Страница 43 из 90
— Тенкетсу? — вопросительно протянула Темари, как только Неджи задрал Хинате рукав. Сасори ответил:
— Похоже на то.
Хьюга Неджи мог стать действительно опасным. Когда-нибудь в будущем, если доживёт. Тенкетсу — триста шестьдесят одна точка в системе циркуляции, «отверстия чакры» не толще иглы, на разной от кожи глубине, пусть даже и над скелетом. Что-то вроде пор, через которые выпускается чакра, но с гораздо большим потенциалом. Если попадёшь точно по тенкетсу, сможешь управлять телом противника — усилить его поток чакры в этой точке, ослабить ли, неважно. Походило немного на искусство кукловодов, даром что усилий требовало больше.
Видеть тенкетсу мог не каждый Хьюга, а уж так точно попадать по ним в бою…
В этот момент Неджи оттолкнул Хинату так, что она упала.
— Хината-сама, — подошёл он к ней на несколько шагов, — это та разница в силе, которую не изменить. Это та разница в силе, что разделяет элиту и посредственность. Такова реальность. — Она продолжала сидеть на полу, силясь совладать с дыханием. — Вы были обречены пожалеть о своих словах, когда сказали, что не хотите убегать. Должно быть, сейчас вы в отчаянии, так что предупреждаю в последний раз: сдавайтесь.
Хината ничего не сказала в ответ. Отвернулась и, упёршись руками в пол, попыталась встать. Преодолевая явную боль и дрожь, сотрясавшую тело, да ещё и бормоча, что не берёт слов назад. Что таков и её путь ниндзя. Значит, в своей глупости кому-то подражала.
Гаара судорожно вздохнул. Сасори незаметно посмотрел на него. Неужто его тронули эти слова? Нет, скорее его взбудоражила схватка. Чем дольше длились бои, тем опаснее был взгляд Гаары. Чем больше крови лилось из других, чем больше ударов наносил Неджи, чем громче говорили слова о судьбе, тем хуже становилось положение. Лес Смерти. Семья. Судьба обречённого. И хорошо знакомое вязкое ощущение — Гаара вновь жаждал крови.
— Гаара, — негромко позвал Сасори.
Тот унял мелкую дрожь, беспокоившую руки, и расслабил пальцы.
— Сасори-сенсей, а эти Хьюга, — неуловимо помрачнела Темари. Задумалась о Казекаге, скорее всего. — Между ними какая-то?..
— Война, я бы сказал.
Больше Сасори объяснять не собирался, глядя, как Хината бросилась в атаку. На его взгляд, печать, которую использовали Хьюга, была отличным способом защитить Бьякуган. Однако ставить её стоило на всех членов клана, включая самого главу: тогда и только тогда эта защита достигла бы совершенства. Взять хотя бы эту Хинату. Сасори вполне мог похитить её ночью, тихонько прирезать в переулке и притащить в Деревню Песка. Хьюга бы уже потеряли Бьякуган, а вот если бы лоб Хинаты тоже украшала печать, то Бьякуган не достался бы никому, кроме смерти.
Ещё одна мерзкая черта политики: она поощряет глупость. Мол, зачем ставить печать всем, это же лишит власти, уравняет главную семью с побочной — что за унижение.
Поймав момент для атаки, Неджи ударил Хинату в подбородок, чем сразу отбросил назад. Голова у неё наверняка закружилась, да и кожа стала бледнее. Зажмурившись от боли, Хината замерла, постояла молча несколько мгновений и зашлась болезненным кашлем. Сасори не мог назвать это боем. Скорее уж избиением, ерундой, не стоящей потраченного времени.
— Да она же еле на ногах стоит, — удивился Канкуро, когда Хината перешла в нападение.
— Глупо, — высказался мрачно Гаара. Трудно было не согласиться.
Одним ударом Неджи пропустил через неё столько чакры, что сомнений совсем не осталось: Хината надолго загремит в госпиталь. В подтверждение этим мыслям, она кашлянула кровью и беспомощно, оглушённая, может, уже и без сознания, упала на пол.
— Непонятливый вы человек, — обратился к Хинате Неджи. — Ваши атаки против меня были бесполезны с самого начала. Это конец.
И, развернувшись, он отправился прочь. Бой завершился его победой. Немного понаблюдав за бездвижной Хинатой, так решил и судья:
— Я вынужден признать, что она не в состоянии продолжать бой…
— Не останавливайте! — Узумаки Наруто. — Не останавливайте бой!
Этот мальчишка в оранжевом, что, хочет прикончить наследницу Хьюга? Неджи уже несколько раз ударил джуйкеном по её сердцу.
Впрочем, она упрямо попыталась встать.
