Ситтин

— Как я и ожидал. Семь попаданий из десяти. Я же пристреливался.

— Как тебя приняли?

— Хорошо. Я был в команде эльфов Лихолесья. Трандуила играла женщина. Очень красивая. Такая валькирия в утяжке. Сначала я даже принял ее за мужчину.

— Значит, хорошо играла, — кивнула Туу-Тикки. — Тебе понравилось?

— Скорее да, чем нет. Наверное, поеду еще на одну игру через месяц. Там такой занятный сценарий — Шервудский лес, в котором, кроме стрелков, еще и фейри. Причем стрелки сами по себе, фейри сами по себе, а войско шерифа само по себе.

— Уже выбрал персонажа?

— Ох, — вздохнул Грен. — Мы после игры поболтали с мастерами… в общем, они хотят видеть меня кем-нибудь из сидов. Завтра посмотрю их сайт.

— Будешь королем леса, — пообещала Туу-Тикки. — Люди тебя не замучили?

— На игре — совсем нет. Хотя то, как они срежиссировали боевку… Это очень человеческий подход. Что бы там не писал Толкин, сидхе друг с другом не воюют. Нас слишком мало. Нет демографического давления, нет конкуренции за ресурсы, сидхе с избыточной пассионарностью уходят на Дорогу, как мой отец.

— Люди об этом не знают. Да и потом, Битва Пяти воинств — это же эльфы, люди, гномы, орки…

— Я только что с игры, — со смешком напомнил Грен. — В общем, игра мне понравилось, и играть мне понравилось. Если бы на Марсе было ролевое движение, я бы в жизни не сунулся в армию.

— Или реконструкторское, — заметила Туу-Тикки.

— Реконструкторы — это те, кто восстанавливают реальные бои и реальное оружие?

— Ага.

— Ну да, или так. В любом случае, играть на арфе после официального окончания игры мне понравилось больше. Игра растормаживает — я не про музыку. И восприятие меняет. Люди обычно так не слушают.

— Ты еще не знаешь, как люди слушают твою арфу, — напомнила Туу-Тикки. — Ты ни разу для них не играл.

— А Гинко?

— Мне кажется, он не вполне человек. Он рассказывал сегодня — оказывается, леди Наари вернула ему часть его памяти. Так вот, когда ему было около двенадцати, его коснулся и пометил Токояма Гинко — такой муши. Отсюда цвет волос и отсутствие глаза. Если Токояма Гинко коснется его снова, наш Гинко просто исчезнет. Развоплотится. Растворится в изначальном свете, из которого выходят муши.

— Звучит страшновато.

— Да. Хорошо, что он об этом вспомнил.

— Будет знать, чего беречься, — вздохнул Грен. — Он уже спит?

— Ушел с Сефиротом на Клеа, вернется как только сможет.

— Он уже достаточно выздоровел?

— Да. Для Клеа — достаточно. Когда он вернется, мы вплотную займемся его снаряжением. У него же ничего не осталось.

— Я думал, вы понемногу закупаетесь.

— Да, но надо наконец составить внятный список, выбрать рюкзак, посмотреть отзывы по одежде. Гинко же все носит с собой, значит, нужно выбирать вещи многофункциональные и легкие. Трекинговые ботинки хороши на снежную зиму и осень, но в летнюю жару в них не походишь. Ну и все такое.

— Понимаю, — кивнул Грен и протянул Туу-Тикки бокал с вином. — Выпьем за мою первую игру?

Бокалы соприкоснулись с тихим звоном. Туу-Тикки отпила вина, взяла кусочек липкого мажущегося сыра в белой плесени. Кай звучно вздохнул, уставившись на тарелку. Грен дал ему небольшой кубик козьего сыра. Пес зачавкал.

— Я читала, что салюки готовы признать право людей на существование только за то, что люди делают сыр, — со смешком сказала Туу-Тикки. — Что, Кай, ты тоже?

Кай фыркнул. И потянул носом в сторону сыров. Грен дал ему еще кусочек.

На следующее утро Грена поднял звук ханга, тихий, но наполняющий весь дом. Духи доложили, что в гостиной дожидаются Дани и Эшу — впрочем, можно было догадаться по хангу. Пока Грен принимал душ, причесывался и одевался, к хангу присоединился рояль. Грен уже совсем было собрался выговорить Эшу за то, что тот без спросу забрался в хозяйский кабинет, но, спустившись, обнаружил, что клавиши Эшу принес с собой.

— Привет, — Грен улыбнулся гостям. — Я еще не завтракал, так что раньше чем через полчаса меня не ждите.

