Младший

Чистить денники — занятие малоприятное, но необходимое, и от него Дэн не увиливал. Но мыть лошадей, ездить верхом, помогать перековывать и учиться кузнечному делу ему нравилось больше. В этом было что-то умиротворяющее. Ничего общего ни с чем из того, что он делал раньше. Ничего такого, в чем могла бы помочь собственная база данных. В программе были прописаны нюансы человеческих эмоциональных проявлений, но не лошадиных.

А еще работа на конюшне задействовала совершенно другие группы мышц, чем боевой режим. И это Дэна тоже радовало. Он понимал, что не разучится драться — боевые программы никуда не делись, да он и не хотел, чтобы они исчезли. Но то, что их не приходится применять, то, что он уже давно не переходил в боевой режим, его успокаивало. Этот мир, этот город Дэн воспринимал как безопасный. И не только потому, что здесь нет и не будет DEX-компани. Он знал, что люди воюют и здесь, но к нему это отношения не имело. И не будет иметь, если он не захочет — а он не захочет. Хватит. Навоевался.

Миледи переступила задними ногами и обернулась, когда Дэн начал намыливать ей правый бок. Дэн похлопал ладонью по мокрой шкуре, сказал несколько ласковых слов. Лошадь согласно фыркнула.

Туу-Тикки была совершенно права, когда посоветовала Дэну пойти работать на ранчо. Он понял это уже к концу второй недели. Общение с лошадьми развивало эмпатию — то самое тонкое и невербализуемое ощущение, что позволяло Теду и Полине понимать, что и почему чувствует сам Дэн, хотя, казалось бы, он не выдавал себя никакими внешними проявлениями. Да, в общении с людьми Дэн всегда знал, какие эмоции они испытывают, но далеко не всегда понимал, почему. С лошадьми в этом смысле было проще, хотя сказать, что им нравится или не нравится, они и не могли. Но иногда, чем дальше, тем чаще, к Дэну приходили короткие вспышки озарения: Каро отошел от остальных и грызет ограду, потому что ему скучно и его давно не брали под седло; Миледи нравится ходить в упряжке с Перл и не нравится — с Клео; Юргис капризничает под всадником, потому что ему неприятен запах человеческой косметики и бытовой химии в девяти случаях из десяти; Крона всегда выбирает Туу-Тикки, потому что Кроне очень нравится запах трубочного табака; годовичок Ронни не играет в мяч, потому что ее настораживает его фиолетовый цвет; Дейдара капризничает, потому что скучает по Тае, которая приезжает только в выходные.

Со временем Дэн обнаружил, что это понимание постепенно стало распространяться и на людей. На ранчо «Белый ветер», кроме него, было еще три работника — Гарри, который так и не уволился, остался работать сторожем; сороколетний мексиканец Адольфо Перес, занимавшийся преимущественно упряжью и постоянно куривший самокрутки — табак Перес выращивал сам, на заднем дворе своего дома; Мэри Маккинли, высокая крупная ирландка с блекло-рыжими волосами, которая, как и Дэн, занималась всем понемногу и была выше Дэна на полголовы. Лус, полное имя которого было Льюис, и Линда тоже работали, не покладая рук.

Нельзя сказать, что Дэн подружился с ними. Но он их понимал. И знал, что на ранчо его считают замкнутым, но надежным. Он не болтал ни с кем просто ради болтовни, но всегда готов был выслушать, и это ценили. Правда, к клиентам, приезжавшим покататься верхом или выбрать лошадей для выезда или турнира, он не выходил никогда — не чувствовал себя готовым к общению с незнакомыми людьми. Впрочем, конюх — фигура малозаметная. Клиенты почти не обращали на него внимания.

Дэн домыл Миледи, выплеснул остатки воды с шампунем ей на хребет и взял шланг, чтобы сполоснуть лошадь. Вода в кране была не слишком холодной — водонакопительный бак успел прогреться. Он тщательно ополоснул лошадь, отошел в сторону, пока она отряхивалась, чтобы его не окатило брызгами, и взялся за гребень. Миледи прихватила его губами за волосы, подержала и отпустила. Дэн порылся в карманах, достал ржаной сухарь, дал ей. Он расчесывал гриву, лошадь хрустела сухарем, в леваде коротко заржала Клео. Мир и покой.

