Младший

Андрей помотал головой.

— Но… как я разберусь?! Я же ничего не знаю! Я просто… просто потеряюсь.

— Послушай, — Князь немного изменил позу, слегка подался вперёд. — У тебя хватило смелости и сил сбежать из места, которое тебя убивало. Поверь мне, это мало кому под силу. Люди часто предпочитают оставаться в известном им месте, как бы оно ни было плохо. Ты сделал другой выбор. Ты можешь по праву этим гордиться.

Андрей замер, как завороженный, даже не моргая.

— Сейчас мои коллеги начали дело по признанию тебя полностью дееспособным до наступления совершеннолетия, это называется эмансипация. Одновременно федеральный маршал в твоём мире ищёт других пострадавших. Если ты знаешь ещё кого-то, скажи мне. У тебя будут адвокат и поверенный, их предоставит федеральное правительство. Когда процедура завершится, ты можешь попросить федеральное гражданство. Или гражданство любой колонии, по твоему выбору. С момента подтверждения полной дееспособности никто не имеет права заставить тебя жить там, где ты не хочешь. И поскольку ты серьёзно пострадал, медицинское и психологическое освидетельствование это подтвердит, тебе будут назначены пенсия и лечение.

— Пострадал? — не понял юноша.

Князь потёр пененосицу.

— Андрей, по федеральным законам физические наказания к несовершеннолетним запрещены. Дискриминация по признаку пола, сексуальной ориентации или гендерной идентичности запрещены. Родителей или опекунов, которые бьют детей, отправляют к терапевту или лишают родительских прав.

Юноша отвернулся. Всю свою жизнь он слышал «сбережёшь розгу — испортишь ребёнка».

— Почему?.. — у него перехватило горло, он сглотнул, пытаясь справиться с собой. — Почему у нас так?

Алекс вздохнул.

— Когда началась активная колонизация, практически — исход людей со Старой Земли, религиозные сообщества финансировали строительства части «ковчегов». Взамен они получили права самоуправления на своих территориях. Никому не пришло в голову или же никто не заявил открыто о том, что права человека будут принесены в жертву догмам и канонам. Или людям просто было не до того. Я не уверен. Архивные данные отрывочны.

Андрей помолчал. Честно сказать, он уже устал, непонятно почему. Он же долго спал, не работал, чувствовал себя довольно хорошо.

— Несколько дней ты будешь быстро уставать и много спать, — Алекс поднялся. — Это нормально. Тебе нужно восстановить силы к моменту возвращения.

Юноша кивнул, не поднимая взгляда. Князь вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.

Внизу в гостиной Князь нашёл и Туу-Тикки, и Грена. Мельком подумал, как интересно изменились за эти годы мужчина и женщина. Нашли своё место? Приняли своё место?

— Полагаю, мой подопечный проспит до вечера, — Алекс плюхнулся на диван и вытянул ноги. — Я разговаривал утром с вашим сыном. Это было неоднозначно.

— Да, Дэн временами сложный мальчик, — согласился Грен. — Но хороший.

— Здоровые дети простыми не бывают, — пожал плечами Князь. — Вы прежде сталкивались с подростками такой степени травматизации, как Андрей?

— Да, — кивнула Туу-Тикки. — Наша дочка, Тая. Она прибежала к нам по Дороге. Ее насиловал собственный отец, родители избивали, плюс эмоциональное насилие. Понадобилась помощь целителя сидхе и несколько лет психотерапии, прежде чем травмы были компенсированы.

— А еще собственные лошадь и собака, — добавил Грен. — Но Тае было тринадцать, когда она оказалась у нас.

— И как вы с ней общались до начала терапии? В смысле — у меня как раз нет такого опыта. И я не эмпат.

— Мы позвали Роджина, чтобы он посоветовал нам, как лучше вести себя с девочкой, — начала рассказывать Туу-Тикки. — Это эмиссар Хаоса, который ищет детей-потеряшек.

— Роджин, — продолжил Грен, — посоветовал поставить для Таи четкие границы и правила. Назначить обязанности по дому, простые и понятные. Предупредил, что она воспринимает любых взрослых как источник опасности и боли. Посоветовал отдать ее на айкидо и верховую езду. Мы так и сделали.

