Страница 49 из 49
Лишь однажды их подвели ее инстинкты. Марина проснулась ночью, вскрикнув от яркой вспышки удовольствия, пронзившей ее пах. Костя тут же вскочил, запаниковал, выпытывая, что болит, одновременно хватаясь за телефон, чтобы вызвать скорую. Она едва успела прийти в себя, чтобы остановить его. Пришлось признаться, что ей просто приснился сон. Эротический. И снился ей, какой кошмар, собственный муж. Кос так растерялся от ее откровений, что не оказал сопротивления, когда Марина буквально заставила его довести себя до оргазма. Бирюков вяло отбивался, но все же позволил ей взять свое. Ну и сам кончил по дороге.
На следующий день Марина не решилась даже встать с кровати из-за тонуса. Больше они не позволяли себе послаблений, вернувшись к ставшему уже традиционным минету и ручной работе. Но и этот компромисс скоро стал доставлять Марине кучу проблем. Из-за огромного живота она никак не могла найти удобную позу, все время прерывалась, постанывая. Кос все чаще старался обходиться сам, тайком скуля Митьке, Сашке и Дениске о своей незавидной судьбе воздержанца.
Марина, конечно, разделяла его страдания, но на последних месяцах ее разнесло так, что единственной важной проблемой казалось — как пройти в дверь и не застрять или как чихнуть и не родить тут же. Беременность уже считалась доношенной, а страшные прогнозы, которые сулили одному из малышей по меньшей мере инвалидность, не оправдались. Но Марину все равно уложили под наблюдение, пророча кесарево. Она была рада, что оставляет Костика не одного, а в компании Дениса, который внезапно вернулся из Москвы и временно жил у них.
Хотя только для Марины возвращение Дени было внезапным. Оберегая жену от лишних волнений, Кос потихоньку перестраивал их жизнь на новый лад. Он уже давно намекал Дене, что нуждается в помощи с магазинами, нуждается в человеке, которому сможет доверять, дабы частично отойти от дел. Эти семена упали в плодородную почву и очень скоро взошли в виде решения Дэна вернуться. Его уже давно перестала радовать работа, да и сама Москва так и не стала Бирюкову-младшему родной. Он при любом удобном случае рвался из столицы, признавая себя провинциалом, слабаком, которому чужда мегаполисная гонка. Дениса тянуло ближе к дому, ближе к родным людям и старым друзьям. Поэтому он отбросил свою нелепую гордость и принял предложение брата.
Костик переживал за Сашку, которая раньше слишком остро реагировала на бывшего мужа. Но ее шуры-муры с Митькой, кажется, заживили давние раны, позволив Нестеровой наплевать на существование Дэна. И хотя они периодически сцеплялись по мелочам, но это отдавало скорее панибратским сарказмом, чем надрывом бывших супругов. Костю радовала такая динамика. Огорчало только отсутствие секса на неопределенное время и вернувшиеся к Маринке заскоки. Едва уехав в роддом, она, видимо наслушавшись местного фольклора, категорически запретила ему покупать вторую кровать. Из-за Дениски, который спалил бы их историю с двойняшками, и просто из-за суеверного мандража. Костя смирился, решив, что успеет купить и собрать вторую кроватку после родов. А если и не успеет… На форумах многие писали, что в первые месяцы близнецы нуждаются друг в друге и прекрасно спят в одной. В отличие от Марины, Костя к концу беременности окончательно избавился от страхов и фобий. Он видел на УЗИ своих пацанов и даже мысли не допускал, что может выжить только один. Вот же они — оба. Человеки.
И только, когда он утром прежде, чем поехать повидаться, набрал Марину, чтобы уточнить, чего она хочет поесть вкусненького, и слушал пятнадцать раз подряд гудки, тот липкий страх за ее жизнь, умноженный на три, вернулся вновь. Жена не отвечала, она никогда так не делала, значит, что-то случилось. Разумеется, случиться на сороковой неделе могло только одно — роды. Но кесарево было назначено только на завтра… Очевидно, его дети не собирались ждать.
Костя рванул в роддом, едва выдерживая скоростной режим. Уже влетая в приемный покой, он открыл рот, чтобы допросить тетку в окошке, но тут его мобильный ожил. Вызывала Марина.
— Привет, ты звонил? — спросила она тихим, усталым голосом.
— Я ЗВОНИЛ? — проорал Кос, но, наткнувшись на злобный взгляд тетки из приемника, осекся. — Да, я звонил. Раз пятьсот звонил.
— Семьдесят четыре, — поправила его Марина, хихикнув, но тут же ойкнула.
— Солнце, ты в порядке?
— Говорят — да, — нарочно не посвящала его в детали жена.
— Марин!
— Я родила, Кость. Сама. Обоих.
— О боже, — только и выдохнул он, хватая ртом воздух, зажмуриваясь.
— Все хорошо. Здоровые, громкие пацаны.
— О боже, — повторил Кос, чувствуя, как сквозь плотно сжатые веки вырывается влага. — Солнце, я люблю тебя.
— И я тебя люблю.
— Спасибо.
— Тебе спасибо.
— Так хочу тебя сейчас обнять.
— Так в чем дело? Ты же палату бронировал. Здесь разрешены посещения, только халат раздобудь. Ты ведь уже примчался, да?
— О боже, — опять помянул всевышнего Кос, наскоро вытирая глаза. — Я сейчас буду.
Через десять минут он зацеловывал Маринкино лицо, благодаря ее снова и снова. Когда новоявленный отец успокоился, она рассказал, что все началось ночью. Половину схваток Марина, видимо, проспала, а очнулась только из-за отошедших вод. Пока суть да дело, она уже была в родах. Ни о каком кесарево дежурный врач и не заикался. Договорного врача тоже не дождались. Повезло с обезболивающим и со сменой. Марина не вдавалась в подробности, полагая, что ее, как оказалось, впечатлительному мужу они ни к чему.
Ближе к обеду в палату привезли малышей. Косте казалось, что он вечно может стоять и смотреть на двух крошечных пупсиков, но Марина была другого мнения. Она посоветовала мужу поехать домой за пакетом, который она собрала для новорожденных и который он должен был как раз привезти, но забыл впопыхах и нервах. Врач поддержала ее, медсестры тоже кивали. Кос сдался. Но уже к вечеру снова был у дверей. Его не пустили, так как время посещений закончилось, но передали сумку и огромный букет цветов. Марина улыбалась, засыпая на сладкие два часа и нежась в аромате роз. Она протянула руку к телефону, хихикая набрала смс мужу: «Самое смешное, что мне до смерти хочется секса».
Буквально через минуту пришел ответ: «Я тебе приснюсь: D».
— Бестолочь, — улыбнулась Марина, проваливаясь в недолгий, но глубокий сон.
*Сэргэ (бур.) — коновязь) — ритуальные столбы и деревья у бурят, якутов. Сэргэ означает, что у местности, где оно установлено, есть хозяин. Сэргэ в виде столба ставится у юрты, у ворот дома («пока стоит сэргэ — семья жива»). Нельзя разрушать сэргэ — оно должно само прийти в негодность. Сэргэ связано с культом коня и также является символом дерева жизни, мирового дерева, объединяющего три мира.