Верь

— Знаешь, — говорю, нагнувшись что бы закрыть пробкой ванную, — а это чертовски приятно плохой быть.

— Ты не плохая — мы оба это знаем. Они тоже знают, — говорит так, не понимаю, хочет ли меня ущемить, то ли поддержать.

Откручиваю краны присев на край ванной и чувствуя его взгляд на себе.

— Наверное, поэтому ты так был жесток со мной, потому что раньше была не плохой? Тебе, наверное, тоже нравилось не чувствовать вину за свои поступки и слова? Поступать, как хочется, а не как надо.

— Я не буду извиниться за то, что было в прошлом, — говорит так бездушно, совсем не понимая, что меня это задевает.

— Ну и не извиняйся, я тоже не буду извиниться за то, что сейчас скажу и сделаю.

Провожу рукой по воде, не ощущая ни тепла, ни холода, ни даже сырости. Вода быстро заполняет большую ванную, совсем скоро наполнится до краев.

— Кажется я поняла причину, по которой ты так странно себя вел и от части ведешь со мной. Но думаю ты не поверишь мне на слово, если я просто скажу, что ты ошибаешься, ведь так?

Глава 18. Правда

Глава 18

Вода слегка отвлекает на себя внимание, но мне именно это и нужно. Жду, когда он что-то скажет, но понимаю, что не дождусь. На душе мучительно больно, но на лице надеюсь нет ни одной эмоции. Не хочу быть слабой, жалкой в его глазах. Даже если это значит, что никогда не смогу с ним нормально поговорить. Правая рука трясется, в последнее время это происходит слишком часто, скорее всего дело не только в нервах, но и моем измученном организме.

За те месяцы что провела в охотников во мне так много чего поменялось, не только внешность — она результат пережитого стресса. В какой-то момент я чуть не сломалась, как они говорили, тронулось умом, как мать. Это случилось после пытки электричеством, ещё до того момента как Председатель забрала меня из этого чертового подвала.

Решетки, матрацы и запах сырости, я помню его так, словно это было вчера. Меня закрыли в той отвратительной клетке, словно животное. Почему-то время от времени я все ещё ощущаю себя там, в том тухлом подвале, тварью в клетке, на которую приходят посмотреть, как в зоопарке. В такие моменты я даже чувствую то же самое, что и тогда — едкое отчаянье. При всем том негативе, в свете которого для меня существует само понимание слова «охотник», я не испытываю к ним ненависти, не хочу их смерти. Думаю, для Кая это странно, да и для других тоже, но почему-то мне жаль охотников и даже слегка Рада, хотя, как по мне этому больному ублюдку давно место в закрытой тюрьме. Но кто я такая что бы решать чью-то судьбу? Я и своей не управляю, Кай делает это за меня.

Если учитывать то, что все говорят, что мой запах изменился, и рассуждать от лица альфы, то для него существует только два варианта. Хотя нет, может даже три, но третий слегка сомнительный, я же не знаю всех правил оборотней. О такой тонкости, как запах после секса даже и не думала раньше.

Теория первая и самая маловероятная, он может считать, что меня изнасиловал Лев Викторович. Времени то у него было много, да и после того, как я в реку упала они почему-то не смогли меня найти, а Тася смогла. Вот бы у нее спросить, как она вообще сумела это сделать?

Вторая теория, в основном очень похожая на первую, Кай может считать, что меня изнасиловали позже, уже охотники. Как бы мне не хотелось признавать, но она кажется вероятной самой. Есть в ней что-то такое, что объясняет часть изменений в его поведении, но только часть.

