Ситтин

— Не в Ллимаэсе. Там из металла делают только оружие и части музыкальных инструментов. Контакт металла с живым телом не одобряют — кто больше, кто меньше. Металл на коже не носит никто.

— Спасибо, что помнил обо мне, — сказала она.

Грен поцеловал ее ладонь.

— Я отведу тебя туда. Раз время течет настолько по-разному, мы можем уходить туда на недели, а тут пройдет всего несколько дней. На дни — а тут пройдут часы.

— Если меня там примут.

— Почему нет? — удивился он. — Ты сидхе, как и я, а налет человеческого в родных краях слетает очень быстро. Я бы хотел любить тебя на Острове Мхов. Там стволы обхватом в этот дом, кроны уходят в облака, а между стволами — белый, сиреневый, алый, серый, крапчатый мох. И ягоды во мху — у людей такие не растут. Я бы хотел заключить с тобой союз по обычаю сидхе, когда цветут деревья, в белом мхе у зеленой воды.

Туу-Тикки вздохнула от полноты чувств.

— Примет ли меня твой дед? — спросила она.

— Что ему останется? — изумился Грен.

Кай подошел к нему, положил длинную морду на плечо, лизнул в скулу. Грен потрепал собаку по голове. Духи принесли высокие прозрачные стаканы с пенящимся зеленым соком, поставили на столик. Пес сунулся было к ним, но Грен тихо зарычал на него, и Кай отошел к камину. Грен протянул стакан Туу-Тикки, взял свой, отпил, облизал губы.

— Слишком сладко для яблока.

— Яблоко и киви, — объяснила она. — Ты, наверное, совсем отвык от местной еды.

— Привыкну, — отмахнулся он. — У меня открылось необходимое для дорожника свойство — я не переборчив. Ты не знаешь, куда делись Кодзу и Доминик? Я был в таком раздрае в то время, что даже не заметил, когда они ушли.

— Вернулись в свой мир, — улыбнулась Туу-Тикки. — Освоились тут, отдохнули, Кодзу восстановился, Доминик набрал книг по личностной психологии, они выбрали планету, где Доминик согласен был жить, и ушли. Кодзу потом возвращался, они с Кадзутакой переводили какие-то деньги на счет дома. Не знаю, зачем.

— Кодзу, как мне показалось, человек, очень четко понимающий роль денег в этом мире, — объяснил Грен. — Для него такие вещи важны. Но мне кажется, они с Домиником больше к нам не придут.

— Не тот у нас дом, чтобы кто-то, кроме Эшу, мог здесь просто отдыхать, — согласилась Туу-Тикки. — Место умирания и возрождения. Кадзутака здесь даже курить не мог.

— А как же твои гостьи? Клуб вязальщиц?

— Они менее чувствительны. Но я, пожалуй, отменю встречи здесь, раз ты вернулся.

— Из-за меня — не стоит.

— Я не говорила про тебя ни слова, — Туу-Тикки прикусила губу. — Но этот дом такой же твой, как и мой, и как мне все это объяснять?

— Муж вернулся, — улыбнулся он.

— Муж? — поразилась она.

— Я хочу узаконить наши отношения не только по меркам Островов, — сказал Грен. — По здешним тоже. Так что давай на этой неделе съездим в муниципалитет за разрешением на заключение брака. И поженимся. Пригласим твоих сестер, моих братьев, Эшу, Дани, Дэна…

Туу-Тикки потрепала его по волосам.

— Нет уж. Не так скоро. Нам нужны кольца и мне нужно платье. Расскажешь мне, какие платья носят женщины-сидхе?

Грен лежал на спине, обнимая льнущую к нему во сне Туу-Тикки. В открытое окно вливались ароматы ночного сада, тихо-тихо, на самой грани слышимости, пел океан. Журчал ситтин — Грен слышал его магию. Где-то на холме жалобно крикнул пойманный Каем зверек — пес охотился. От размороженного мяса он отказался, собачий корм ему и не думали предлагать. Кай воспринимал как еду только то, что ловил сам. Это грозило сложностями в будущем: большой ситтин не настолько велик, чтобы его экосистема могла прокормить крупную собаку. С Каем надо будет договариваться. Или учить его охотиться на морских рыб и ходить с ним на берег.

