Страница 34 из 49
— Я постараюсь быть тихой, — покивала Марина.
— Я постараюсь, чтобы ты очень сильно старалась, — и он снова накрыл ее губы своими, набирая темп.
Хоть Костя и пообещал стараться, но желания устраивать громкий трах марафон у него не было совершенно. Он просто двигался, удерживая темп, который то чуть наращивал, то сбавлял, немного дразня, заставляя Марину просить больше, сильнее, глубже. Ему нравилось просто быть в ней, чувствовать горячую, влажную, тесную плоть, проникать в нее, сливаться с ней, тонуть в ней. Он чуть приподнимался, удерживая себя на руках, наращивая амплитуду толчков, опускался снова, прижимаясь к Маринке всем телом, чтобы чувствовать, как возбужденные острые пики сосков трутся о его грудь. Ему нравилось, когда девушка обнимала его ногами за пояс, стараясь двигаться навстречу, встречать его на полпути. Он растворялся в ее теле, тонул в тихом омуте, увязал с головой и не хотел обратно. Почувствовав, как ее стенки стали сокращаться, а тело напряглось, Костя стал потихоньку отпускать и себя, позволяя оргазму забрать его туда, где уже была Марина. Он немало удивился, когда девушка оттолкнула его, нырнула вниз. Кос не успел толком ничего сообразить, как уже кончал ей в рот, прикусив кулак, чтобы не закричать на весь лагерь.
— Это что еще за фокусы? — наехал Костя, задыхаясь.
— Проглотила, — гордо оповестила его Маринка, хихикнув. — Чего пачкать спальник?
— Ну ты даешь, — продолжал офигевать Бирюков. — Давай возвращайся.
Он потянул девушку вверх, чтобы поцеловать.
— Предупреждай в следующий раз. Я чутка перетрухал от неожиданности.
— Хорошо, — пообещала Марина, подставляя ему губы, улыбаясь довольно.
Костя не без приятного удивления осознал, что ему мало одного раза. Маринка так сладко прикусывала его губы, подставляла грудь его рукам, чуть потягивала пальцами волосы на затылке. Бирюков уже через пять минут возбудился заново. Он сел, увлекая Марину за собой, усаживая девушку на себя верхом. Она чуть заерзала, отстраняясь.
— Куда ты? — не понял Костя, придвигая ее обратно к себе вплотную.
— Опять? — с каким-то странным оттенком нервозности спросила Марина.
— Снова, — хохотнул Кос. — Запрыгивай.
— Нет, подожди… — снова отползла она.
— Я от твоих нет скоро пятнами пойду, — опять начал сатанеть Бирюков.
— Я просто… — Марина вдруг вся прижалась к нему, избегая прикосновений лишь в одном месте, самом интересном. — Просто тут такое дело…
— Марин, говори, как есть.
— Я не предохраняюсь, Кость.
— Почему? — брякнул Костя первое, что пришло в голову.
Этого вопроса Марина как раз и боялась. Она отстранилась, начала бормотать:
— Я должна была тебе сразу сказать. Нам не стоило без защиты… Может, завтра у кого-нибудь попросим… Хотя вряд ли, конечно, но все же…
— Господи, замолчи на минутку, женщина, — попросил Бирюков, приложив ей к губам палец. — Ты вроде таблетки пила. У тебя что-то со здоровьем?
Марина потупилась, противоречиво желая все ему рассказать и просто отказаться говорить.
— Солнце, расскажи мне. Ты же знаешь, мне можно все рассказать.
Она знала. Вспомнив, как приятно было выговориться тогда в курилке, Марина решилась быть честной и сейчас. Тем более, что эта откровенность спасала ее от витиеватого вранья. Да и Костя, будучи, может, не самым моральным человеком на свете, но беспредельно честным, заслуживал того же по отношению к себе.
— Я хотела ребенка, Кость. Поэтому перестала принимать гормональные.
Бирюков сглотнул, но все же задал вопрос, который всплывал по логике автоматом:
— И от кого ты хотела ребенка?
— Я просто хотела ребенка. Но у меня был только один парень…
— Экстремальный гид? — догадался Кос.
— Да, Кирилл.
— И вы…?
— Не мы. Я. Я ему врала, хотела тайком залететь.
— Марин… — выдохнул Костя, теряясь от такого откровения.
— Да, вот так вот. Только ничего у меня не вышло… Уже, наверное, и не выйдет, — она не удержалась, всхлипнула.
Бирюков прижал ее к себе крепко-крепко, зажмурившись от переполнявших эмоций.
