Гениальный наставник

Они тренировались на плоском навершии высокого каменного столба, похожего на пирамиду, и если с трёх сторон его омывали ветры, точно полуостров — море, то с четвёртой стояли валуны, которые легко спрячут Гаару. Когда он до них добрался, то, никем не замеченный, скрылся за тем, что с краю. Саске продолжал нападать на Какаши, Какаши продолжал отбивать его удары, и Гаара сосредоточился. В метре от его лица песок стал собираться и преобразился в шарик, похожий на глазное яблоко.

«Третий Глаз… открыт».

Гаара увидел себя со стороны, а когда глаз отлетел в сторону к верхнему краю валуна, принялся наблюдать за врагами.

— Ещё раз! — приказал Саске Какаши. Тот рвано дышал, явно уставший. — Что с тобой? Ты ведь ещё можешь двигаться. Саске, вперёд!

Это подействовало. Взяв себя в руки, Учиха с боевым кличем напал, впрочем, вновь безрезультатно. Гаара видел Саске в действии только два раза: при первом знакомстве с Канкуро и в поединке с Йорои из Звука. Это были не те противники, с которыми иначе как в полную силу сражаться просто нельзя, но нутро подсказывало: Саске силён. Или, в крайнем случае, его кровь будоражила и внушала приятную уверенность в том, что окажется вкусной.

— М? — повернулся к укрытию Гаары Какаши.

— В чём дело? — пытаясь отдышаться, спросил Саске.

Гаара пока не двигался.

— Ты себя выдал такой жаждой крови, — обратился к нему Какаши. — Выходи.

Вспомнив, что нельзя заставлять людей ждать, Гаара шагнул из-за валуна и тут же ощутил на себе два внимательных взгляда — спокойный, скользящий от Какаши и острый, цепкий — от Саске. Тот с мрачным лицом стоял напротив, видимо, пытаясь прикинуть, зачем Гаара явился.

— Какова твоя цель? — спросил он у Саске. — Зачем ты ищешь силу?

Молчание продлилось несколько секунд, прежде чем ответ прозвучал:

— Тебя это не касается. Исчезни! Ты мешаешь моим тренировкам.

Взгляд у Саске не изменился. Он был так же полон тьмы, жажды силы и мести, желания убить кого-то, кто когда-то отнял у него целый мир. А значит, скорее всего, Гааре не надо было ничего говорить: Саске сам пожелает смертельный поединок.

— У тебя, — Гаара направился прочь, — такие же глаза, как у меня. Глаза, ищущие силу, полные ненависти и желания убивать. Ты похож на меня. И не забывай… Ты — моя добыча.

— Постой!

Остановившись, он обернулся.

Саске внимательно смотрел на него. Похоже, слова про глаза достигли цели. Коснулись его сердца и всколыхнули поселившуюся там тьму.

— Зачем… Что тебе нужно от меня?

— Глаза, знающие истинное одиночество. Более того… — Гаара повернулся к Саске всем телом, — глаза, знающие, что одиночество — худшая боль этого мира. Я уже говорил, у тебя такие же глаза, как у меня. Это глаза, ищущие силу, полные ненависти и желания убивать. Так же, как и мои. Твои глаза говорят мне, как сильно ты жаждешь убить того, кто поместил тебя в ад одиночества.

«Отец…»

— Именно такие глаза.

— Ладно, прекращайте, — внезапно вмешался Хатаке Какаши. Вздрогнув, Гаара и Саске повернулись к нему. — Гаара, верно? Я не знаю, что тебе известно о Саске… но не стоит говорить о нём так, словно читаешь его душу. Чего ты пытаешься добиться, пройдя весь сложный путь сюда перед матчем?

Придётся ему объяснить. Сам Учиха наверняка всё понял и без слов — по взгляду.

— Весь смысл сражения в том, — Гаара закрыл на секунду глаза, — что все его участники рискуют жизнями, — а открыв, посмотрел на Саске. — Бой должен вестись до смерти. Только так победитель может подтвердить своё право на существование.

— Значит, вместо учебного боя ты хочешь провести бой насмерть?

— Учиха. Наверняка в глубине души… ты хочешь того же. Хочешь узнать, действительно ли ты заслуживаешь жить, — говорил Гаара как будто самому себе и по лицу Саске видел, что попадает в цель, — гадаешь, достаточно ли ты силён. Сильнее ли того, на кого обращаешь свой полный ненависти взгляд.

