Разрешите мне умереть

– Гордей, куда ты её несешь?

– Я сам отвезу её!

Когда он собирался устроить её на заднем сидении своей машины, к дому подъехала машина скорой помощи. Из открывшихся дверей выпрыгнули двое парней, подкатывая носилки. Уложив туда свою дочь, Гордей подтолкнул Милану.

– Езжай с ней, я буду ехать следом!

Как только двери были закрыты, «скорая» рванула с места.

Двое в белых одеждах кружили вокруг Камиллы, проверяя её состояние, а третий быстро задавал вопросы Милане, ответы которые записывал в свой блокнот. Что случилось? Когда её обнаружили? Имя. Возраст. И так далее. Милане было сложно отвечать на какие-либо вопросы, все, что она могла, это смотреть на свою мертвенно бледную дочь. Кое-как она дала всю нужную информацию и весь оставшийся путь, держала за руку своего ребёнка.

Глава 4

– Что ты думаешь о суициде?

Дядя нахмурил свои брови.

– Слабость.

– Не правильно! Слабый человек никогда на это не пойдет. Потому что боится. И я боялась. Ты не представляешь, какая борьба происходит внутри тебя. И это длится вовсе не мгновение, а месяцы и годы. И думаю, в тот момент, когда ты устаешь бороться, и у тебя опускаются руки, это вовсе не означает, что ты ослаб и сдался и поддался своим страхам. Нет. Это значит, что ты потерял интерес и всякую чувствительность к этому миру. Поэтому и повода для борьбы больше не остается, раз нет чувств. И когда ты перестаешь бороться, ты перестаешь и жить.

– Не переставай бороться, – прошептал он.

– Я пытаюсь.

Из разговоров Романа и Камиллы.

Просыпаясь, мне показалось, что я пробуждаюсь от глубокого сна. Сколько же часов я проспала? Чёрт. Минуточку! Здесь что-то не сходится. Я. Не. Спала. Значит, и не могла проснуться. Но, что же я делала…

Я поднялась и села. Может я и не спала, но лежала я на самой удобной кровати в мире. Но стоило мне открыть глаза и у меня появились ещё больше вопросов, нежели ответов. Во-первых, я чуть не ослепла от яркого белого света, но когда глаза привыкли, то поняла что это всего лишь белые стены. И потолок. И пол. И то, на чем я лежала, тоже белое. Не знаю с чего я взяла, что эта была кровать. На вид, будто каменная плита. И, во-вторых, я не имею ни малейшего понятия, где нахожусь.

Я потерла виски.

– Чёрт! Нужно вспомнить и расставить все по полочкам. Помню утро. Школа. Очередной обычный день. Потом я пришла домой и приняла ванную. А после… Стоп! Что было после?

– Белые стены. Я что в больнице? – Я осмотрелась вокруг. Если это и больница, то без окон и дверей.

Я застыла, пытаясь осмыслить очевидное.

– Умерла? Я умерла?

– Именно этого ты и хотела, не так ли?

От неожиданно прозвучавшего голоса я вздрогнула. Я думала, что меня окружают стены, но вот силуэт человека надвигался в мою сторону, и будто шел он по бесконечному коридору. И если это возможно, он казался белее, чем вся здешняя обстановка. Он двигался неспешно, грациозно, уверенный, что всё время принадлежит только ему. Из-за исходящего от него яркого света, я не могла его хорошо разглядеть. Ладонью, создав крышу над глазами, я попыталась его рассмотреть. Но он стоял уже рядом. На худой высокой фигуре был белый костюм, без единой складочки, и который отлично на нём сидел. Белые туфли. Накрахмаленная рубашка, с двумя не застегнутыми пуговицами. И никакого галстука. Никогда. Он всегда их не любил.

Моя рука взлетела ко рту, приглушая всхлип. А вторая рука была занята, прижавшись к сердцу. Я не могла поверить своим глазам. Не могла перестать смотреть на него. Роман собственной персоной, черт меня возьми! Так долго я его не видела. Я всхлипнула, от нахлынувших на меня чувств.

– Ты, т-ты здесь. И если ты здесь, значит, я и вправду умерла.

Он нахмурился.

– Поубавь немного радость в своём голосе.

Я и сама не поняла, что сказала это восторженно.

– Но как? Я ничего не помню!

Мой дядя подошёл ближе. Его глаза гневно смотрели на меня. Отчего мне стало немного неудобно. Он никогда не смотрел так на меня.