— Не смей так говорить, слышишь? Все будет хорошо. У нас все получится. Поняла меня? — требовал он ответа, хотя сам не особо понимал, что говорит.
— Кость, я…
— Ты поэтому фокус с глотанием отмочила?
— Ну… да.
— Бог ты мой, ну что за дурочка.
— Я не хочу с тобой так… С тобой по-другому, — заикалась она, дрожа в его руках, путаясь в словах и мыслях.
— И не надо, солнце. Ни с кем так не надо. Это нечестно.
— Я знаю.
— Пообещай, что не будешь.
— Не буду, обещаю.
— Вот и умница.
Кос расцеловал залитое слезами лицо, продолжая шептать, успокаивать, нежно поглаживать, уговаривая не плакать, притягивая к себе все ближе и ближе. Очень скоро всхлипы перешли в стоны, слезы высохли, и Марина сама льнула к нему, подставляя ищущим губам лицо, шею, плечи.
— Коооос, — протянула она, вздрагивая от каждого прикосновения его рта к своей коже.
— Иди сюда. Иди ко мне, — просил он, снова чуть приподнимая ее.
— Но…
— Не думай, Марин. Я подумаю за нас обоих, ладно? Просто позволь любить тебя.
Услышав его последнюю просьбу, девушка прогнала сомнения и опустилась, сливаясь с Костей воедино. Она позволила ему. Да и себе тоже. Дважды. Спальник все же запачкали. Дважды. Вопрос о предохранении больше не поднимался.
Глава 12. Ольхон
Марина никогда не была так беззаботно счастлива, как на Байкале с Костей. Она часто вспоминала свои веселые студенческие гулянки, походы в клубы с морем алкоголя, флиртом и сексом на одну ночь, но все это меркло в сравнении. Эмоции, которые она получала, сейчас были намного ярче, насыщеннее. Возможно потому, что она уже давно забыла, каково это просто отдыхать, просто расслабляться, просто отдаваться природе, миру и мужчине. Костя словно ободрал с нее засохшие листья, позволяя проклюнуться новой молодой поросли. Марина чувствовала себя обновлённой и очень юной рядом с ним. Каждый день, каждую ночь она по сто раз говорила спасибо за то, что он ее позвал. Раньше Костик на это обязательно отмочил бы пошлость, типа: «Не люблю дрочить, вот пришлось волочь тебя с собой». Но теперь он лишь улыбался, сдержанно говоря: «Пожалуйста, солнце. Я рад, что ты здесь, со мной».
Они частенько сматывались обедать на утес, прихватив тарелки с едой, игнорируя смешки и косые взгляды. Именно там Костя предложил ей поехать с ним сразу после Байкала на Камчатку. Оказалось, что большая часть компании собралась продолжить отдых. Разумеется, Иванова отказалась. Она и так дергалась из-за работы и отсутствия мобильной связи, да и отпуск ее кончался аккурат по возвращении с Байкала. Как Костя ни расписывал суровые красоты Камчатки, девушка все равно отказывалась. Ей даже пришлось повысить тон, потому что Бирюков был чрезмерно настойчив в своих уговорах. Ему оставалось довольствоваться лишь предстоящими днями здесь. Ну и ночами тоже. И практически ежедневными вылазками на утес. Марина любила сидеть на вершине, прислонившись спиной к Костиной груди, чуть ежась, когда он начинал целовать ее шею, прикусывая кожу зубами.
— Кос, ты же знаешь, я от этого возбуждаюсь, — ругалась она, хихикая, как школьница.
— Угу, я тоже, — гудел Бирюков ей в волосы, но не прекращал. — Я уже мысленно раздел тебя раз сто.
— Я мысленно кончила примерно столько же раз.
— Жаль, что снизу нас прекрасно видно.
— Да, иначе я бы тебя уже завалила.
Обмениваясь подобными откровениями, они оба буквально впадали в транс от желания и чуть ли не бегом спускались вниз, чтобы спрятаться от обзора за небольшим холмом внизу. У Кости хватало сил только, чтобы прижать Марину к дереву, задрать ее майку, стащить вниз шортики, отодвинуть в сторону трусики, а потом быстро довести их обоих до сладкой кульминации. Он каждый раз проклинал друзей, закрывая Марине рот рукой, чтобы она не кричала. Бирюков чертовски соскучился по ее крикам и громким стонам, которые девушка постоянно подавляла, или он сам глушил их поцелуями. Костя, конечно, был безумно счастлив и тем, что каждую ночь они пылко и трепетно занимались любовью в палатке, а днем развратничали в сторонке от лагеря, но это не мешало ему строить коварные планы по части классного траха без лишних глаз и ушей поблизости.