедленно уводи своих жалких оборванцев от моих стен!». Я тогда чуть со смеху не упала! А Аббат из-за этого всего ходит злющий-презлющий и то и дело грозится: «Берегитесь! Я человек злопамятный!».

— Да старик Хобсон точь-в-точь как Аббат, ты прямо рассказываешь мне про него! Я-то его с детства знаю. Ещё когда я был маленьким, ходил всех учил, ко всем придирался. Так один раз он ушёл на службу и забыл закрыть у себя дома окно, а я накидал ему в окно куриных лапок, из которых моя матушка часто варила бульон. Они всегда казались мне очень забавными. Уж не знаю, как он догадался что это моих рук дело, но на следующий день встретил на рынке матушку и пожаловался ей.

— Ой! — я рассмеялась от души, — и она тебя отругала?

— Да зачем же! Мы с ней вместе посмеялись, да и всё!

— Ты и Аббату накидай, может быть, это хоть как-нибудь скрасит его унылую келью! Нет, мы сделаем это вместе, вот будет весело!

— Накидаем, еще как! Хотелось бы мне на него посмотреть!

— Посмотришь и не раз, он к нам сам заявится! Ему до всего есть дело! — заливаясь звонким смехом я уткнулась юноше в грудь.

Следующим утром, когда мы любовались рассветом, с мачты раздался крик матроса: «Земля!». К нам подошел капитан корабля Джон МакНиббл, он держал в руках большую, немного выцветшую карту.

— Милорд, нам необходимо сделать остановку для пополнения запаса провизии, — доложил он Деннису.

— Да не вопрос. Что это за земля?

— Египет, милорд.

— Египет… никогда не слышал.

— Страна пирамид. Земля Возлюбленная, как называли её египтяне до нашей эры, — объяснила я. — Это очень красивый край, здесь мы увидим немало интересного!

Наш корабль свернул в большую реку и причалил к берегам зелёного оазиса.

— Ничего себе! Какое здесь всё необычное! — Деннис взял меня за руку и мы сошли с деревянного трапа на твёрдую землю.

Следом спустились наши люди и сбежали Гияс и Алмаз. Кони принялись радостно носиться друг за другом и щипать в оазисе зелёную траву, слуги отправились на базар, чтобы закупить провизию. На берегах Нила на ветру покачивались финиковые пальмы, в воде среди белых лотосов танцевали розовые фламинго, гиппопотамы лениво лежали в воде, не обращая внимания на загорелых рыбаков, ловящих с лодок рыбу сетями. Деннис так удивлялся, что мне снова стало смешно.

— А что это за большая красивая река с цветами?

— Это Нил, а цветы в нём называются священными лотосами. Говорят, Нил сам имеет форму лотоса, если смотреть с высоты птичьего полёта. Ещё до рождения Христа, когда израильтяне были в рабстве у египтян, именно к берегам Нила прибило корзину с младенцем. Этим младенцем был пророк Моисей, который вывел израильтян из рабства.

— Да мы присутствуем на историческом месте!

— Ещё как, любимый! Здесь недалеко, в большой скале Абу-Симбел высечен храм, посвященный богу солнца Амону-Ра, пока мы ждем когда наши люди закупят всё что нужно, я покажу его тебе, идём.

Мощные колоннады храма Ра имитировали тростник, возвышающийся к небу, и символизировали путь, который бог Солнца совершает изо-дня в день, восходя на Востоке и склоняясь на Западе. Потолок храма был разрисован небесными светилами, стены украшали иероглифы и рисунки. В храме на пьедесталах восседали изваяния великих фараонов — Аменхотепа, Рамзеса, Тутанхамона и царицы Хатшепсут. Жрецы в белых одеждах совершали шествие в честь бога Солнца.

— А что это за странные сооружения, дорогая? — Деннис указал в сторону пирамид, когда мы вышли из храма, — я их уже давно заметил.

— Это гробницы великих фараонов — Хеопса, Хифрена и Мэнкаура. Тела усопших фараонов никогда не предавали земле, их натирали эфирными маслами, бальзамировали, окутывали чистой тканью и укладывали в саркофаги — это как гроб, только он вытёсывался из камня, изображал тело усопшего и расписывался яркими красками. Саркофаги помещали в пирамиды. Вместе с саркофагом в гробницы помещали вещи, принадлежащие фараонам — драгоценные камни, украшения, золотую посуду. Рядом с фараонами хоронили и членов их семьи, и даже домашних животных. В этих пирамидах великие фараоны покоятся и по сей день.

— Как интересно, надо же! А откуда ты всё это знаешь?

— Я же родилась на Востоке. Ты тоже узнаешь ещё много интересного. А сейчас, почему бы нам не искупаться в Ниле?

Вечером, когда воздух стал прохладнее, мы сидели на берегу под пальмами, немного поодаль от нашего корабля и толковали о том, как лучше обустроить новый замок на Святой Земле, когда мы прибудем туда; к нам будут приходить новые люди, как сделать, чтобы они были довольны. Я предавалась мечтам: неужели скоро я снова увижу мою матушку и услышу её голос после двухлетней разлуки? Солнце на нежно-фиолетовом небе уже почти скрылось за горизонтом, окрашивая напоследок пушистые облака, от чего те были подобны розовым фламинго. В это время в лучах заката мы увидели караван из дюжины вьючных верблюдов, приближающийся к пирамидам. На двух верблюдах ехали мужчина и женщина, всех остальных погоняло идущее пешком существо, внешне очень похожее на богиню Сехмет — издалека оно выглядело как человек, только с хвостом и головой тигра. Я читала в одной книге, что в далёкой загадочной Индии живёт народ змеелюдей, который зовётся нагами. Но как же зовутся тигролюди? Остановившись у подножия сфинкса, мужчина и женщина слезли с верблюдов, а существо начало разбивать шатёр.

— Аида, посмотри, это же зверочеловек? — Деннис прикрыл ладонью глаза от вечернего солнца, пытаясь рассмотреть существо, — когда мы с Борегаром ездили на охоту, я видел у святилища Хирсина одну женщину-кошку, жрицу бога охоты. Ваджира, ее звали, если не ошибаюсь.

— Ты прав, мой милый, только формально этот народ, к которому принадлежит та жрица, зовется не зверолюдьми, а каджитами. Но это явно не каджит, он намного крупнее и у него совершенно другая морда, не как у кошки, а как у тигра или льва. Можно спросить у него самого, как называется его народ. Заодно посмотрим, что продают эти люди, мне хотелось бы приобрести какую-нибудь хорошую вещь в память об этих землях.