Теория третья: на самом деле я засланный от охотников с целью разузнать секреты оборотней. В эту теорию кстати ещё как вписывается добровольный секс с Радом. С точки зрения Кая она бы и казалась самой вероятной, если учитывать насколько вонючей я заявилась к нему в день побега. Он же не знает, чего мне стоила на самом деле свобода. Даже тот взгляд, что чувствовала на себе, когда его пытали, говорил об этом. Вот только что-то снова не клеиться, ибо он не вел себя позже так, как должен был бы в этом случае. Скорее уж сложилось впечатление, словно он боялся ранить меня ещё больше, словом или движением, словно думал о теории номер два. Вот только все равно не сходится все. Если он думал о теории номер два, пытался меня защитить, тогда зачем проснувшись чуть сам не оприходовал? Хотел проверить правда ли? Может это все игра? Может он решил, что теория три самая подходящая и все время притворялся, что верит мне? Как далеко он может зайти в своей попытке вывести меня на чистую воду за то, чего я не совершала? Кольцо, свадьба, секс? Вот будет забавно посмотреть на его лицо, когда…

Нет! Ничего я ему доказывать не буду! Почему я вообще должна что-то доказывать ему, Юрке, брату, родителям — да всем им? Почему я должна оправдываться? В конце концов к охотникам я не сама пришла, меня притащила Тася еле живую. Проблема в том, что об этом тоже сказать никому не могу, что бы он ее не убил. До сих пор пугает — то, с какой легкостью он готов за меня лишать жизни. Как же странно выглядят наши отношения со стороны: он убьет за меня, но в жизни не поверит на слово. Вот не поверит же, точно знаю. Ну и как ему доверять, как строить с таким человеком отношения? Ответ элементарен — никак. Мне уже слегка надоело идти ему на уступки, и теперь проблема не в этом. Он тоже идет на уступки, как с кольцом, но только когда это ему выгодно. Вот и получается, что ничего у нас с ним не получается.

Провожу рукой по водяной глади — холодная, вот и я должна быть сейчас холодной и плохой, но получается как-то не очень. Это перед Юрой и Кристиной не сложно нести весь тот бред, особенно зная, что это для их же блага.

— Когда любишь, обычно доверяешь любимому, — говорю тихо, себе под нос, напоминая, что это все так неправильно.

«Вот только я не могу тебе доверять полностью». - думаю с грустью. Поворачиваюсь слегка на бок, мои ноги не касаются пола, соскользнуть в ванную не составляет труда.

— Я тебе верю, — лжет он так просто и откровенно, далее несколько шагов ко мне.

Чёрт! Услышал меня, но не понял.

Ещё немного и я бы поверила ему, во все поверила только бы он был рядом. Ощущение похожее на ломку у наркомана, на то же самое что я чувствовала к Юре. Жестоко постоянно сравнивать их, но эта мысль все время возникает в голове, помимо моей воли. Даже несмотря на то, что этот паразит почти вытеснил всех из моего сердца, даже тех, кого я бы хотела там оставить.

— Если бы ты был на месте Юры, как бы поступил? — спрашиваю, сжимая край ванной, так что бы не было видно, как дрожат руки.

— Кажется я уже ответил на этот вопрос, — слышу, как он подходит ближе.

Плохо, наша близость губительна, из-за связывания, или просто из-за того, что меня к нему тянет, а может быть причина в нашей ненормальной любови. Как же проще было не думать о последствиях, поступать неправильно, но за то так, как на самом деле хочется. Закрываю глаза, вспоминаю ту сцену на кухне и по телу идут мурашки, все внизу стягивается в узел. Если бы Юра не помешал бы нам, я бы скорее всего и не узнала никогда, что на самом деле им руководило. Не узнала, что за вопрос он хотел мне столько раз задать, но не задавал, и несомненно была бы счастлива. Незнание — это роскошь, которую у меня отбирает любопытство.

От размышлений меня отвлекает его рука, нежно коснулась щеки и заставила поднять голову. Люстра светит прямо за его головой, словно нимб у ангела. Корни у волос уже светлые, совсем скоро настоящие отрастут, и он снова станет тем самым блондином, что так бесил меня. Ведь так? Ведь так… Голубые глаза слегка ненормально блестят, брови нахмурены, словно он решает сложную головоломку. Губы… так манят, он точно знает, чего мне хочется сейчас, знает то, что я так хочу скрыть. Нагибается что бы поцеловать меня, но слишком медленно, успеваю в последний момент отвернутся.

— Это так несправедливо, — говорю, отбиваясь от его руки на моей щеке.

— Что именно? — спрашивает отстраненным голосом, давя на меня разницей в росте.