Подарок к Рождеству

— Мы с тобой ранние пташки, — улыбнулся Стив Денису, ставя перед ним чай и горячие бутерброды.

В гостиной Тимур ворчливо жаловался Басте, что его еще не покормили.

— О, да. Как вчера съездили?

— Замечательно. Тая и Баки много пели. Я и не думал, что меня так зацепит что-то современное. Ну, относительно современное, ты понимаешь, о чем я. Я-то помню довоенные, да не особо приличные. А тут… И дом у них красивый. Баки собакам понравился, и он тоже пел.

— Это здорово, что он поет, — Денис задумчиво сыпал сахар в свой кофе прямо из сахарницы. — Жаль, я не слышал. У него богатый голос, интересно, как он звучит в песне. Хочешь, помогу тебе составить личный плейлист? У Баки есть плеер, а у тебя и нет ничего.

— Давай попробуем, — согласился Стив. — Я подумал, что мне в студию нужно что-то, на чем можно проигрывать музыку. Компьютер туда-сюда таскать неудобно, а вот что-то, куда и диск поставить можно, и пластинку, если вдруг. Здесь, в ситтине, всегда звучит музыка, но иногда хочется своего звука. Я в Мидгарде нахватался всякого, даже стилей не знаю. Меня как-то позвали вместе с Клинтом и Романофф фильм смотреть, что-то про астероид и бурильщиков с нефтебазы, которые его взрывали. Фильм мне не понравился, а вот песня… «I don’t wa

— Так бывает, — согласился Денис. — Можно купить плеер и компактные колонки-базу к нему, будет удобно. Если напишешь мне список песен, авторов, исполнителей, я смогу собрать тебе вполне приличный плейлист. Хочешь, завтра съездим в магазин?

— Хорошо, — согласился Стив. — Съездим. Я в этом вообще не понимаю ничего. То, что когда-то писалось на пластинку по восемь-десять песен, теперь помещается на кусочке металла размером с мой ноготь. И это меня не было всего семьдесят лет!

— На кусочке кремния размером с просяное зерно, — поправил Денис. — И не одна такая пластинка, а сотня-две. Дальше будет больше. В последние десятилетия гаджеты не уменьшают только потому, что слишком маленькими неудобно пользоваться.

— Тем более, — фыркнул Стив. — Две тысячи лет назад люди ездили на лошадях и брились ножами, двести лет назад телефонов толком не было, а теперь у меня в кармане весь мир, хоть на Луну звони. Я только к рекламе привыкнуть не могу, она так раздражала в Нью-Йорке. Я поражен, честно.

— К этому привыкаешь, — пожал плечами Денис. — Я вот привыкал к тому, какие здесь медленные сети, с низкой пропускной способностью. К тому, что люди еще не вышли за пределы Солнечной системы. К тому, что на сращивание кости нужно шесть недель.

— Мы в сороковые даже и не думали, что на Луну можно полететь, а уж куда-то дальше… Война дала толчок развитию ракетостроения, и то только ради новой войны, Луну и мирный космос потом придумали. Когда я читал об Армстронге, Олдрине и Коллинзе, у меня дух захватывало. Ведь наудачу же летели, хоть ты сотню раз пересчитывай. В семьдесят первом погиб «Союз-11», люди заживо сгорели…

— А в моем мире в космосе полно пиратов, — пожал плечами Денис. — И всегда есть опасность промахнуться мимо червоточины. Если повезет — зависнешь, будешь месяц ждать, пока погасится двигатель. Не повезет — опознают только по составу элементов в той куче мусора, которой станет корабль.

— Для меня это все осуществляющаяся мечта, я романтизирую опасности, ставшие для тебя естественным ходом вещей. Вы же не прекращаете летать, — Стив не удержался, — от звезды до звезды.

Денис хохотнул. И предложил:

— Поехали сегодня по Дороге?

Сив погрустнел.

— Я рисовать собирался, есть идея, как сделать, и настроение… В следующий раз?

Денис кивнул. В следующий так в следующий.

Рисовал Стив до самого обеда. Сделал набросок, наметил детали. Подумав, изменил рисунок так, чтоб было видно: помещение наклонено, что-то там не так. И именно поэтому такая странная поза у парня на заднем плане, широко расставившего ноги и припавшего к полу. Он касался пола, на сильной руке проступали вздувшиеся вены.

