Разлом

========== Пролог ==========

Очень женская, немного спортивная

и чуть-чуть фантастическая повесть

…Палящее солнце пощипывает плечи и грудь, раскаленный асфальт пышет жаром, пылят грузовики, везущие стройматериалы мимо стадиона.

Шаг за шагом, километр за километром…

Только мелькает, исчезая под ногами, однообразная белая разметка беговой дорожки…

Так и жизнь, которую я второпях пробегаю, не успевая прожить, остается за спиной без следа, без остатка.

Вечная спешка. Вечная, вечная. Бесконечная.

Остановить бы на мгновенье безумный бег времени и мира вокруг себя. Остановиться самой. Вдохнуть воздух полной грудью. Расправить плечи. Повалиться в высокую траву, усыпанную прохладными бусинками росы. Смотреть, как медленно и безмятежно плывут по небу облака. Слушать, как переливисто переговариваются птицы, как щелкают друг о друга листья ивы, шаловливо перебираемые теплой рукой ветра. Пустить божью коровку в бесцельный бег по ладони и увидеть, как она взлетает с кончика пальца, чуть прозрачного по краям, от проходящих сквозь него солнечных лучей.

Мечта.

Недостижимая.

Все так чудесно и так нереально в моем бешено мчащемся мире.

Учеба. Спорт. Тренировки. Одна за другой. Каждый день. По две в день.

Я устала. Но я не остановлюсь. Слишком много сделано, слишком многого я добилась.

Слишком высоки ставки.

И слишком много еще впереди. Намечено. Запланировано. Представлено. Продумано.

…Когда-то я мечтала, с головой уходя в свои фантазии, живя в них, дыша ими. Мечтала о других мирах, о других законах мироздания, о других людях.

Мечтала, как все дети, как все подростки.

А потом просто выросла.

И перестала мечтать. Накрепко вросла корнями, кожей, кровью в этот мир. Реальный мир. Он втянул меня в свое существо, сделав своей неотъемлемой частью, дав мне многое и многое забрав, но, тем самым, только укрепив нашу связь.

…А жизнь мелькает, как беговая дорожка под ногами…

В глазах потемнело, голова закружилась. Я начала оседать на асфальт.

Мгновения слились в вечность.

И все исчезло.

========== I ==========

Я с неохотой приоткрыла глаза. Голова нещадно гудела, раскалываясь так, словно ее раздробили молотком на мелкие кусочки и разбросали их по разным углам комнаты. А потом, рассудив, что от целой проку все же больше, собрали заново, кое-как скрепив их для верности.

Кстати, о комнате…

Была она круглой и мрачной, с высоким сводчатым потолком, без намека на присутствие окон. Каменные стены и пол, с начертанной на нем чем-то красным, подозрительно смахивающим томатный сок, пентаграммой, по углам которой расставлены дымно чадящие свечи.

Собственно, в центре оной пентаграммы и располагалось мое бренное неподвижное и беспомощное тело. Я с мазохистским упрямством заставила себя поднять пульсирующую от боли голову и оглядеться.

Мда-а-а… Безрадостно.

В единственном проеме (предположительно дверном), высотой не меньше двух человеческих ростов, мерно похлопывая крылышками, возникло странного вида создание: двухметрового роста и преимущественно белого цвета, явлением своим окончательно испортив мое и без того весьма упадническое настроение.

Из частей тела у существа наличествовали: те самые небольшие, где-то треть от длины его самого, белые крылышки; конечности, в составе двух передних, лапообразных; торс, анатомически сходный с человеческим и книзу плавно перетекающий в чешуйчатый хвост; не вселяющая доверия клыкастая морда с приплюснутым носом, острыми ушками на макушке и внушительными челюстями, увлеченно пережевывающими зеленое яблоко.

Существо около минуты ошарашено наблюдало мое распростертое на полу тело, не забывающее при этом, в свою очередь, бдительно следить за ним. Затем сглотнуло отгрызенный кусок яблока, благополучно поперхнулось, закашлялось и, поспешно отбросив фрукт прочь, удалилось из моего поля видимости, нервно похлопывая своими крылышками.