— Почему вы встаёте? — обернувшись, спросил Неджи взволнованно, но сдержанно, с непониманием. — Если вы будете так давить на себя, вы действительно умрёте. — Та лишь усмехнулась. — Нет смысла выглядеть сильной. Вы едва стоите на ногах. Быть наследницей клана Хьюга… Для вас это непосильная ноша, — вернулся он к своей философии. Хината смотрела на него без злости. Только неровно дышала, пытаясь унять боль рукой, которую прижимала под грудью. — Вы проклинаете свою слабость и вините себя. Но люди не могут меняться. Такова судьба.
Хината медленно покачала головой:
— Ты ошибаешься, Неджи-нии-сан. Потому что я вижу… что ты страдаешь сильнее, чем я.
— Что? — удивился он.
— Ты тот, кто больше всех пострадал… — уверенно звучит, однако, — …в сплетении судеб наших семей.
И лицо его резко поменялось. Ярость и ненависть — и больше ничего. Потеряв всякую власть над собой, Неджи с рёвом сорвался в атаку, не услышал окрика судьи, уже занёс руку для удара, и джонины Листа пошли на перехват. Хватило пары мгновений. У Неджи, конечно, ничего не вышло. Судья, Хатаке Какаши, наставница Хинаты — Юхи Куренай, и этот Гай. Не многовато ли для одного генина?
— Почему другие джонины тоже вмешались?! — не сумев скрыть обиды, процедил злобно Неджи. — Главная семья — особое отношение, да?!
Похоже на то.
Хинату вновь поразил кашель, и устоять на ногах она не смогла, села на корточки, затем легла на пол, не без помощи своей сенсей. Та обращалась с ученицей аккуратно и бережно, как врач — с пациентом S-группы. К которой её в госпитале, скорее всего, и припишут, пока не вернут её состояние в норму.
Вниз спрыгнули Наруто и Сакура, подбежали к терявшей сознание Хинате, переглядывались между собой сенсеи: никому не хотелось проблем с кланом Хьюга. Или это знаменитая мягкотелость Листа? Если не брать в расчёт детей, разумеется: с ними и так всё было ясно.
И всё же беспокоило ещё кое-что. Тема, которую поднял этот Неджи. Судьба обречённых. Судьба, что так часто пленяла джинчурики. Сасори чуть сдвинул брови. Если его ученики, особенно Гаара, задумаются об этом…
— Если вы думаете о словах этого парня, — кивком указав в нужную сторону, Сасори посмотрел на троих Сабакуно: — то имейте в виду, что он просто обижен на судьбу. Не более того.
Никто ему не ответил. Это хорошо.
Переведя взгляд обратно на Хинату, Сасори едва не закатил глаза: и это сильнейшая Деревня Пятёрки. Ладно генины устроили разборки, но джонины вспомнили о Хинате, только когда она снова харкнула кровью. И врачи — такие вежливые, что стояли до тех пор в сторонке. Как же низок авторитет Хьюга Хиаши, если всем так плевать на его старшую дочь?
— Плохо, она не продержится в таком состоянии и десять минут, — всполошились медики, измерив её пульс. — В реанимацию её. Скорее!
Медицина Листа — лучшая в мире.
Сасори было разочарованно вздохнул, но судить по этим копушам всю медицину Деревни, пожалуй, не стоило. Посмотрев на Гаару, он нахмурился. Взгляд у того вновь стал опасным, хотя секунду назад, как казалось, успокоился. Лес Смерти, пропитанный запахом крови, бой Саске и Проклятая Печать, Хьюга, оказавшиеся слишком болтливыми, забота, которой окружили Хинату, личная проклятая метка Гаары — «любовь»*.
О медицине можно подумать и потом.
— Гаара, повернись, — позвал его Сасори и собрал в руке немного чакры. Полнолуние приближалось.
Медленно поднеся ладонь ко лбу Гаары, Сасори сосредоточился на технике, но в глаза всё же бросился этот иероглиф. Кроваво-красное, впечатанное в кожу намертво, мрачное напоминание о прошлом. «Любовь»… Сасори не знал, что именно толкнуло Гаару во власть безумия, но наверняка это было что-то болезненное.
Он немного успокоился, и Сасори прервал технику. Чакра сначала ослабла, истончилась, затем исчезла, уйдя под кожу, и он, опустив руку, отвернулся к доске, на которой мелькали жёлтые знаки. Гаара продолжил смотреть на него, и на ум снова пришла мысль, что где-то закралась ошибка. «У меня задание — обучить вас, ваше задание — обучиться у меня». Быть может, это не Сабакуно забыли слова наставника, а он сам позволил им это сделать? Создал подходящие условия, потерял бдительность, чем подал дурной пример.