Прикончить Крысу

После нашествия за ручьем осталась гора тел павших монахов. Оставлять их там было нельзя, дабы они не разлагались на жаре, привлекая полчища мух и не вызвали эпидемию чумы, поэтому лекари, облачившись в плотные плащи и кожаные маски, вооружившись факелами и кувшинами, наполненными нефтью, весь оставшийся день сжигали их дотла. Во время сожжения люди то и дело возмущались, ибо вся долина была отравлена неприятным запахом горелой плоти, дыма и палёной ткани.

Поздно вечером мы с моим будущем супругом перед сном, как всегда, беседовали лёжа в кровати в своих покоях.

— Аида, я тут подумал, не обучишь ли ты меня арабскому языку? — произнёс он, играя моими волосами.

— Ты хочешь говорить по-арабски? Это прекрасно! Но почему у тебя появилось такое желание?

— Я слышал, как ты на нём говорила с твоей матушкой, он кажется мне таким красивым. Да ещё я смогу общаться с войнами.

— Твоё желание похвально. Тогда начинаем с завтрашнего дня.

— Вот это будет здорово. А как ты думаешь, почему монахи Аббата такие толстые?

— Здесь нечего и думать, это потому что они едят один хлеб, пьют одну воду и ничего не делают, только молятся.

— А крестьяне почему-то худые и оборванные, каждый день смотрю на них с башни и удивляюсь.

— Крестьяне как раз работают днями и ночами, пашут поля, выращивают хлеб, добывают камень, только им от этого достается ничтожно мало. Все плоды их труда забирает Аббат и его монахи.

— Нет в этом мире справедливости, ещё раз убеждаюсь. Прикрываясь верой творить беззаконие…

— Да, мой милый. Это и есть фарисейство, которое изобличает Священное Писание.

— Это о них ты мне пела, — Деннис задумался. — Спой мне пожалуйста ещё твою песню?

— Я спою тебе, а ты пока засыпай, — я положила голову ему на грудь и начала тихо петь, пока, в конце концов, сон не одолел меня саму.

Каждое утро меня будили ослепительно-золотые лучи восходящего солнца, которые заполняли комнату, в это время суток она казалась вырезанной из янтаря. Но сегодня, когда утренняя звезда ещё даже не успела показаться над землёй, а утренний туман рассеяться, меня разбудил женский визг. Сквозь сон услышав пронзительный шум, я не сразу поняла, что происходит, лишь почувствовала, как Деннис, аккуратно придержав меня, ибо я лежала на его груди, и подложив мне под голову подушку, встал с кровати.

— Нас атакуют! — раздался под окнами крик Джима.

Спустя мгновение распахнулись тяжёлые двери и в покои вбежал Индра, который до этого спал в соседней комнате за стеной. Это окончательно развеяло мой сон, и я приподнялась на постели.

— Друзья, кажется, у нас гости! — его изумрудные глаза горели огнём, а голос напоминал львиный рык.

— Мы слышали, Индра! — ответил Деннис, одеваясь на ходу. — Давайте-ка посмотрим, кто пожаловал на этот раз.

Едва успев одеться, мы поднялись на одну из башен и увидели, что неприятель уже подошёл к броду. На сей раз Аббат сообразил прислать отряд лучников и инженеров. Наши стрелки́-арабы мигом натянули тетиву и на неприятеля дождём полились десятки стрел. В то же время и вражеские стрелы взмыли над нами. Вдруг Деннис вскрикнул, как-будто его пронзила резкая боль.

— Мауля́и! * — под свист стрел и стоны павших загалдели лучники.

Я не сразу поняла, что произошло, но инстинктивно обернулась. Огнедышащее чудовище не испугало бы меня так же сильно, как то, что предстало перед моим взором. В грудь моего возлюбленного, острым осколком, вонзилась вражеская стрела, по рубашке все больше и больше расплывалось багровое пятно, а лицо его стало белее мела. В глазах Индры отражался ужас, а я почувствовала как по моей голове побежали мурашки.

— Боже! Любимый! — закричала я. Он посмотрел на меня, попытавшись улыбнуться, погладил по щеке и, от обильной кровопотери, начал терять сознание.

— Друг! — Индра мгновенно подхватил его и понес в башню.

Там дежурил лекарь Карл Роттерби. Увидев, что Деннис ранен, он схватил сумку со снадобьями, бросился к нему и стал осматривать рану.

— Стрела не задела сердце, но вонзилась глубоко, — заключил он. — Его светлость потерял много крови.

Вытащив стрелу, лекарь остановил кровотечение и перевязал рану.

— Остальное в руках Господа, — вздохнул он.

