Разрешите мне умереть

– Доктор! – мама подбежала к нему ближе.

– Вы родители Камиллы Бариновой?

Мама лихорадочно закивала.

– Я Владимир Гордеев. Я бы хотел поговорить с вами в своём кабинете.

Мама всхлипнула, а папа приобнял её и спросил:

– Что с нашей дочкой?

– На данный момент её состояние стабильное. Но мне хотелось бы поговорить с вами. – Доктор указал рукой в сторону, куда они должны последовать за ним. Войдя в небольшой кабинет, Гордеев сел на своё кресло за столом, а мои родители расположились напротив. А я так и замерла на месте, не в состоянии отвести глаз от родных.

– Насколько я понял по отчёту, – начал доктор, скрещивая пальцы на столе, – в момент ухудшения её состояния, она принимала ванную.

– Да, – твердо подтвердил папа.

– Какой промежуток времени она там находилась?

– К чему эти непонятные вопросы? Не это сейчас важно. Я хочу увидеть свою дочь! – Нахмурилась мама. – Объясните, что с ней!

Я покосилась на доктора. И вправду, к чему этот вопрос?

– Ответьте, пожалуйста, – спокойно сказал, седоволосый мужчина, в белом халате. И мама, устало покачав головой и немного подумав, сказала:

– Думаю не больше четверти часа.

– То есть вот, что получается. Она принимала ванну, с запертой дверью. Что значит, рядом с ней больше никого не было. И простите за грубость, утопить её никто не мог. Однако вы нашли её наполовину погруженной в воду. А её жизненные показатели критически снизились. Нам пришлось её реанимировать. А сделав общее обследование, никаких тревожных симптомов мы не нашли. Никаких образований, никаких опухолей, что могли объяснить, поему она впала в кому.

– В кому? – Ахнула мама.

– В кому? – Вторила я ей, и посмотрела на дядю. – Так я и вправду жива? И в чертовой коме?

– Я уже какое-то время пытаюсь тебе это сказать, – выдохнул он.

– Наблюдали ли вы за своей дочерью, какие либо изменения в последнее время?

– О чём этот доктор теперь говорит? – прокомментировала я

– Ты можешь, молча послушать? – проворчал Роман.

Мама и папа переглянулись.

– Мы не совсем поняли вопрос, – сказал мой папа.

– Видишь, не одна я не понимаю!

Владимир Гордеев печально вздохнул, а указательным и большим пальцем правой руки, прижал на секунду виски.

– Вам ещё не приходило в голову, что она сама причастна к этому?

Я?

– То есть вы имеете в виду, – отец громко сглотнул и не смог договорить.

– Что она хотела покончить с собой, – закончил за него доктор. Впервые мне не нашлось, что сказать.

Я посмотрела на дядю, уверена, что выражая тот ещё потерянный взгляд.

– Это правда?

Он приподнял бровь.

– Ты мне это скажи.

Боковым зрением я видела, как мама вскочила с места и хлопнула ладонями по столу.

– Это не правда! Она бы так не поступила!

Но на Гордеева это не подействовало, он оставался, также спокоен.

– Так или иначе, мы имеем только результат и не знаем, что к этому привело. Это лишь догадка того, что могло быть. Вы удивитесь, узнав, как часто подростки прибегают к суициду. Но этот случай действительно необычен. Если бы она только захлебнулась водой, а вы, как я понял, обнаружили её быстро, то она давно бы уже очнулась.

– И долго она пробудет в коме? – Спросила мама.

– В лучшем случае несколько дней. В худшем это может продлиться до нескольких месяцев. Но будем надеяться на лучшее, поскольку она уже может дышать самостоятельно.

Я была в глубоком шоке от всего услышанного.

– Я бы не сделала этого. Я бы не стала. – Прошептала я.

– Но ты невероятно много об этом думала, – послышался рядом голос дяди.

– Я всего лишь хотела, чтобы всё закончилось, – тише прежнего прошептала я.

Глава 5

Кто-то нам делает больно, и мы страдаем. И не желая страдать в одиночестве, мы причиняем боль другим. Эта цепь бесконечна. Боль порождает боль.

Из дневника Камиллы.

Я опустилась вниз, ощутив некое опустошение, и не совсем уверенная в причине этого. Скрестив ноги, я устало вздохнула.