Сайнжу нарисовать было и сложнее, и проще. Больше всего Стив потратил на лицо: нижние мандибулы плотно поджаты друг к другу, а вот верхние изогнуты в гримасе боли. Верхний левый клык отведен на максимально возможное расстояние, а перепонка натянута до прозрачности.

На маленьком холсте он попробовал акрил: набросал морду яута, изобразил пять рваных ран на голове, несколько оторванных дредлоков, рану на шее. Коричневая шкура, темная, в почти черных пятнах, даже на вид — Стив постарался — смотрелась грубой и шершавой. На темном фоне кровь кислотного цвета притягивала взгляд.

Стив, подумав, изобразил за спиной яута еще одного, с занесенным клинком. Первому же — раззявленные челюсти и остановившийся взгляд, зрачки желтых глаз, сжатые в точки… Яут готовился умирать. Старого, покрытого сеткой шрамов воина убивала дерзкая молодая кровь.

Время проходит, старики уступают место молодым, так не достойнее ли ведут себя эти двое яутов, не растягивая медленное умирание и немощность на долгие годы, отравляя своим существованием жизнь тем, кто мог бы не растрачиваться? Стив помотал головой. Он помнил подобную традицию в Древней Греции, когда стареющий эллин устраивал себе прижизненные поминки, а на исходе пира выпивал отравленного вина.

Да что ж такое в голову лезет?

Стив встал, потянулся, набросил на большой холст тонкое покрывало, чтоб зашедший случайно Баки не увидел набросок.

— Мяу! — требовательно под дверью подали голос и поскреблись. — Мя-ау!

Стив открыл дверь.

— И что ты тут делаешь? — Стив взял на руки Барона. — Скучал?

Кот согласно запустил когти Стиву в плечо.

— Однако, — Стив пошел вниз, старательно перешагнув через Акури, который сидел на лестнице. — А вас кто-нибудь кормил?

Акури возмущенно завопил, заявляя, что он самый голодный котик на свете.

Стив спустился вниз. Заглянул в кладовку, пересчитал банки. Похоже, утреннюю кормежку котов он пропустил. Ну да, потому что обычно по утрам их кормил Баки. Но Баки Стив не видел со вчерашнего вечера.

— А где вы забыли Юми? — Спросил Стив у котов, беря обычную банку корма и отдельно диабетическую.

Юми чинно сидела у миски и ждала. Стив погладил ее, положил всем еды, сменил воду в поилках. Он сначала переживал, что коты будут отбирать друг у друга еду, но каждый чинно ел из своей тарелки. А Барон посягательство на порцию пресекал шипением и махал лапой.

Грен заглянул в кухню, улыбнулся Стиву, налил себе воды. Он пил и глядел в окно на сад.

— Уже можно выбираться в Голден Гейт, — сказал он неожиданно. — Магнолии цветут. Поздно в этом году. Холодная была зима.

— Можно просто приехать или нужно сначала купить билеты? — спросил Стив, выкидывая пустую банку из-под корма и поворачиваясь к Грену.

Ох-х-х-х. У него аж дыхание перехватило, насколько красив был фейри в лучах солнца, выглянувшего сквозь густые облака именно в этот момент.

— Вы согласитесь мне позировать? — выпалил Стив, пока не передумал.

— У тебя в студии? — спросил Грен. — Можно просто так, в Ботанический сад свободный вход.

— Где вам будет удобно…

— Мы снова на «вы»? — Грен улыбнулся. — Давай в студии, там, я думаю, лучше свет.

Стив стушевался и ответил, как есть:

— Это было настолько красиво, ты и свет, что я не мог просить иначе.

— Спасибо, — серьезно сказал Грен. — Пойдем?

— Да, только я стул возьму.

— У тебя должно быть еще кресло.

В студии Стив долго приказывал духам двигать кресло, пока не добился идеального ракурса. Грен расслабленно устроился в нем и, кажется, был готов просидеть в полной неподвижности до самого вечера.

Стив сдвинул укрытый полотном мольберт, к его ножкам прислонил картину с раненым яутом. Взял карандаши и большой альбом. Он хотел сделать как можно больше набросков, чтоб потом получился портрет в цвете. И Туу-Тикки тоже.