– Нужно быть аккуратнее со своими желаниями.

– О чём ты говоришь? И вообще, где я? – Я обвела вокруг взглядом. Но всё оставалось прежним. То есть белым. Чёрт, я даже не могу разглядеть, где заканчивается пол и начинается потолок! – Это и есть рай?

Достаточно скудно. Ну да ладно. Я-то думала, что он и вовсе не существует.

Факт номер 1: призраки и загробная жизнь существуют.

Я начала ходить, осматриваясь, и вытягивая руки, чтобы нащупать стены.

– Так это мой конечный пункт? Здесь я и останусь? А могу я перекрасить стены? – Очередной раз, махнув рукой, я наткнулась на пустоту, – если конечно найду их. Чёрт. Белый совсем не мой цвет.

Меня дернули за локоть, и я удивилась тому, что мне больно.

– Ни за что на свете ты здесь не останешься! Ты поняла меня?

Роман казался по-настоящему зол. На меня? Да что я сделала?

– Ну, знаешь ли, смерть это билет в один конец, – пробормотала я, отворачиваясь.

– Не в этом случае, – выдохнул он.

– Что? – снова посмотрела я на него. Но в ответ он сильнее сжал руку на моём локте, отчего я вскрикнула.

– Какого черта мне до сих пор больно?

– В мире живых твоё тело все еще дышит, вот какого. Или точнее пытается продолжать дышать.

– Мое тело все еще дышит, – прошептала я, пытаясь понять сказанное. Я затрясла головой. – Но почему тогда я здесь? И что вообще со мной произошло? Я ничего не помню!

– Что последним ты помнишь отчётливо?

– Ну, достаточно отчётливо я помню, как принимала ванную, а потом…

– А потом очнулась здесь, – продолжил он.

Я замотала головой.

– Возможно. Я не помню.

Дядя вздохнул и посмотрел на своё запястье. Там оказались часы. Знаете такие маленькие невзрачные цифровые часы. С прошлого столетия. И вдруг они пикнули, о чём-то оповещая. Я усмехнулась.

– Ты ставишь себе напоминания? Позагорать на облачке? Послушать хор ангелов? Или что-то вроде этого?

Ничего не ответив и никак не отреагировав на мой комментарий, он сделал несколько шагов вправо, протянул руку и ладонью прижался к стене. К стене, представляете! Пару минут назад никакой долбаной стены там не было! Под его ладонью загорелись волны синего света, а вскоре свет увеличился в размерах и в том месте начало искриться и, не веря своим глазам, я наблюдала как на уровне моих глаз, появляется картинка и она становится всё отчетливее. И с каждой секундой, то на что я пялилась, становилось всё больше похожим на жидкокристаллический экран гребанного телевизора. А размером где-то с тридцати дюймовым монитором. Моя челюсть затерялась где-то возле ног. Роман начал проводить пальцем по "экрану" и тот среагировал точно тачскрин. Я присвистнула, точнее попыталась. Никогда не умела это делать.

– Поверить не могу своим глазам! Неужели это то, что я вижу?

Я обошла это чудо небесное и поняла, что никакой стены таковой и не было. Эта штука просто проявилась в воздухе.

– Да у вас тут как в фильмах про будущее! – Восторженно выдохнула я. – Что ещё есть?

– Просто помолчи и посмотри.

Ну, так я и сделала. И удивилась вдвойне.

– Ты смотришь сериалы про докторов? Удивляешь.

То, что я видела, нельзя было спутать ни с чем. Больничный коридор.

– Говоря на современном языке, эти действия происходят онлайн. То есть сейчас.

Я нахмурилась, посмотрев на него.

– Что ты хочешь этим сказать?

Скрестив руки на груди, он кивнул на экран. Я фыркнула, скопировала его позу и уставилась на небесный телевизор. Но вскоре, от увиденного мои плечи поникли и, у меня безвольно опустились руки. Двое сидели на лавочке. Женщина плакала, даже не делая попытки остановить слёзы, а мужчина рядом был похож на статую, просто сидя и не двигаясь, лишь крепко сжимая кулаки.

– Мама, – вздохнула я, – папа.

Создавалось впечатление, что сидели они так не малое количество времени. Неожиданно ближайшие двери раздвинулись, пропуская высокого седовласого мужчину. Увидев его, мои родители тут же ожили и встали.