– И что теперь? Полагаю я не могу вернуться к жизни, от чего, заметь, я не особо страдаю. Но, что теперь? Мне сидеть и ждать, пока моё тело испустит последний вздох?

Роман наградил меня гневным взглядом и махнул на небесный телевизор, от чего тот, после соприкосновения с его рукой, развеялся как дым. Я разинула рот.

– Обалдеть! Ты должен научить меня этим трюкам!

Он подошёл ближе и с высоты своего роста пристально посмотрел на меня вниз. Мне пришлось задрать голову, чтобы видеть его.

– Вставай.

Я склонила голову.

– Зачем?

– Ты же не думала, что я так просто буду стоять и смотреть, как ты несправедливо расстаешься с жизнью.

– Ну, что ж, – пожала я плечами, – очевидно, это моя судьба.

– Ты глубоко ошибаешься.

Отчего-то я разозлилась. Я скучала по нему. Я невероятно скучала по нему! И была бы не прочь провести с ним время. И раз уж всё так сложилось, я несказанно рада, что здесь я с ним. А он даже слова мне приятного не сказал, за всё то время, что я здесь! Что за семейка у меня такая! Чёрт, хоть кто-нибудь рад будет меня видеть!?

Я неуклюже поднялась на ноги и, стиснув зубы, проговорила:

– Да что ты хочешь от меня?

Совершенно невозмутимо, он пальцами постучал по моему виску.

– Всё здесь. У тебя в голове. Медицина здесь беспомощна. Лишь сила твоего духа и желание жить смогут помочь тебе вернуться.

– Твои слова звучат, как наставления сэнсэя.

– Я серьёзно.

– Я тоже.

– Очевидно, ты загорелась желанием остаться здесь. Но я попробую изменить твоё решение.

Я закатила глаза. Почему все хотят принимать за меня решения? Неужели я выгляжу настолько глупой и беспомощной?

– А разве ты не нарушишь этим какие-нибудь законы здешнего мира?

– Нет.

– И часто вы тут таким занимаетесь?

– Реже, чем ты думаешь.

– Да ну нафиг! – Я засияла. – Это означает, что я какая-то особенная?

– Ой, – я прикрыла рот рукой, осознав, что только что сказала. Дядя покачал головой и, посмотрев наверх, пробормотал: "Боже, за что?". А потом резко двинул вперёд. Я быстро сравняла с ни шаг.

– Так, ничего, что я выругалась? А это деяние не преследуется здесь никакими законами?

Он кинул на меня раздраженный взгляд.

– Нет? Ну, хорошо. А ничего, что я черта упоминала?

Уверена, что мне не послышалось, рычание, издававшееся от него. Сам виноват! Если решил "помочь" мне, пусть терпит. Мне даже интересно, что он собирается делать. А в процессе, я могу наслаждаться его компанией.

И так мы шли и шли вперёд какое-то время. Но даже если мы и свернули, я бы этого не поняла. Понятие не имею, как он тут ориентируется. Вокруг один белый свет. Пытаясь успевать за его большими шагами, я поняла, что устала и выдохлась. По-моему, я какой-то неправильный призрак. И эта тишина меня убивала.

Я откашлялась.

– Так значит, рай существует.

– Небеса. Как видишь, существуют. – Роман продолжал уверенно идти и даже не взглянул на меня.

– А есть разница?

– Нет. Но чаще мы называем это место Элизиум.

– Ммм, я плохо в этом разбираюсь, но разве Элизиум это не должно быть местом вечной весны? А здесь, знаешь ли, даже не пахнет весной.

– Это место вечного счастья, – сказал он с улыбкой на лице. Я фыркнула.

– Белые стены могут показаться счастьем только для психа.

– Потому что ты смотришь, но не видишь.

Ладно. Вы никогда не сможете переубедить религиозного фанатика, что он не прав.

– Кстати, а что с Богом?

– А что с ним? – Скучающе посмотрел он на меня.

– Я имею в виду, где он?

– Без понятия, – пожал он плечами. У меня рот открылся от удивления.

– Разве умерев, я не должна была попасть сразу к нему?

– Ты ещё не мертва.

– А когда умру, паду к его ногам?

Он искоса посмотрел на меня.