Страница 13 из 28
Психическую реальность они соотносят с внутренними источниками субъективного опыта, то есть с бессознательными фантазиями и представлениями, для которых ощущения, поступающие из внешнего мира, являются внешним источником субъективного опыта. Под термином же «внутренняя реальность» ими понимается наиболее общий феномен, отражающий тотальный субъективный опыт, основанный на интеграции представлений о воспринимаемом внешнем мире.
Подобно тому, как внутренняя реальность не является «чистым» продуктом фантазии, так и внешняя реальность имеет своё сложное строение. Внешняя реальность сводима к двум основным проявлениям: «фактическому» – объективно верифицируемому и подтверждаемому путём научного познания мира; и «искусственному» – интерсубъектно общепринятому «конвенциальному», состоящему из мира слов, мифов, традиций, межличностных и групповых форм поведения. Вышесказанное показывает многообразие факторов и ситуаций, которые способны вызвать состояние дезадаптации, тревогу, напряжение у современного человека и, как следствие, совершенствование и усложнение самой системы адаптации.
В структуре внешнего мира основная доля приходится на мир людей, и первостепенной задачей в повседневной жизни человека становится его способность адаптироваться к другому человеку, к другим людям – носителям индивидуальных психосоциальных «Эго», которые присутствуют с самого начала жизни и до последнего вдоха. «Человек – клубок взаимоотношений», – гласит древний философский афоризм. И этот вид адаптации является сверхзадачей и сверхцелью любого человека. К. Черри (1972 г.) полагает, что каждый акт общения людей между собой, каждое новое восприятие другого человека что-то добавляет к опыту и улучшает адаптированность. Общение с себе подобными – это уже подсистема социальных контактов, приводящая к расширению психической адаптации, которая на самом деле становится психосоциальной адаптацией. Л. Фейербах (1955 г.) писал, что отдельный человек «как нечто обособленное» не может заключать в себе человеческую сущность «ни как существо моральное, ни как мыслящее»; эта сущность «налицо только в общении, в единстве человека с человеком…». Таким образом, решающей адаптацией, которую приходится совершать человеку, является адаптация к социальной структуре и его участие в её строительстве (Бернфельд, 1931). Этот вид можно отнести к четвёртой форме адаптации. Таким образом, система психологической адаптации характеризуется многоплановостью самоорганизующих её подсистем, что и обеспечивает большую свободу и вариабельность выбора адаптации.
Механизмы СБА и СПА, определяющие жизнедеятельность человека, представляют собой чрезвычайно сложные структуры и состоят из множества подсистем, взаимосвязанных и взаимообусловленных. Н. П. Бехтерева рассматривала увеличение количества гибких звеньев в системе контроля психической деятельности как основной принцип усложнения мозговых систем. Она предполагала, что обеспечение психической деятельности осуществляется корково-подкорковой структурно-функциональной системой со звеньями различной степени жёсткости. Адаптационные возможности человека имеют наиболее широкий набор гибких звеньев, которые позволяют при взаимодействии с окружающим удерживать «существенные переменные» в физиологических пределах (границах). Это находит отражение в «межфункциональной» переорганизации всей структуры психической деятельности в процессе онтогенеза.
Системный адаптационный подход позволяет представить целостную картину человека в его онто- и филогенетическом развитии; в здоровье и болезни; картину, которая обусловлена психосоматическими взаимоотношениями между составляющими парадигмами – биологической и психосоциальной.
Историчность развития человека состоит в том, что сегодня мы имеем человека как сознающее волевое триединство (биологического, социального и психического), для которого смыслообразование становится ведущей потребностью. Смыслообразование – основная функция мозга, которая отличает человека от всего живого, и именно эта способность придавать средовым сигналам личностную значимость делает каждого уникальным и неповторимым. Именно смыслообразование чаще всего определяет поведение и деятельность человека. Но смыслообразование формируется нередко на аффективно заряженном зрелом либидо, поэтому приобретает характер навязчивости и зависимости. И в этих случаях никакая реальность и логика не в состоянии изменить или скорректировать базисные посылы «либидинозного смысла» поведения и деятельности человека. Забегая вперёд, отметим, что для этого состояния более подходит понятие «душа», а не «система», не «целостность», не «триединство». Только душа придаёт каждому человеку уникальность и неповторимость.
