Страница 13 из 15
На следующий день мы начали нашу практику с медитации, стараясь снова найти то чувство. Спустя некоторое время сенсей опять преуспел и стал неуязвимым. Я же, едва нащупав его, хотя и смог без труда провести приемы, которые раньше мне не давались, так и не добился возникновения защитного поля. Несколько недель кряду мы упорно тренировались: я так ни разу и не овладел полем, тогда как сенсей Осаки делал этот вновь и вновь. На момент, когда со времени моей поездки на Амазонку прошло уже около года, наша лечебная практика, медитации и боевое мастерство достигли весьма значительного уровня.
Нам нужно было подвергнуть поле серьезной, но безопасной для участников проверке, поэтому мы задействовали шлем. Один из нас должен был надеть его и, сидя на полу, погрузиться в медитацию, другой – попытаться ударить напарника по голове бамбуковым мечом, обитым мягкой кожей. До сих пор только учителю удавалось вызывать поле, я же так в этом и не преуспел. До того случая, когда на испытании учитель решил ударить меня в полную силу. Его меч уже почти коснулся меня, как вдруг его нога ударила в пол, отталкивая тело назад, а меч застыл в воздухе. Казалось, ему было больно. Медленно он опустил меч и сел передо мной, скрестив ноги.
«Знаешь, – признался он, – до сих пор я думал, что ты не можешь закончить свои атаки ударом, потому что убедил себя, что я неприкасаемый. Я же, устав от этих бесполезных тренировок, хотел заставить тебя оставить это занятие, поэтому замахнулся так сильно, как только мог, чтобы раз и навсегда отбить у тебя желание продолжать все это. Мне хотелось уже работать с чем-то осязаемым, но на этот раз, к моему удивлению, я будто напоролся на кирпичную стену. Я так сильно ударился ногой об пол, что у меня пятка болит. Это работает. И правда работает. Давай прервемся на чай. Я хочу немного обдумать произошедшее». После такого успеха мы стали упражняться с еще большим энтузиазмом. Я начал лучше понимать особенности медитации и добился значительных успехов в создании поля. Каждое занятие приносило нам все новые и новые открытия. Мы занимались часами напролет. Наше новое знание мы смогли применить в традиционных боевых искусствах, когда сенсей знакомил меня с продвинутыми техниками рукопашного боя, боя с мечом и шестом. Медитация и лечебная практика стали своего рода мотором для всех этих дисциплин. Мое боевое мастерство настолько выросло, что через несколько лет я получил лицензию инструктора по всем четырем самурайским искусствам, которым обучал меня мой сенсей.
В последний год моего пребывания в Японии я бросил работу и полностью сфокусировался на частных занятиях с учителем. Каждый день я приходил с новыми идеями относительно того, как должна проходить тренировка, чтобы быть еще более успешной. Не знаю, откуда я брал эти знания, они просто были. Наши занятия обычно начинались в час дня и длились до шести вечера, затем был перерыв на ужин, затем с семи вечера до девяти-десяти я занимался уже с основной группой. В целом я занимался пять дней в неделю как минимум по шесть часов и делал большие успехи.
Тем не менее я все еще довольно часто испытывал проблемы с вызовом защитного поля, поскольку совсем не понимал, что же именно в этот момент происходит. И чем больше я думал об этом, тем сложнее мне это давалось. Во время тренировок и я, и учитель сильно уставали даже после пары часов занятий, поэтому нам приходилось все время прерываться, чтобы выпить кофе и восстановить силы. Мне начало казаться, что для создания поля мы слишком сильно задействуем силу воли. Из амазонского видения я помнил, что поле должно возникать без всякого усилия и, если нужно, быть постоянным. Мы же никак не могли этого добиться. Время и усилие, которые требовались для активации поля, делали всю затею крайне непрактичной в реальных ситуациях, когда требуется немедленная реакция.
