Подарок к Рождеству

— Я рада, что вы вошли в семью, — сказала Тая. — Это и само по себе здорово, и вам поддержка не помешает.

— Я тоже рад, — кивнул Элиас. — Для разнообразия, будет интересно, если хоть кто-то в семье окажется не музыкантом.

— Баки как-то пел, — сдал друга Стив. — Пробрало, правда. А я не умею, только если затеряться в общем хоре.

— Ты художник, — повернулся к нему Баки. — А я пел, да. Туу-Тикки считает, что мне стоит продолжать. Хочется ей поверить.

— И поверь, — улыбнулась Тая. — А то все, кроме меня, только играют. Зато, когда мы с «Совой» летаем, у группы целых две вокалистки. И сам Эшу иногда поет. И Игорь. И Дани на бэк-вокале.

— Иногда скучаю по ним, — признался Элиас. — Я Эшу жизнью обязан, пожалуй, дважды. Да и вообще… Хорошая команда.

— Твоя нынешняя не хуже, — заметила Тая. — Элиас сессионный музыкант и иногда играет с «Багряной стрелой» — это группа Оуэна и Лероя.

— Им редко бывает нужен саксофон.

— Ну и зря. А я с ними пою. В первый раз выступала на свадьбе Оуэна и Джейка. Так волновалась! Мама и папа аккомпанировали. Хотя та песня изначально была совсем не для арфы.

Стив подумал, что нужно будет купить себе плеер и закачать туда музыку. И в студии, наверное, не помешает что-то, хоть радио. Жаль, что в этом времени вряд ли удастся найти патефон. Больше ста лет прошло.

— А что значит «не для арфы»? — спросил Стив, встретившись взглядом с Баки и улыбнувшись ему.

— Ее написал мужчина с такой очень характерной хрипотцой, и пел под гитару. Папа переписал аранжировку для гитары и большой арфы, и партитуру переписал для сопрано.

Тая глянула на Элиаса. Тот поднялся и через пару минут вернулся с большой черной гитарой. Тая настроила ее и взяла первый аккорд:

— «Когда вода всемирного потопа вернулась вновь в границы берегов…» — запела она.

Она пела на русском, и с первого же слова Баки взял Стива за руку.

— Это называется «душу вынул», — произнес Стив, как только смог говорить. — Как же этот человек жил, раз писал такие песни? Как же его не разорвало…

Болело в груди, в горле встал ком и не желал уходить, а отпустить руку в своей ладони Стиву не представлялось возможным.

— Разорвало, — тихо сказала Тая. — Он умер в сорок от инфаркта. Оставил по себе прекрасные песни и стихи.

Элиас придвинулся к ней, приобнял за плечи, поцеловал в щеку.

— Зато та песня, с которой я познакомился с «Совой спасительной»… — он улыбнулся. — Споешь, моя хорошая?

— О, — кивнула Тая. — Снизим градус пафоса. «Умножились враги мои, как будто море, и скорби обступили мое жилище. Куда ни посмотрю — везде болезни и горе, горька моя вода и слезы стали пищей…»

Баки смеялся под конец песни. Элиас улыбнулся.

— Вот с этой песней они и вошли в мою жизнь, — сказал он. — И до чего же она тогда оказалась кстати! У меня как раз был день рождения. Лучший подарок, что я получал.

— «Сова спасительная» и сейчас ее поет, — сказала Тая. — У них огромный репертуар, новый под каждую планету.

Стив не знал, как относиться к песне. Вроде бы серьезно началось, и серьезно продолжилось, но потом появилась сова. С пулеметом и гранатами. Стив откровенно ржал к концу песни. Только слова о «нечего уродам делать на земле» больно царапнули по сердцу. Ничего, пообещал себе Стив, они с Баки — не уроды, прорвемся.

— Слушай, Алька говорил, что есть песня про мать Терезу, — вдруг вспомнил Баки. — Ты ее знаешь?

Тая задумалась.

— А, знаю. Тот же автор. «Про святых». Там Терезе один куплет в конце отдан. Сейчас-сейчас…

Она перебирала струны, вспоминая.

— Вот. «От воды поднимался стеклянный туман, словно яблоко, заалел рассвет, когда ставил парус святой Брендан, пальцем пробуя ветер на вкус и цвет…»

Когда Тая допела, Стив с трудом разжал пальцы, закостеневшие на руке Баки, и закрыл лицо ладонями. Эта песня просто душу выворачивала. Никогда, ни разу, ни в одной из церквей, ни одна католическая служба не творила с ним такого. Там была красивая музыка и голоса певчих, которые звучали, как хор ангелов, но…

— Это… — глухо спросил он, не замечая, как по щекам бегут слезы, — …тоже поет Эшу?

