Разлом

Еще немного постояв в раздумьях, собственных у каждого, мы, не сговариваясь, тронулись в путь.

− Расскажи мне о своем мире, − попросил колдун после затянувшегося слушанья эха от собственных шагов.

− Да что о нем рассказывать? Ничего особенного, − отмахнулась я.

− А все же? − настаивал чародей. − Есть же какие-то отличия.

− Есть, − нехотя призналась я. Моя всегдашняя болтливость испарилась, словно по волшебству. − У нас, например, нет магии. Зато хорошо развита техника.

− Техника? Это вроде как вместо того, чтобы землю мотыгой рыхлить, можно корову или лошадь в борону запрячь и гораздо быстрее поле вспахать?

− Э-э-э… Ну что-то вроде того, только…

Мне пришлось хорошенько поднапрячь память и переворошить словарный запас, описывая Эдвину историю, географию, политику, бытующие научные теории и прочие характерные особенности своего мира… Что-то он понимал с полуслова, над чем-то я билась подолгу, но сделать ясным для колдуна так и не могла.

Наш поход в обеденную залу затянулся надолго. В способности местных помещений менять свое расположение я уже давно не сомневалась, но вот их трудолюбию не уставала поражаться. Черный замок обеспечил нам самый длинный путь из всех возможных, на ходу заботливо выстраивая лабиринты из коридоров, проходов и лестниц.

К тому времени, как мы подошли к успевшей стать узнаваемой двери обеденной залы, Эдвин сумел весьма обогатиться знаниями моем мире, а я изрядно посадить голосовые связки.

Колдун открыл передо мной дверь и галантно пропустил вперед сам, кажется, и не намереваясь заходить.

− Мне нужно привести себя в порядок и переодеться, − слегка смущенно ответил он на мой удивленный взгляд. − Это не займет много времени.

Я пожала плечами в ответ и вошла в обеденную залу, ожидая увидеть там сладко уснувшего на давно остывших яствах Луцифарио, так и не дождавшегося нас на романтический ужин.

− Госпожа Алкэ! − Встрепенулся демон, вытащив лапу изо рта и спрятав ее за спиной. Измазанные в какой-то вкусности пальцы, которые он облизывал мгновение назад, спрятать ему еще удалось, но вот запачканные губы с потрохами выдавали лакомку. − А я вот вас ждал, ждал…

Я услышала легкий щелчок пальцев и краем глаза заметила, как со стола исчезло блюдо, старательно загораживаемое демоном от моего пытливого взора.

− Надеюсь, весь ужин не съел, пока дождался? − ехидно поинтересовался Эдвин, неизвестно как очутившийся за моей спиной. Неизвестным так же оставалось и то, как за такое короткое время чародей успел привести себя в порядок, ликвидировав все следы (точнее, запахи) давешних упражнений с мечом и переодевшись (о, чудо, впервые я увидела черного колдуна в белой, словно снег, рубашке!). Сию неожиданность я, поразмыслив, списала на упоминавшуюся недавно способность преломлять время и невольно поежилась, представив, каким образом это может сказаться на разломе.

Луцифарио отрицательно замотал головой в ответ, нервно теребя кружавчики на фартуке, а его черно-красный окрас стремительно превращался в однотонный — красный.

− Да не бойся ты, − рассмеялся колдун. − Не сожру же я собственного демона в качестве компенсации за съеденный им ужин! Тем более, что для нас с Алкэ тут еще кое-что осталось. − Чародей окинул стол оценивающим взглядом.

С Луцифарио напару мы переработали столько продуктов, что блюдами, приготовленными из них, можно было воспользоваться не только для организации романтического ужина, но и досыта накормить гостей на паре-тройке многолюдных свадеб. Однако содержимое стола скорее напоминало меню интеллигента, в кои-то веки обзаведшегося деньгами, совершенно случайно забредшего в ресторан и решившего попробовать все самые изысканные блюда, на которые только хватит средств. Стоило признать, что выбор был сделан скорее в пользу разнообразия, нежели в пользу объема пищи.