— Отлично, я понял. Границы и правила — это можно обеспечить даже на три недели. Про взрослых как источник опасности и боли — это очевидно. Неприятие физического контакта, отсутствующее встречное движение. Андрей никогда не смотрит в глаза собеседнику, — Алекс глянул на огонь в камине. — Можно сделать, чтобы какой-то из ваших духов за ним приглядывал?

— Да, конечно. За чем надо следить? — спросил Грен.

— Я подозреваю попытку суицида или попытку побега. Статистически это наиболее распространённая реакция на отмену стрессоров.

— Да, нас предупреждали, — кивнул Грен. — Хорошо, я велю духу следить, чтобы Андрей не причинил себе вреда и чтобы не выходил за пределы ситтина. Тяжело тебе с ним придется.

— Да что мне сделается, — удивился Князь. — Так-то у меня есть опыт общения с подростками, даже в фазе отрицания. Но мои дети не были травматизированы. И о культовых правилах в мире Андрея я мало что знаю. Базово это православие, но насколько оно деформировано…

— Православие-то и базово не сахар, — покачала головой Туу-Тикки. — Да и какая, собственно, разница? Как ты думаешь, имеет смысл предложить Андрею что-нибудь почитать или посмотреть?

— Разница в том, что я не могу прогнозировать — что его в моём или вашем обычном нормальном поведении может шокировать или напугать, — Алекс поднялся, подошёл к арфе, осторожно коснулся рамы. — Туу-Тикки, ты заметила, как он на тебя таращился? Что-то в твоём облике или поведении глубоко не соответствовало его представлениям. И это сейчас он в глубоком минусе и мало на что реагирует. Я очередной раз сказал ему, что мир внешников совершенно не такой, как ему рассказывали. Но… дьявол в деталях.

— Да, дьявол в деталях, а установки, заданные значимыми взрослыми, вросли слишком глубоко и пока не подвергались пересмотру, — согласилась Туу-Тикки. — Его могли шокировать мои непокрытые волосы. То, что я пользуюсь косметикой. То, что я курю.

— Хотя под действием двух препаратов вряд ли он будет резко реагировать. Я думаю… не предлагайте ему слишком широкую свободу выбора, не важно, по какому вопросу. И могу я воспользоваться вашим компьютером? Солью туда общий курс истории, как Андрей отоспится, пусть читает.

— Да, конечно, — Грен сходил за планшетом. — Держи. Отсюда читать удобнее. Он вообще умеет обращаться с компьтером?

— Благодарю. Да, как ни странно. Сумка у него своя и промышленного производства, а не кустарного, — Алекс подцепил планшет системой беспроводной связи, проверил операционку и доступный объем памяти. — Можно организовать запас готового мяса и рыбы без специй? Раз у них такие странные ограничения. Я вообще счастлив, что он спит на кровати и под одеялом.

— Сделаю, — пообещала Туу-Тикки. — Но солить еду все-таки буду. Андрею не надо ли попринимать курс витаминов и незаменимых аминокислот?

— Для этого мне нужен его развёрнутый анализ крови — он не на Земле вырос. Аллергий я не обнаружил, это явное вмешательство в геном в прошлом. И что для него является незаменимыми веществами — сложно сказать. В смысле, у его предков правили геном. Возможно, при колонизации планеты, возможно, позже.

— С анализом крови могут быть сложности, — задумчиво сказала Туу-Тикки. — Здесь пока не делают анализов с достаточной детализацией. Значит, подождем. Может, мальчик сам почует, что ему нужно.

— Но вряд ли скажет, — заметил Грен. — Он такой недокормленный с самого начала был?

— Маловероятно. Он не чувствует своё тело настолько. Да, Грен, он такой был на момент нашего знакомства. Только ещё под действием афродизиаков и эйфориаков. Ещё мне бы хотелось знать, что его сдёрнуло с места. Он же жил в той среде всю жизнь. Что превысило порог стресса?

— Может быть, он расскажет со временем? — предположила Туу-Тикки. — Андрей держит себя как ребенок по отношению к взрослым, это нормально? Сколько ему?

— Ему девятнадцать, совершеннолетие у них в двадцать четыре. Так что — да, для их социума это в пределах нормы.