Неприятельские лучники и инженеры, тем временем, даже не успев построить осадных машин, были разбиты хорошо обученными арабскими стрелка́ми. Тучных монахов, которые вскоре подошли следом за лучниками, постигла та же судьба.

Деннис так и не пришел в сознание. Индра перенес его из башни домой и уложил на кровати в покоях. Мы сели рядом. На белой повязке вновь появилось багровое пятно крови, которая просочилась из раны. Индра приложил ухо к его груди, пытаясь услышать биение сердца. Изумрудные глаза ракшаса все больше и больше наполнялись ужасом.

— Нет. Господи, этого не может быть! — содрогаясь от рыданий я сжала руку Денниса. Она была белой и такой холодной, что в моих жилах заледенела кровь.

Индра упал на колени, воздел руки кверху и закричал так, что мне пришлось закрыть уши ладонями:

— Кришна! Ганеша! Боги! Вы избавили меня от рабства! Избавьте же и моего друга от смерти!

Мы ничего не сказали Кристине, так как боялись ранить материнское сердце. Несколько часов, в глубокой скорби, мы провели у кровати, пока не пришел Карл Роттерби, держа в руках кожаную сумку со снадобьями и какое-то белое полотно, от вида которого мне стало совсем дурно. Лекарь попросил нас удалиться. Мне казалось, что вот-вот я упаду без чувств, поэтому держалась за Индру, когда мы направились в сад.

До самого вечера мы сидели на скамье под пальмой во внутреннем дворе дома. Индра свесил голову и закрыл глаза, на него было жалко смотреть. Я горько плакала, уткнувшись лицом в его пушистую грудь.

«Деннис умер. Он ушёл от нас и больше никогда не вернётся», — бешено стучало в висках.

Плач не давал дышать, вместе со слезами уходили силы. Случившееся казалось кошмарным сном. Сном, после которого не будет пробуждения.

— Аида! Так это ты так громко плачешь? Что случилось, любимая? — послышалось мне.

«Я в бреду, — мелькнула мысль в мучительно болящей голове. — А может быть, я тоже умерла?».

— Индра, Аида! Да чего вы плачете-то?

Снова! Я посмотрела на Индру и мы встретились взглядом. Судя по его удивлённым глазам, голос исходил не от него. Опомнившись, и осмотревшись по сторонам, мы увидели у дверей дома Денниса. На его груди была свежая белая повязка. Не веря своим глазам, мы вскочили со скамьи и с ликованием бросились к нему. Слёзы скорби сменились слезами счастья. Оказалось, Карл Роттерби собрал целебные растения и изготовил снадобье, которое помогло вернуть сознание.

— А я видел Небеса, — мечтательно произнёс юноша, обняв нас за плечи. — Когда я ощутил боль в груди, у меня потемнело в глазах. Потом в этой тьме я увидел полосу света и божий ангел вознёс меня в высь. Там, наверху было так светло, что свет слепил глаза, и там меня встретил Иисус Христос. Он не называл Своего имени, но, почему-то, я сразу понял, что это Он. Иисус показал мне всё Его Царствие, а потом сказал: «Сын мой, твои дела на Земле ещё не завершены, возвращайся обратно».

Мы слушали его, роняя слёзы.

— Неужели ты видел Кришну? — мурлыкнул Индра. — Неужели Кришна не только услышал наши молитвы но и самолично дал ответ!

Эта история навсегда стала для нас откровением.

Я потеряла отца. Теперь, из-за Аббата чуть не потеряла возлюбленного. Можно закрыть глаза на многое, многое можно простить. Но не это. Я дала себе слово воздать священнику сполна за то, что он сделал. Теперь я убедилась, что путь к нам через брод надёжно защищён и можно начинать собирать армию. Любая ошибка влечет за собой множество смертей, поэтому в военном деле лучше не спешить, а тщательно все продумать и взвесить, как львица, которая долго собирает все свои силы, чтобы сделать один бросок и уже наверняка настигнуть добычу.

Нанять нужное количество воинов не составило большого труда. В первую очередь из Аравии были приглашены тридцать ассасинов. Через несколько дней они пришли к замку вереницей, напоминающей чёрную кобру, стремительно ползущую по пустыне. Зрелище ещё более захватывающее дух, чем мечники Волка, которые с трудом переставляют ноги. Молодые мужчины в черных легких доспехах и капюшонах, прикрывающих нижнюю часть лица, снаряженные кагинавами, подошли к нам лёгкой поступью, словно, паря в воздухе и поклонились. Движения их были плавными и грациозными, как у диких кошек. Говорили ассасины полушепотом, голоса их были подобны шелесту ветра.