Пример: Рафаэля Санти свела с ума любовь к натурщице – модели для Психеи. Однажды мечтательный молодой человек прогуливался в парке, размышляя о том, где взять натурщицу для полотна «Амур и Психея». Неожиданно он заметил отдыхающую в тени прекрасную девушку. Таких чистых черт, такого ангельского лица он ещё никогда не видел. «Психея» с интересом посмотрела на ослеплённого ею Рафаэля. Ей было 17 лет. Звали её Маргарита Лути. Рафаэль сразу предложил ей стать натурщицей для образа Психеи. Живописец предложил ей золотое кольцо за десять поцелуев. На что она благосклонно согласилась. После чего Рафаэль совсем потерял голову от страсти. Рафаэль сходил с ума от прекрасной «форнарины» (итал. La Fornarina – булочница). Её нежное лицо с выразительными карими глазами, шёлковая кожа и пышные плечи заставляли его дыхание сбиваться. Но Форнарина оказалась не той, которой поклонялся Рафаэль. Юная любовница Рафаэля, хоть и жила с ним, но заводила романы с римскими богачами направо и налево, частенько возвращалась домой на заре. А что Рафаэль Санти? Он делал своё дело – писал картины, которые и составили часть золотого фонда мирового искусства. Прекрасная столь невинной прелестью, поразившей сердце художника, – стала обычной куртизанкой. Рафаэль сходил с ума от бесчисленных измен Маргариты, а в творчестве продолжал изображать тот идеал, который искал для образа Психеи. Самым знаменитым его творением стала написанная в 1512–1513 годах «Сикстинская Мадонна». Летящая в облаках Богоматерь с младенцем и сегодня трогает до глубины души. Моделью для образа Марии стала всё та же Маргарита Лути. Художник придал её лицу выражение, которое он хотел видеть и «видел»: материнскую любовь, страх перед утратой ребёнка, нежность. Он любил и писал ту, которую искал, которую полюбил и благодаря которой создал свои произведения.
Рисунок пациента
Приведённый пример помогает понять всё вышеописанное о человеке. Рафаэль жил в своём мире, сотканном из ценностей, желаний и символов. Его душа, страдая от реальности, замыкалась на творчестве и снова возвращалась в реальность. Страдал он невыразимо, выплёскивая свои скрытые переживания на холст или сырую штукатурку. Возможно, его произведения не были бы столь проникновенны, если бы его жизнь с Форнариной сложилась счастливо.
Соотношение понятий: «стресс», «эмоциональный стресс», травматический стресс (апэс)
Стресс. Впервые слово «стресс» встречается в английском языке в 1303 году, когда поэт Р. Маннинг пишет: «Манну небесную послал Господь людям, пребывающим в большом стрессе».
В конце XVIII века – начале XIX века Гойя, искусство которого отличалось страстной эмоциональностью и социальной направленностью, создал серию картин, назвав её «Десастрес». В эту серию вошли картины, отображающие человеческое горе и страдание, в частности: «Несчастная мать» (л. 50), «Я видел это» (л. 44), «Они другой породы» (л. 61), «Это худшее» (л. 37).
В биологию и медицину понятие «стресс» вошло с именем Г. Селье и применялось для обозначения неспецифической реакции организма на любое вредное, а в последующем и невредное воздействие как нормальной и необходимой для выживания и развития реакции организма. Сущность учения Селье состоит в открытии им трёхфазного общего адаптационного синдрома (ОАС).