Ответом послужила тишина. Саске сжимал кулаки и продолжал смотреть на Гаару до тех пор, пока он не развернулся уходить, напомнив, чтобы не забывал: Учиха Саске — его, Гаары, добыча. Сасори ведь не будет иметь ничего против, если убийство пройдёт по правилам? Сасори должен был Гаару понять. Через смерть противника он собирался ещё раз ощутить ценность своего существования, чувство, что есть ради чего жить, что он — не зря появился на свет.

— Я хочу с ним сразиться.

Гаара сказал это Сасори, поддавшись странному желанию поделиться. Тогда стояла ясная, лунная ночь, и чужое присутствие за спиной ощущалось, как слишком густая тень. И Сасори задал один-единственный вопрос:

— Сразиться или убить?

Это очень удивило Гаару. Он не различал эти понятия между собой и не ждал такого от человека, который, как и Гаара, искал силу, который тоже смотрел на мир и видел только его уродство. Хотя порой — странное дело — говорил о красоте.

Очень давно Сасори завёл полезную привычку мгновенно засыпать и мгновенно просыпаться, что немного экономило время, и на этот раз сон окутал сознание, стоило мозгу это позволить. Вокруг царила ночь с яркой луной, когда Сасори открыл глаза и напрягся: где он, чёрт возьми, находится? Поднявшись на ноги, он обвёл прогалину, густые древесные кроны, неровную границу обрыва рядом словно бы равнодушным, но цепким взглядом, и ничего не обнаружил. Однако это не расслабило.

Сасори не знал, как сюда попал, так что на ум сразу пришли снотворное, генджутсу, галлюциногенное. При этом подсумок, полный оружия, остался на месте, как и пара свитков, которые Сасори держал поближе, чтобы вытащить их за секунду. Какой бы ни была ситуация, он мог дать врагу бой, и это обнадёживало. Разве что не следует срываться и показывать лучшие умения сразу, даже чтобы поскорее убить: Сасори было всего лишь тринадцать, и противники часто его недооценивали. На свою беду.

Покинув незнакомое, а значит, и опасное место, он по звёздам определил направление и крадучись двинулся на юг. Бесконечный шелест листвы и шорохи леса, живого и ночами, заставляли Сасори держаться настороже, ждать атаки отовсюду, ведь война ещё шла. Он устал быть частью безмозглой толпы, бегущей к собственной смерти, ему осточертело всё, что он видел, слышал, чувствовал, он не мог найти смысл ни в чём, чем занимался, но не оставаться же в проклятом лесу и ждать сюрпризы судьбы.

Через пару часов Сасори напал на след ниндзя, пусть даже непонятно каких, и пошёл по нему, словно гончая. След уткнулся прямо в ловушку, но Сасори не успел привести её в действие: впереди показался патруль в форме Песка.

Свои.

Облегчение отдалось лёгкой слабостью в коленях, которую удалось побороть. Патруль проверил Сасори, как того требовал Кодекс, и передал приказ свыше идти в лазарет. Пришлось подчиниться, и через десять минут в нос ударил привычный запах крови и гноя, и мир спокойной и равнодушной природы остался где-то далеко за спиной. Сасори быстро, как только заметили, подыскали работу, и вот он уже стоит у койки, на которой корчится от боли раненный в плечо.

— Не понимаю, зачем тебя прислали, — послышался рядом голос Яшамару, такого же молодого ирьёнина, как Сасори. — У этого будет хорошая, чистая рана.

Яшамару говорил о мужчине с плечом. О ране, поверх повязки которой копались черви, пожирая весь скопившийся гной. Сасори сухо полюбопытствовал, подавляя поднявшееся в груди отвращение:

— Чакру к нему не применить?

— Какая-то техника Листа. Не смогли разобраться.

Сасори хотел было презрительно фыркнуть, но воздержался, удивившись себе: разве он превзошёл медиков Деревни, разве перенял все их знания? Это лишь предстояло. Собравшись, он отправился по койкам, осматривая пациентов, безжалостно вправляя кости, шипя сквозь зубы на тупиц, которые вставали, хотя велено лежать, и едва не сорвался на придурка, поившего водой чунина, раненного в живот. Как же Сасори утомляло всеобщее отсутствие мозгов. Пациенты, к тому же, не заканчивались, а затем пришлось ассистировать на многочасовой операции, и уже через несколько дней Сасори хотел убить всех, кто мнил себя умнее врачей, но вовремя началась битва, в которой он пригодился.