Я знал, что нам еще многое предстоит открыть, однако так же я знал и что мне срочно нужно в Америку. В этом не было никакой логики, но где-то глубоко внутри я ясно осознавал, что пришло время мне сделать следующий шаг в своем путешествии – вернуться в Америку. Прошло полгода с тех пор, как я получил лицензию Мастера, и с благословения сенсея я решил начать преподавать.
Учитель помог мне подобрать имя для нашей новой практики и предложил «Синкайдо», что означает «Путь открытого сердца». Синкайдо – скорее описание нашего метода, чем его название, поскольку именно через раскрытие нашего сердца происходит процесс нашего освобождения.
Я обосновался в маленьком городке на юге штата Орегон и начал преподавать нескольким глубоко увлеченным людям. Преподавание было для меня в новинку, я нервничал и поэтому поначалу преподавал только технику боя, еще с год не решаясь вводить практику медитации. Много энергии уходило на то, чтобы правильно выстроить урок и доступно донести материал, поэтому расслабиться настолько, чтобы ввести практику синкайдо, мне не удавалось. С одной стороны, я, разумеется, боялся неудачи и не хотел опозориться. С другой стороны, я страшился того, что ошеломляющий эффект от новой практики только отпугнет людей.
Учитель помог мне подобрать имя для нашей новой практики и предложил «Синкайдо», что означает «Путь открытого сердца».
Постепенно я начал привыкать к роли учителя и даже познакомил учеников с базовыми принципами медитации, предложив им практиковать ее по 10 минут перед началом занятия. Медитация настолько пришлась ребятам по душе, что я включил ее в основную тренировку. Перед этим мы полгода отрабатывали довольно сложную для новичков технику, которая никак им не давалась. Медитация же позволяла правильно настроиться, и они без особого труда и лишней мысли выполняли необходимую связку. Этот эффект настолько впечатлил моих учеников, что они попросили меня сделать медитацию основной частью наших занятий. Как раз в это время женщина из соседнего города, у которой я снимал помещение для лечебной терапии, неожиданно предложила мне вести там же и занятия по медитации. С этого момента каждый вечер по вторникам я стал проводить с небольшой группой энтузиастов часовой урок по медитации. Уча их расслабляться и быть более осознанными, я каждую неделю помогал им привнести чуть больше гармонии в их жизни. К моей радости, у ребят наметился быстрый прогресс.
Вскоре я начал вести частные занятия несколько раз в неделю по три часа каждое. Оказалось, что больший эффект имеют непрерывные занятия медитацией в течение трех часов, чем те же три часа, но размазанные по трем неделям. В качестве эксперимента мы даже решили посвятить медитации всю субботу. И этот один день невероятно продвинул всех участников. Если раньше любой посторонний шум мог рассеять их концентрацию, теперь мне надо было изрядно потрудиться, чтобы вывести их медитации – так сильно она укрепилась.
Через два года после того, как я покинул Японию я неожиданно почувствовал, что должен навестить моего учителя. Не прошло и трех месяцев, как я уже стоял на пороге его дома. Десять дней я жил у него в додзё, и каждый день с семи утра до двух ночи мы посвящали занятиям, живя на кофе и медитации. Лишь благодаря этому мы с учителем довольно быстро восстановили нашу способность в процессе боя применять синкайдо высшего уровня. Ни он, ни я не занимались этой практикой с тех самых пор, как я покинул Японию. Такой интенсив оказался очень действенным для меня. Я научился лучше понимать свои намерения, свой разум, расширил собственное сознание и стал ближе к Бытию. В конце концов я даже решился не только практиковать, но и преподавать синкайдо.
Сразу по возвращению в Америку я начал проводить интенсивы выходного дня, чтобы помочь ученикам достигнуть более глубокого понимания внутренней гармонии и задержать их в этом состоянии подольше. Ребята делали невероятные успехи по мере того, как углублялся их уровень присутствия и понимания происходящего. Иногда в ходе практики они задавали мне вопросы, и я просил их предложить свой вариант ответа. Я был очень ими доволен, ведь зачастую они находили верный ответ, основываясь на своем внутреннем прозрении.