Элита и зло

Тотальность зла в ценности

подарков, которые нельзя не принять.

П.Сэлфинг

Для большинства крайне сложно принять инновацию в качестве подарка, ведь каждая инновация озадачивает … необходимостью фактической замены тех ценностей, которые, еще не утратили своего смысла, но уже перестают действовать в силу изменения каких-то элементов ситуации (условий существования), что непременно следует за внедрением инновации. Предлагаемая инновация кажется решением актуальной проблемы, соблазняет возможными результатами, но еще слишком неопределенна, а главное требует следовать иным ценностям. Для большинства это реальный риск отказаться от уже зарекомендовавших себя правил поведения и принять новые, так и не получив серьезных доказательств необходимости этого.

Всякая инновация меняет «правила игры».

П.Сэлфинг

Так сказать «спасти» положение от революционного преобразования «правил игры», может только подготовленность большинства к восприятию предлагаемой инновации. Но социум разрывает борьба элит, когда та часть элиты, которая когда-то предложила существующие ценности, пытается найти способы их усовершенствования, а другая часть – новая элита – предлагает инновационное решение накопившихся проблем, тем самым, фактически, взламывая всю существующую систему ценностей, перекраивая ее по образу и подобию заложенной в этом инновационном предложении парадигмы. Так, например, действовала церковь, отстаивая птолемеевскую систему мышления в противовес новой, коперниковской.

По такому сценарию разворачивались события в России с конца 19 века, когда парадигма «отечество, православие, народ» фактически не выдержала испытание новых социально-экономических условий, и в борьбе с инновацией «земля, воля, мир» полностью проиграла, так и не сумев предложить действенные механизмы решения социально-экономических проблем.

При этом большинство оказалось вынужденным отказаться от многих ценностей, которые раньше весьма эффективно «работали», а предложившая инновацию элита осознала – бесполезно ждать «мягкого» (эволюционного) перехода от существующих и считающихся очевидными, ценностей, к совершенно иным ценностям. Такого «мягкого» перехода не будет, а будет сопротивление в диапазоне от молчаливого бойкота до яростной, агрессивной, «не на жизнь, а на смерть» схватки. Причем эта элита была не готова терпеть как какого-либо сопротивления большинства, так и противодействия уходящей элиты, т. к. была уверена – скорейшей отказ большинства от системы прежних ценностей и переход к новой системе, будет для всех благом. Поэтому элита со всей мощью своего инновационного потенциала «обрушивается» на старые ценности, как на некие накопленные отходы предыдущего существования. И это притом, что

Производя инновацию, элита еще не

знает, зачем она это делает.

П.Сэлфинг

В какой-то степени оправдывает, но, скорее, объясняет, такое поведение элиты то, что она не только осознает решаемые проблемы, но и готова принять те новые ценности, которые пронизывают эту инновацию. Элита понимает, что решение проблемы с помощью инновации неизбежно ниспровергает предыдущие ценности, вне зависимости от того, несут ли они для большинства добро или зло. Сама элита готова быстро приспосабливать свое поведение под эти новые ценности, что никак не связано с какой-либо ее беспринципностью и непоследовательностью.

Так, например, было при инновационном социально-экономическом изменении социума России как в 1917, так и в 1993 годах. Элите присуща лабильность (подвижность) ее отношений и оценок. Она прекрасно улавливает даже незначительные изменения условий существования, и способна быстро реагировать на них. Она уверена, что ценности тогда являются ценностями, когда они сопровождают сохранение и развитие социума. Во всех других случаях ценности превращаются в гордыню социума и субъекта, в любование ими самим собой, своей самостью и якобы независимостью от условий существования.

Представитель элиты всячески культивирует свою способность приспосабливать свои ценности, идет на жертвы, на самопожертвование, опять же если это, как он считает, будет обеспечивать сохранение других, способствовать их развитию. И потому, предлагая инновацию, представитель элиты как бы прощается с самим собой, не только потому, что вкладывает в инновацию часть самого себя, так сказать, воплощаясь в ней. Но и потому, что он отказывается от каких-то своих ценностей, в которые он когда-то верил и которые считал истиной. При этом он знает, что уже никогда не вернется к отброшенному, освобождаясь от него навсегда.

А тот из элиты, кто не сможет пойти на это, неизбежно перестает быть элитой, в лучшем случае став частью большинства, исполнителем, интегрированным в процесс реализации инновации.

И это для него становится злом.

Решая проблему, представитель элиты пока еще

не думает о реализации будущего решения, о

вероятных результатах и возможных последствиях.

П.Сэлфинг

МОЖЕТ БЫТЬ ПОТОМУ, ЧТО –

– каждая инновация, сначала, кажется очередным шагом вперед по пути развития, и

– только потом приходит понимание возможных последствий обновления ценностей.

Элита ориентирована на инновацию, как «на высшую цель, как на ценность, рядом с которой не может и не должно быть никаких других ценностей. Все другие ценности должны были из нее как бы автоматически возникнуть – либо как нечто побочное и вторичное, например культура, либо как конечный, постоянно отодвигаемый во времени результат, например счастье».

А.Пятигорский

Но, меняя ценности, инновация естественно покушается и на существующие критерии оценки, которые, теряя всякую значимость, уже кажутся нелепыми и смешными. На их место предлагаются новые критерии, но и им, впрочем, в скором времени также суждено стать не менее смешными и нелепыми. Правда, в начале, они не просто вытесняют прежние критерии, а пытаются включить их в себя, по крайней мере, те из них, которыми привыкло руководствоваться большинство. Эти критерии постепенно объединяются в некие группы, каждая из которых контролирует какой-то блок отношения субъекта к действительности, например, критерии справедливости, достоинства, чести и т.п… Так, несомненно, инновационным было предложение в области моды – мини юбка, которое, в результате, повлияло не только на изменение моды, но и критериев оценки красоты, поведения, стиля и т.п.

К 2000 году абсолютное большинство россиян

так и не согласилось с неприменением высшей

меры наказания.

из социологического исследования

При этом каждая группа таких критериев обладает удивительной способностью – она может самостоятельно продуцировать новые оценочные критерии, так сказать заниматься самовоспроизводством. Причем, таким самовоспроизводством занимаются не только представители элиты, но и представители большинства, даже не отдавая себе отчет в том, что тем самым они увеличивает количество этих критериев. Правда никто не осознает, что в результате перепроизводства этих критериев они могут достигнуть уровня собственной парадоксальности, когда они становятся просто бессмысленными.

Так, например, увеличение критериев, на основании которых дворянин считал себя оскорбленным, достигло такого количества, что элита сочла необходимым борьбу с дуэлями, в связи с реальной угрозой физическому существованию дворянства, когда любой поступок или слово могли быть расценены как оскорбление, ведущее к обязательной дуэли. Однако просто запрет мало что менял в ситуации. Потребовалось изменение представлений (критериев оценки) о чести и достоинстве, чтобы дуэль осталась в прошлом.