С неба подглядывали звезды. Грен смотрел на них и думал, что не все сказал Туу-Тикки о заключении союза по обычаю сидхе. Брак на Острове Мхов — не просто красивый обычай, это обручение душ на всю нынешнюю жизнь и на все будущие перерождения. Хотя, конечно, когда-то они уже заключали такой союз, раз встретились здесь. Теперь Грен знал признаки истинного партнерства, и знал, что встречается с Туу-Тикки не в первый раз. Ящеричное ожерелье, ожившее на ней, было просто последней проверкой. Грен сам его сделал — начал, когда только узнал про такие украшения. Хорошо еще, что подобную древесину, в которой магии больше, чем древесной плоти, почти невозможно испортить — у него никогда не было особых талантов к ювелирному делу. Впрочем, ожерелье и браслет удались только потому, что Туу-Тикки в его жизни уже была. Странно, конечно, вручать их той, с кем уже разделил ложе, а впрочем, это неважно. Забавно, что предназначение свадебного набора Туу-Тикки почуяла сама и даже примерять не стала. Но кольца нужны. Для людей.

Непривычно было чувствовать, что прошлая жизнь — Марс, Титан, Каллисто — стерлась окончательно. Осталась выцветшей записью на страничках памяти. А ведь не так много времени прошло. И каким надо было быть идиотом, чтобы идти на войну за мужеством? Хотя и неудивительно при таком-то деде. Грен столько лет потратил, чтобы доказать ему, будто чего-то стоит. А Лэи принял внука сразу и целиком, хотя ему неприятны люди. Но сидхе совершенно не так, как люди, относятся к детям. Жаль, так и не удалось повидать отца… Получается, Сайлас Эккенер был всего лишь прикрытием для беременности Марии? Теперь уже не узнать. Мифическая фигура. Если подумать, неизвестно, был ли он вообще. Нет, кто-то был — осталась фамилия, документы. Но кто? Неважно. Связь с родом восстановлена через поколение, и к опыту предков можно обратиться напрямую, достаточно влезть на родовое дерево и прикусить горько-сладкий липкий стручок или вдохнуть запах цветов. Интересно, когда люди придумали генеалогические древа, они знали что-то о родовых деревьях сидхе? О том, что истончившиеся сидхе просто уходят в дерево своего рода, сливаются с ним?

Туу-Тикки что-то жалобно пробормотала во сне. Грен повернулся к ней и обнял покрепче. Союз во мхах сделает ее частью его рода, и ей тоже откроется доступ к опыту сидхе, живших до них. А может, найдется и кто-то ее крови. Не зря же она красит волосы в этот перламутрово-пепельный цвет. Очень похоже на один дальний род с крайнего юга архипелага. Хотя он может и ошибаться. Принимать желаемое за действительное. С ним бывает.

Нужно получить разрешение на брак. Нужно навестить братьев. Узнать у них, кто делал им кольца. Пригласить на праздник. Сделать документы для Кая и убедить его носить ошейник. Придумать, как влиться в местное ролевое сообщество. Неплохо было бы что-нибудь почитать по теме. Арфе нужны слушатели, Туу-Тикки и немногих гостей недостаточно, даже таких, как Эшу. Нужно играть людям, хоть в парке под деревом, хоть на тротуаре у Старбакса. Нужно оборудовать стрельбище. Нужно — и об этом он совсем забыл — посадить черенок черной акации Лэи в собственном саду.

А еще нужно спать. Хоть иногда.

========== 5 ==========

Когда Туу-Тикки вышла на крыльцо с чашкой чаю и огляделась, ее внимание царапнуло какое-то неуместное пятно. Что-то расцвело? Она оглядела цветы — нарциссы, пара белых тюльпанов, непонятно как затесавшаяся сюда, зеленеющие кусты. Оглядела выложенный камнями двор перед гаражом — все в порядке. Духи спокойны. Вот только… Она подошла к воротам и увидела мазок буреющего красного на нижнем бревне. И человека за воротами — лежащего ничком, окровавленного, цепляющегося левой рукой за траву. Вот почему молчали духи — он не вошел в малый ситтин, не смог.

Туу-Тикки бросила повисшую в руках у духа чашку, распахнула ворота, склонилась над телом, нащупала пульс на шее. Пульс был, несмотря на то, что весь затылок и спина человека были залиты кровью. Правая рука, посиневшая и опухшая, покоилась вдоль тела, одежда — когда-то белая рубашка с длинными закатанными рукавами и коричневые штаны — были в пятнах земли, крови и зелени, одна нога босая, на второй — изношенный коричневый мокасин.