Сегодня была суббота — короткий день, когда Дэн освобождался не в семь, как обычно, а в четыре. В кармане тихо пискнул мобильник — пришла смска о начислении недельной зарплаты. Дэн хмыкнул. На его счету медленно, но верно копились деньги, которые ему некуда, незачем, а главное — некогда было тратить. Свой единственный выходной Дэн проводил дома. Иногда он выходил в море вместе с Греном на яхте, иногда ездил с Туу-Тикки на фермерский и рыбный рынки. Туу-Тикки любила кино, но Дэн кино не понимал — на его вкус, мимика и голоса актеров были слишком уж фальшивы. Он предпочитал мультфильмы. Пару раз он выбирался на концерты Грена и Туу-Тикки. Музыка была хороша. Но находиться в окружении большого количества людей Дэну никогда не нравилось.

Он отвел Миледи на сухое место и проверил ее подковы. В последний раз он ковал эту лошадь сам и хотел убедиться, что все в порядке.

— Да все нормально, — послышался голос Луса. — Ты все сделал как надо.

Дэн отпустил ногу лошади и выпрямился. Убрал за ухо выбившуюся из хвоста прядь, достал из заднего кармана рабочего комбинезона платок и вытер руки. Лус подошел к Миледи, провел рукой по мокрому боку. Миледи повернула голову, посмотрела на хозяина, тряхнула головой.

— Деньги пришли? — спросил Лус.

Дэн вытащил мобильник, проверил.

— Пришли. Почему так много?

— Ты делаешь в полтора раза больше работы, чем Мэри.

— Мне не сложно.

— Ты работаешь быстро и хорошо. Я думал брать еще одного работника. На полдня. Оказалось — не надо.

Дэн пожал плечами.

— Это не повод… — начал он.

— Будешь ты еще со мной спорить! — прикрикнул Лус беззлобно. — Возьми Миледи и Перл и веди в фургон, за ними приехали уже. И ступай домой.

— Еще только половина третьего.

— Вот любишь ты поспорить, — укорил Лус. — Иди, кому говорят.

Дэн послушался. Лус очень не любил, когда ему перечили.

Дэн отвел лошадей в фургон, привязал там, шепотом объяснил им, куда они едут и когда вернутся. Обошел конюшню, попрощался со всеми до понедельника, в подсобке переоделся из комбинезона и резиновых сапог в джинсы и кроссовки, вскинул на плечи рюкзак и вышел за ворота ранчо. До дома было шесть с половиной километров, и сначала, пока его могли увидеть с «Белого ветра» и с дороги, Дэн бежал ленивой трусцой. Обогнув пригорок, заросший жесткими кустами, он ускорился. Дорога до дома занимала у него минут двенадцать, хотя часть ее шла в гору. Пустой пищевой контейнер и бутылка для воды в рюкзаке почти ничего не весили. Работников на ранчо не кормили, и Туу-Тикки с самого первого дня собирала для Дэна обед с собой.

Он пересек невидимую границу большого ситтина, ничем не обозначенную, но совершенно очевидную — казалось, здесь даже воздух другой, зеленее трава, иначе дует ветер. До дома оставалась пара минут бега. Как всегда, Дэн не стал оббегать двухметровый забор, чтобы войти через калитку, и просто махнул через него. Как всегда, Баста встретила его приветственным мяуканием и Дэн наклонился, чтобы почесать ее за ухом. Прошел через сад, сорвал и сжевал на ходу почти созревшую сливу. Кошка шла за ним.

В доме, как обычно, пахло табаком. В кабинете Туу-Тикки жужжала вязальная машинка, Грен сидел у себя за компьютером, судя по стуку клавиш — писал пост в свой блог или разговаривал с кем-то в мессенджере. Дэн разулся, кинул рюкзак на пол у обувницы, поднялся к себе, взял планшет и ушел в ванную. Пока набиралась вода, ливанул в ванну пены, разделся, сунул грязное в стирку и распустил волосы. Посмотрел на себя в зеркало.

Шрамов не осталось. Волосы отросли до середины спины и, кажется, наконец замедлились. Лицо и руки загорели, веснушек стало больше, а глаза — ярче. Впрочем, больше никаких признаков крови ши Дэн у себя не замечал. Может, Туу-Тикки ошиблась. Или у нее была неточная информация.

Он забрался в ванну, с удовольствием вытянулся, запрокинул голову назад, чтобы намочить волосы. Взял планшет, открыл недочитанную книгу, но через пару страниц отложил.