Куда делось вся остальная еда (и в немалом количестве) оставалось только гадать, но что-то подсказывало, что Луцифарио употребил ее по назначению, то есть, на собственные нужды. Хотя, с другой стороны, романтический ужин на то и ужин, чтоб не объедаться перед сном (тем более, что прожорливого червячка я успешно заморила еще в процессе готовки), и на то и романтический, чтоб изобиловать деликатесами, но не откармливать на убой.

Демон, еще немного поизображавший олицетворение невинности, приступил наконец к делу: рассадил нас с Эдвином по своим местам, учтиво помог мне придвинуть кресло, щелкнул пальцами, после чего остывшая было еда снова стала источать полупрозрачные нити пара, разложил по тарелкам первое блюдо, разлил вино по бокалам, которые мы с колдуном не преминули тут же поднять и, легонько чокнувшись, опустошить.

Надо сказать, обеденная зала преобразилась в очередной раз. Теперь она представляла из себя некое подобие утопающей в буйной зелени застекленной веранды, за окнами которой неистовствовало ненастье, швыряя на стекла ливневые потоки. На столе, предусмотрительно зажженные, горели свечи, призванные вносить романтизм в обстановку.

Немного поизображав официанта, Луцифарио тихонько вылетел из залы, стараясь сделать это как можно незаметнее. Эдвин только улыбнулся, глядя как за его хвостом аккуратно прикрывается дверь.

− Так, говоришь, в своем мире ты занимаешься спортом?

К тому времени, как мы дошли до обеденной залы, я уже успела рассказать колдуну о своих увлечениях и даже прояснить ему смысл слов «спорт» и «соревнования». Никаких ассоциаций, кроме рыцарских турниров у него по этому поводу не возникало, однако общую суть чародей вроде уяснил.

− Угу, − подтвердила я, пережевывая мелко порезанные нежные кусочки явно мясного происхождения в божественно вкусном соусе. О том, что это была индюшатина, я могла судить лишь благодаря тому, что присутствовала при готовке, правда определить на вкус составляющие соуса так и не смогла, немного пожалев, что так невнимательно следила за кулинарным чародейством демона.

− А не трудно девушке тяжести поднимать?

Я поперхнулась. Вот ненавижу я такие вопросы! Их задают все, кому не лень.

Нет, мне не трудно. Нет, я не хочу заниматься более соответствующими девушкам видами спорта, типа плавания или легкой атлетики.

А теперь встречный вопрос. Вам, заботливым и просвещенным, известно, что в программу подготовки квалифицированного пловца или легкоатлета непременно входит тяжелая атлетика, при том вес они поднимают не меньше моего?

− Нет, − буркнула я, откашлявшись, запив вином злополучный кусок и так и не удосужившись пускаться в пространные устные объяснения.

− А зачем тебе это?

Трудно сказать, что я не ожидала такого вопроса. Обычно его задают вслед за первым. И чувства по отношению к нему я испытываю такие же.

− Хочу добиться чего-то в жизни, − повторила я избитую фразу.

− Чего именно? − не унимался дотошный колдун.

Терпеть не могу, когда лезут в душу! Ну кому какая разница, чего я хочу добиться? Того же, чего и все: славы, известности, денег. Хотя… это всего лишь средства…

− Я хочу добиться того, что позволит мне гордиться собой.

− И доказать другим, что ты их не хуже, − без долгих раздумий добавил Эдвин.

Я промолчала. Потому что он угадал.

− Ты знаешь, Алкэ, когда-то боль и одиночество привели меня в библиотеку Мраморного замка, из которой однажды я вышел могущественным колдуном. Я доказал всем, что я лучший. Но это не избавило меня от боли, потому что мое одиночество никуда не исчезло.

− Но я-то не одинока! У меня много друзей и поклонников, − надменно бросила я.

Эдвин опустил голову и замолчал. Надолго. А потом вздохнул и тихо вымолвил:

− Что ж, быть может, я ошибаюсь, ведь у меня-то друзей никогда не было. А поклонниц и подавно, − он грустно усмехнулся. − Но я думаю, что сколько бы людей тебя не окружало, без любимого человека, без твоей второй половинки, ты всегда будешь чувствовать собственное одиночество и пустоту окружающего мира.

Эдвин умолк и погрузился в поглощение ужина. А я сидела, уставившись в тарелку, плотно сжав в руках вилку и нож и раздувая ноздри, подобно кузнечным мехам.