Несломленная

Как и в «Уайт Сити», отец по-прежнему незримо присутствует на моих тренировках. Бывает, что он уходит прогуляться, но обычно он наблюдает. Следит, чтобы на корте я все делала правильно. Если ему кажется, что я недорабатываю, в перерыве он подзывает меня к себе и шепчет: «Ты у меня дома получишь. Я из тебя все дерьмо выпорю».

После такого меня накрывает паника, и я с трудом могу продолжать тренировку. Обычно после его предупреждения у меня еще около часа занятия с Лесли. Как правило, если он разозлился, только чудо может спасти меня от избиения, так что я уже в ужасе предвкушаю, что меня ждет. Мне сжимает грудь, становится трудно дышать. Но мне нельзя подавать вид перед Лесли – нужно вести себя нормально и продолжать тренировочную свистопляску без каких-либо эмоций. Но в голове я уже прокручиваю обратный путь домой и ад, который мне предстоит. Думаю, как он врежет мне со всей силы, как только мы окажемся в машине. Очень трудно в таком состоянии нормально закончить тренировку.

Иногда Лесли организует мне совместную тренировку с Кэтрин Барклэй. Кэтрин старше меня на десять лет и стоит в топ-200 одиночного и топ-50 парного рейтингов. Она заставляет меня играть на пределе, но я знаю, что, стоит мне проиграть, папа взбесится, поэтому я опять жульничаю. Я говорю, что мячи, которые были в корте, ушли в аут. Кэтрин жалуется Лесли – говорит, что так играть невозможно. Но я знаю, что Лесли говорит ей не обращать на это внимания. Однажды она сказала ей: «Я тебе скажу, почему она так делает. Потому что у нее такой отец, что она не может позволить себе проиграть».

Лесли всегда за меня.

На тренировках Лесли понемногу меняет мне игру – шаг за шагом. Я всегда уверенно играла на задней линии, но она выводит меня в этом на новый уровень. Благодаря ей я начинаю использовать свои удары полностью. Она привносит в мой теннис новые элементы, делает его более разнообразным. Учит меня извлекать пользу из моей стабильности на задней линии и выходить вперед для завершения розыгрышей. Под ее руководством я подтягиваю свою игру у сетки. Отец одобряет. Он начинает безоговорочно доверять Лесли, так что в моих тренировках появляется еще один новый аспект: свобода. Папа немного снижает давление. Чуть-чуть. Огромное количество часов, проведенных на корте, делает мою игру заметно лучше, а месяцы убийственных пробежек из Бэнкстауна приводят меня в фантастическую форму. Я могу пробежать шесть километров после шестичасовой тренировки и едва это почувствовать. Все становится практически идеально. Я никогда не ощущала себя сильнее. Лесли говорит, что я натренирована как «теннисный киллер». Это именно то, чего хочет мой отец, и уже даже он, как ни поразительно, считает, что я тренируюсь достаточно. Его корзина с мячами переезжает в кладовку, и мы больше не ходим на дополнительные тренировки на фэрфилдских кортах. Эти корты повидали очень много слез.

В теннисном плане я, кажется, готова ко всему. Мне 15 лет, я вхожу в десятку лучших юниоров мира и, мы надеемся, близка к победе на турнире Большого шлема. Осенью Лесли говорит, что нам нужно ехать играть турниры за рубежом и проверять свои силы против соперниц со всего мира, в том числе на «Шлемах». Она закидывает удочку отцу, и он с энтузиазмом разделяет эту идею. Он рад отпустить меня с ней вдвоем – сам он никогда не любил летать, а последнее время этот страх перерос в настоящую фобию. Так что следующие несколько месяцев я проведу только с Лесли. Это большое облегчение.

Каждый теннисист, мечтающий о профессиональной карьере, должен уметь жить в постоянных разъездах. Лучшего наставника, чем Лесли Боури, для этого не найти. Она учит меня стирать белье в гостиничной раковине; показывает, как обернуть мокрые вещи в полотенце и отжать их так, чтобы они высохли к утру. Говорит, когда ложиться спать и когда вставать. «Дисциплина – всему голова», – любит говорить она. Ну уж про это-то я все знаю, думаю я, но дисциплина Лесли совсем не такая, как папина, – она добра и очень обо мне заботится. Она заменяет мне маму, когда моя собственная в тысячах километров.