Не прошло и минуты, как комната, в которой я столь мирно и безобидно возлежала, наполнилась бесчисленным множеством пузато-бородатых пожилых мужиков в длинных бело-золотистых мантиях с капюшонами. Они тут же развели бурную и шумную дискуссию, на незнакомом, но на удивление понятном мне языке, расположившись вокруг моего тела, но ведя себя по отношению к нему так, словно оно не способно было к рассудочной деятельности. Суть диспута сводилась к обсуждению разнообразных тонкостей действия какого-то перемещающего заклинания (бред какой-то!), в которых я толком ничего не понимала, но, тем не менее, старалась внимательно вслушиваться, дабы хоть как-то разъяснить для себя сложившуюся ситуацию.

Честно сказать, удивления от всего увиденного и услышанного я не испытывала, ибо пребывала в твердой уверенности, что все происходящее мне попросту снится. Притом сон оказался на редкость увлекательным и необычным. Не грех и посмотреть такой. Хоть бы не проснуться на самом интересном моменте, как всегда со мной бывает!

Наконец, вдоволь наразглагольствовавшись, мужики снизошли до того, чтобы обратить свое бесценное внимание на собственно первопричину дискуссии. Оная первопричина (то бишь я) уже кое-как пришла в более-менее рабочее состояние, подобрав под себя ноги, уселась на полу с выжидающим видом и даже успела тайком измазать указательный палец в веществе, коим была намалевана пентаграмма и, преодолевая отвращение, попробовать его на вкус, оказавшийся действительно помидорным.

Из толпы пузатиков-бородатиков выступил один, отличающийся от остальных более впечатляющими объемами живота и рекордно длинной бородой.

− Меня зовут архимаг Серхас, − представился он, всем своим видом выражая верх благожелательности. − Я верховный маг Мраморного замка, в котором ты сейчас и находишься − обители всех Белых магов, — он обвел взглядом остальных присутствующих, как бы указывая, что они-то и есть те самые Белые маги, — сего бренного мира.

Я с немалым трудом заставила свою болезную голову переварить сказанное и только открыла рот с намерением посвятить своего нового знакомого в особенности звучания моего имени, как он бессовестно помешал этому, патетично заявив:

− Твое старое имя осталось в другом мире. Этот же дал тебе новое, − мое лицо изумленно вытянулось, и архимаг, маленько стушевавшись от этого, торопливо, но не менее патетично произнес: − Алкэ.

Я приняла собственное переименование с чувством, далеким от восторженного энтузиазма.

− А менее алкогольные имена ваш мир не дает? − деликатно поинтересовалась я.

Серхас сначала стушевался, потом призадумался, а лицо его красноречиво свидетельствовало о том, что смысл вопроса остался непонятым.

− Мир дает имена, отражающие внутреннюю сущность… − как бы оправдываясь произнес архимаг.

− Э-э-э… Спасибо… − протянула я, «польщенная» «комплиментом».

Серхас в очередной раз остался в недоумении, а потому решил сменить щекотливую тему переименований, перейдя наконец к главному:

− Как ты, наверное, уже поняла, в этот мир ты попала благодаря нам, Белым магам. А причиной, по которой ты оказалась здесь, является одна просьба, вернее, поручение, которое ты непременно должна выполнить.

Ну вот! Стоило только порадоваться увлекательности сновидения, как дело начало принимать вполне банальные очертания.

− И что же это за поручение? Уж не о спасении ли мира идет речь? − поерничала я.

Архимаг замялся, обернулся к своим переглядывающимся коллегам.

− Поистине, Алкэ, твоя прозорливость поразительна, и это лишь подтверждает то, что ты действительно избранная и ниспослана нам для спасения! − восхитился он, молитвенно сложив руки и воздев глаза к потолку.

Жесты его, как по команде, повторили остальные маги, а я горделиво приподняла голову и расправила плечи, упиваясь ощущением собственного величия. Хотя где-то в глубине души даже пожалела их. Наивные! Видать, в местных средствах массовой информации истории про избранных героев-одиночек, спасающих мир умышленно или по неосторожности, еще никому не набили оскомину.