Страница 11 из 13
Патрик, удивившись, кивнул.
— Мы заинтересовались ею, — продолжал Бликер, — когда она только получила государственную степень магистра. Я думаю, что у нас где-нибудь все еще хранятся тезисы ее диссертации. Старый Родберг специально приехал, чтобы отвезти ее для интервью. Она была так симпатична, что я сделал ей предложение на месте. Моя единственная ошибка была в том, что я отправил ее к вам для стандартного лабораторного цикла. А вы все испортили.
Патрик улыбнулся, его лицо потеплело.
Бликер внимательно смотрел на собеседника. – Как звали вашу маленькую девочку?
— Шана.
— Странное имя.
— Его выбрала Лили. Это кратко от «chandelle» на французском языке – «свеча». Лили была француженкой, вы же знаете. Лили Бланк. Белая сирень. И Шана была нашей маленькой свечкой. Обои в детской комнате были с изображениями свечей. Освещение над ее кроваткой было из искусственных свечей. Мы нарисовали флуоресцентные свечи в ее кроватке. Она поглаживала их каждый вечер, прежде чем я укрывал ее.
Бликер откашлялся. – Кон, — раньше или позже кто-нибудь скажет Харви Джейну, что вы переименовали Неол в честь своей маленькой дочурки.
Патрик не понял этого. Он тупо уставился на Бликера. – В честь Шаны?
— Ну, не так ли? Шана... Шайне...?
Патрик почувствовал, что его внутренности разваливаются на куски. — Но я не... – выпалил он. — Мне это не приходило в голову. Затем его рот изогнулся в однобокую улыбку. — По крайней мере, сознательно. Но это так, не правда ли? Так что, возможно, вы правы. Энди, я действительно вляпался в это. Я говорил Корду, что психологическая блокировка Джейн не позволят ему понять, почему ему понравилось название Шайне. Это же правило сработало по отношению ко мне, хотя я не хочу, чтобы терпинеол был назван именем моей дочери. Ведь оно будет нанесено на автоцистернах, складах, канцтоварах и объявлениях в журналах. Теперь слишком поздно. Все испорчено.
Бликер отнесся к нему серьезно. — Кон, сколько времени прошло с... несчастного случая?
— Три года.
— Вы - все еще молодой человек, Кон. Собственно говоря, наши юные леди думают, что почти настало время, чтобы вы возвратились в реальную жизнь.
— Возможно, вы правы, Энди.
Бликер кашлянул. — Вы просто соглашаетесь, чтобы избежать дискуссии. Поверьте, Кон, что одна вещь - помнить мертвых. И совершенно другая вещь, когда каждую вашу мысль контролируют ваши воспоминания. Вы должны уйти от этого.
Патрик был потрясен. – Переменить место? Из сада? Из дома? В нем наша спальня. И комната Шаны. А что с Лили? И что с Шаной? Они там похоронены. Там их пепел.
— Пепел?
— Они были кремированы. Так хотела Лили. Я разбросал пепел в кустах сирени.
Пожилой собеседник посмотрел на него с состраданием. — Тогда освободите их, Кон. Дайте им уйти!
— Я не могу, Энди. Лицо Патрика скривилось. — Они - все, что у меня есть. Разве вы не можете понять?
— Я предполагаю, что могу, Кон. Я предполагаю, что могу. Извините. Действительно, это не мое дело.
* * *
«В эту ночь из всех ночей в году,
Ах, какой демон искусил меня здесь»?
Эдгар Аллан По, «Улялюм»
* * *
Вечер был теплым, и около десяти часов участники вечеринки переместились в сад. Патрик, как обычно, пьющий только пиво, был практически в трезвом состоянии, которое усиливало, а не облегчало, необъяснимое и нарастающее чувство тревоги. Близость сирени, обычно вещь ностальгического удовольствия, каким-то образом способствовала его нервозности. Он поразился, заметив, что несколько кустов были на грани расцветания. Он хотел привлечь к этому внимание Корда, но передумал. И затем задался вопросом: — Почему я не сделал этого? Что со мной случилось? Что происходит?
Вся группа теперь была в беседке. Ему хотелось бы узнать причину, почему они все были здесь. Только Пол Бликер и Джон Фаст знали, что они предполагали выполнить. Все, что он должен был сделать - только попросить, чтобы они начали. Пол уже сидел за каменным столом. Как заметил Патрик, Пол выдвинул ящик стола идеальным исследовательским жестом.