С Лесли я могу быть собой. В наших разъездах она помогает мне войти в рабочий режим, и все становится прекрасно. Я на время забываю о своей домашней жизни, но в то же время играть продолжаю так же, как если бы за мной, как обычно, наблюдал отец. Я стараюсь разговаривать с ним как можно меньше, но все равно знаю, что он внимательно следит за моими результатами. По нашим разговорам я слышу, что он доволен моим прогрессом.

Это понятно, потому что я выигрываю все. За время нашего путешествия я выиграла три больших турнира – 20 матчей подряд, включая Международный юниорский чемпионат в бельгийском Шарлеруа, где я обыграла местную звезду Ким Кляйстерс – 7:6, 6:2. Мы с Ким немного общаемся, потому что часто играем на одних и тех же турнирах. Она отличный игрок, очень одаренная и цепкая, и я горжусь тем, что я обыграла ее в таком хорошем матче.

Перед Открытым чемпионатом Франции я стою в пятерке лучших юниоров мира. В Париже я в полуфинале обыгрываю русскую девочку Елену Дементьеву, но в финале проигрываю Наде Петровой – другой умной русской теннисистке – 3:6, 3:6. С Ким мы за последние недели подружились и на «Ролан Гаррос» решили сыграть вместе с парном разряде. У нас получается отличная команда: мы уверенно проходим всех соперниц по пути в финал и там тоже в отличном стиле обыгрываем Дементьеву и Петрову. После победы мы с Ким обнимаемся. Наша фотография появляется на большом экране на территории «Ролан Гаррос». Это высшая точка моей карьеры на то время. Мгновения настоящего счастья для нас с Ким.

Одиночный финал – мое лучшее выступление в этом году, и, учитывая полуфинал Australian Open в начале года, я становлюсь первой ракеткой мира в одиночном юниор-ском рейтинге. Иван Брикси в честь этого отводит нас с Лесли в модный парижский ресторан. Перед ужином я звоню отцу: он уже в курсе моего нового рейтинга и доволен, но говорит, что я должна выиграть юниорский «Шлем». В те дни, впрочем, ничто не способно омрачить мое ликование, и я даже могу показать его, потому что отца со мной нет.

Мои удары выверены и точны как никогда, мои ноги быстры и проворны. В преддверии юниорского Уимблдона я выигрываю два турнира подряд и на самом Уимблдоне дохожу до полуфинала. В Австралии я с детства много играла на траве, так что мне на этом покрытии комфортно. Моя игра хорошо ложится на газон, потому что я много атакую и могу бить по восходящему мячу. Так что хоть я и люблю хард больше, трава мне тоже вполне подходит.

Где-то в середине турнира Лесли после матча отводит меня в сторону и сообщает чудесную новость.

– Ты в Кубке Федерации, – говорит она просто. – Я беру тебя пятым игроком.

Кубок Федерации – крупнейший командный турнир во взрослом женском теннисе, и у Австралии богатая история выступлений в нем. Лесли – капитан нашей сборной последние четыре года.

Оказывается, вызов в сборную должен произвести фурор, потому что мне всего 15 лет и три месяца, и я самый молодой игрок, когда-либо выступавший в Кубке Федерации. Но Лесли из-за этого не волнуется: она выбрала меня не потому, что я ее ученица. Просто она видит, в какой я форме.

Эта новость так меня воодушевляет, что я не могу не поделиться своей радостью, хоть для меня это и нехарактерно. Одним утром за завтраком я рассказываю про вызов в сборную другой австралийской юниорке. Она на три года старше меня, и мы с ней конкурентки, но в этой поездке хорошо общались. Но я ошибалась, когда решила, что она должна за меня порадоваться.

– Меня вызывают в сборную, – говорю я ей за завтраком в гостинице.

– Тебя? – переспрашивает она. – Но играть же ты не будешь, да?

– Нет, я запасная, – говорю я, немного смутившись. Я уже жалею, что сказала ей.

Она спрашивает, как я собираюсь играть со взрослыми, если придется.

– Да вряд ли придется, так что ладно… Просто потренируюсь неделю с командой.