— Мы тоже не завтракали, — оскалился Эшу. — Позовешь?

— Позову, так и быть, — согласился Грен. — У тебя клавиши автономные или от сети?

— Дэн привез аккумулятор со Звездочки, — Дани сунулся на кухню, чтобы заварить для Эшу чай. — Что у нас на завтрак?

— Спагетти по-средиземноморски, маринованные осьминоги, салат из зелени и булочки с черным кунжутом, — отозвалась от плиты Туу-Тикки.

Сама она готовила заправку для спагетти, всем остальным занимались духи. Грен полюбовался тем, как невидимые руки сливают воду, накрывают на стол, достают булочки из духовки.

— Никак не привыкну, — пожаловался Дани. — Духи… это странно.

— Ты их просто не видишь, — пожал плечами Эшу. — Мне те гуань инь второй заварки, — сказал он.

— Иногда вижу, — Дани залил ополоснутый чай горячей водой. — Вторую заварку придется подождать. Грен, мы сегодня репетируем?

— Мне нужно будет время, чтобы написать отчет об игре.

— Что, это совсем не терпит? — Дани свел брови домиком.

— Нам все равно нужно решить, что именно и как мы будем играть.

— Я присоединилась бы, — сказала Туу-Тикки, садясь за стол, — только я не сильна в импровизации.

Грен принялся накладывать еду на тарелки.

— И арфа, и клавиши — солирующие инструменты, — объяснил он. — А у нас нет опыта игры вместе, нет даже общей идеи, от которой можно было бы начать. Я бы предложил Эшу вести основную мелодическую линию, я присоединюсь, ты подхватишь. А Туу-Тикки нас для начала послушает. Потому что гитарная импровизация — это высший пилотаж и тебе, любовь моя, до него еще далеко.

— Я бы обиделась, не будь ты так прав, — кивнула Туу-Тикки. — Ой, мне опять придется выковыривать мидий.

— Почему? — спросил Эшу.

— У меня на них аллергия.

— Была в прежнем теле? — усмехнулся он. — Попробуй. Наари делает свою работу хорошо. Твое тело должно действовать безупречно.

— Ты думаешь? — Туу-Тикки наколола на вилку крупную мидию. — Под твою ответственность.

— А то что? — поинтересовался Дани.

— А то меня вывернет прямо во время вашей репетиции, — пояснила она.

Завтракали в молчании. За чаем Эшу спросил у Грена:

— Ты записывал то, что играешь на арфе?

— Ты про партитуры? Нет. А нужно?

— Я мог бы опираться на то, что играешь ты.

— Не стоит, — покачал головой Грен. — И так музыка будет откровенно нечеловеческая. Я сидхе, Дани — отчасти ши, ты…

— Вот об этом не будем, — оборвал его Эшу. — Я лорд Первого Дома, и этого достаточно.

— Для чего? — спросила Туу-Тикки. — Вы собираетесь репетировать, но вы же не собираетесь выступать.

— Мы играли на Дороге, — признался Дани. — А можно мне какао? Я слишком примитивное создание для изысканных чаев.

— Сейчас, — сказала Туу-Тикки и встала. — Сейчас сварю.

Она достала молоко, какао-порошок, коричневый сахар, ваниль и корицу. Эшу повел носом.

— Я бы тоже не отказался от какао, — сказал он. — Идея играть вместе принадлежит Дани, — объяснил он. — То, что мы играли на Дороге, меняет саму Дорогу — мы укрепляли слабые Перекрестки. Кое-где открыли новые порталы. Но я не предполагаю, что Грен будет играть с нами все время. Нельзя быть одновременно дорожником, дорожным менестрелем и хозяином дома-у-дороги, да еще с такой спецификой, как этот. Я предлагаю укрепить музыкой местный Перекресток, сам дом, а потом просто играть время от времени в ключевых местах. Потребность Дороги в таком доме, как этот, сильнее, чем подозревают идущие по ней.

— Информационная рассылка? — спросила Туу-Тикки, помешивая в кастрюльке.

— Что-то вроде того, — кивнул Дани. — Грен, что ты об этом думаешь?

— Думаю, что прежде чем планировать, нам надо сыграться, а мне — сменить машину и дождаться чехла на арфу, — сказал Грен, допивая чай и наливая себе еще чашку. — В мой теперешний автомобиль большая арфа не влезет, возить ее без чехла я не буду и пробовать, а без возможности возить арфу ни о какой Дороге и речи идти не может — просто смысла нет.