— Его команда, — ответила Тая. — Неясыть поет. Неясыть очень любит песни Тикки Шельен, а та была католичкой и много писала. Очень разного. Про сову и станковый пулемет — тоже Тикки Шельен, и про сову и ядерную бомбу.

Баки кивнул:

— Про ядерную бомбу знаю. Есть в моем плеере. Ты очень красиво поешь.

— А ты? — спросила Тая. — Споешь что-нибудь?

Баки задумался. Посмотрел на Стива.

— Я помню наизусть пару песен, но у меня ужасный акцент, а они на русском. И я не пробовал петь их раньше.

Тая улыбнулась ему. Элиас долил вина.

— Например? — спросил он.

Роджерс растер лицо ладонями.

— Не уверен, что выдержу еще что-нибудь такое же, как только что, — Стив набрал воздуха в грудь и медленно выдохнул.

— Про чистый лист, — сказал Баки.

— Знаю, — кивнула Тая. — Ее обычно Дани поет на концертах. Помнишь текст?

Баки кивнул, потрепал Стива по плечу.

— Она не такая пронзительная. И очень странная. Вот слушай: «Зимних ожиданий лопнула суровая нитка…»

Про сказку и чистый лист здорово напомнило Стиву, как они с Баки писали письма в Мидгард… Стиву стало неловко, словно Баки снова пел про них.

— Такая красивая и непонятная… Русские — какая-то отдельная блаженная нация, если так поют о боли и любви. Да еще и пулеметы сверху. Баки, у тебя действительно красивый голос, Туу-Тикки права, будет здорово, если ты будешь петь.

И они пели до самого вечера, пока не стемнело. Кажется, Элиас уходил с собаками. Кажется, они выпили не одну, а четыре бутылки вина. В сумерках в саду вспыхнули светильники, незнакомые растения отбрасывали резные тени на зеленый забор, а Баки и Тая все пели и пели. Тая знала очень много песен. Баки, как он выяснил, помнил почти все, что его зацепило. На английском пели не очень много и в основном Тая — больше всякие шотландские и ирландские баллады, и что-то из репертуара «Багряной стрелы». То, что помнил на английском Баки, для исполнения при Стиве по большей части не годилось.

Стив почти все время рисовал в маленьком скетчбуке, который постоянно носил с собой. Один лист он выдернул и сунул в карман.

Распрощались и вызвали такси, когда на небо из-за гор выкатилась половинка луны.

— Кажется, даже дышать легче стало, — сказал Баки уже в такси. — Ты как, Стиви?

— Хорошо. Устал. Столько впечатлений. И ваши песни… Я не усну сегодня, точно. Они замечательные, Тая, Элиас и их звери.

— Наша сестра и ее муж, — мечтательно сказал Барнс. — Господи, у меня снова есть сестра! Умная, талантливая, и как поет! А главное — она замужем за хорошим человеком. Понимаю, что тут ни капли моих заслуг, но все равно это как-то греет.

Стив не стал ничего говорить, не было сил. Он нашел ладонь Баки, сжал. В кармане джинсов что-то хрустнуло. Стив достал сложенный листок бумаги.

— Забыл отдать, представляешь?

С листка на них смотрела растрепанная сова, несущая в лапах пулемет.

Комментарий к Глава 43

Элиас пришел из истории “Сова спасительная”

https://ficbook.net/readfic/2928474

========== Глава 44 ==========

Утром Стив проснулся один. Он слышал ночью, как вставал Баки, не придал этому значения и уснул дальше. Барнс изредка поднимался в несусветную рань — «Спи, Стив, я ненадолго…» — иногда возвращался, пахнущий холодом и куревом, иногда они встречались сразу за завтраком.

В противовес вчерашнему дню новый погодой не радовал. Сырой промозглый воздух, пронизывающий ветер с океана, так что, несмотря на теплую одежду, Стив малодушно вернулся с пробежки раньше, сделав взамен больше упражнений у подножия холма, под защитой деревьев. Денис с Тимуром тоже долго гулять не стали. Пока они обходили ситтин по периметру, Стив сделал завтрак себе и Денису. Грена и Туу-Тикки он не видел, но они и не появлялись обычно настолько рано.