— Мои заметки для статьи о патентном праве, которую я начал... несколько лет назад, — криво усмехнувшись, пояснил Патрик. – Я, кажется, никогда не смогу возвратиться к ней.
— Тогда, возможно, вам следует быть благодарным, — сказал Фаст.
— Что вы имеете в виду?
— Профессионал пишет по ряду причин, — пояснил Фаст. — Я сейчас работаю над моей «Энциклопедией окислительных реакций». Я знаю, почему я пишу ее. И я знаю, почему вы не пишете, Кон. Это потому, что жизнь была добра к вам. Пусть все останется, как есть.
Пол Бликер перебил его. — Вы говорите, что профессионал пишет по ряду причин, Джон. Назовите хотя бы одну. Почему вы пишете?
Темные глаза Фаста устремились на Пола Бликера. — Вы наверняка слышали, как говорят, что человек в долгу перед своей профессией. Это, может быть, верно. Но никакой профессионал не оплачивает свой долг путем написания для своей профессии. Если он независимый, скажем, инженер-консультант, или партнер в юридической фирме или преподаватель истории в крупном университете, он публикует, потому что это - часть его работы рекламировать себя и свое учреждение. Хотя, по сути, это дает ему очень мало денег. Если он - растущий молодой человек в корпоративном исследовательском заведении или в отделе корпоративного права, он пишет для репутации. Это помогает ему расти вверх. Если его собственная компания не признает его, то его признают конкуренты. Но если он уже наверху своего отдела в его компании, у него нет ни одного стимула для этого. Но они ему и не нужны. Если такой человек пишет, за его плечами есть самая сильная сила, известная человеческому разуму.
— И что бы это могло быть?
— Чувство вины, — спокойно ответил Фаст. — Он пишет, чтобы спрятаться от вещей, которые он сделал во имя своей профессии. Это дает ему защитный кокон, чтобы зарыться в нем. Дымовую завесу, чтобы спрятаться за ней.
— Во имя патентной системы, — твердо сказал Патрик, — я совершил любое преступление, известное человеку. И, тем не менее, я не могу начать.
— На самом деле, вы сделали очень мало, — сказал Фаст с неслышимой монотонностью. Но когда вы действительно сделаете что-нибудь, вы будете знать это. Вы не должны будете удивляться или догадываться. Затем вы начнете писать. Это придет немедленно. Никаких колебаний. Никаких лишних движений. Вы просто впрыгнете в это. Слова, страницы и главы польются потоком. Это будет ваше спасение, ваше верное избавление.
Все уставились на него. Корд нервно рассмеялся. — Итак, почему вы пишете, Джон? Каково ваше ужасное преступление?
Фаст обратил свои большие черные глаза на Корда, почти не видя его. — Я не могу сказать вам, мой друг. И вы бы не поверили мне, если бы я вам сказал. Во всяком случае, это никогда не может произойти с вами. Он повернулся к Патрику. — Но с вами, Кон, это может произойти. И это может произойти в ближайшее время. Прямо сегодня вечером. В этом месте.
Патрик рассмеялся дрожащим голосом. — Ну, сейчас, Джон. Вы же знаете, насколько я осторожен. Ничего со мной не случится. Чтобы начать писать мне нужно свободное время, а не раскаяние.
Фаст серьезно посмотрел на него. — Вы не плачьте. Вы улыбаетесь. Прежде чем Назарянин позвал Лазаря, Он плакал. Его невыразительные глаза казались почти печальными. — Как я могу объяснять это вам. Тогда пусть это свершится. Я поместил Руководство Шайне в пяти углах пентаграммы. Я думаю, что они ждут.
— Они? – заикнулся Патрик. — Ах да, конечно. Коллеги. Наверное, мы должны начать.
— Что это за запах? — воскликнул Салливан.
— Это - терпинеол — сказал Фаст, вдохнув. — Как «Шайне». Возможно, смесь альфа и гамма терпинеола. Он щелкнул пальцами. — Конечно!
— Конечно..., что? – спросил Патрик. Он контролировал свой голос, но почувствовал, что его подмышки обильно вспотели.
— Смесь... правильно сбалансированная, я бы так сказал. Как раз для синтетической сиреневой нефти.