Разлом

Колдун рухнул на колени, все еще тщетно пытаясь отбивать атаки. Но щупальца уже смело тянулись к нему, опутывая руки, касаясь плеч, подбираясь к шее.

Кажется, у меня от страха желудок свернулся в морской узел, а потом, подумав, решил еще и поскулить, дабы пуще вразумить свою хозяйку, забывшую о существовании инстинкта самосохранения. И что бы мне уж сейчас-то не припустить прочь от злополучной Пасти?!

Но вместо вполне разумного и обоснованного действия моя рука уверенно нащупала увесистый булыжник и со всей силы запустила им в щупальцу, обвившую шею колдуна. И даже попала, к немалому моему удивлению (чего только со страху не сделаешь!), заставив склизкую тварь обиженно зашипеть и отдернуться.

Окрыленная успехом, я, не долго думая, обнажила кинжал и с боевым кличем «Ура!!!» бросилась в атаку. Н-да, Чапаев отдыхает!

Трудно сказать, то ли я была так страшна во гневе, то ли создания Пасти решили не связываться с психически неуравновешенной личностью, вооруженной холодным оружием в неумелых руках, то ли они уже вдоволь наизмывались над колдуном и шустренько засобирались восвояси, но когда я, уже предвкушая предстоящее эпическое сражение, добежала до места где лежал чародей, возможность пошинковать щупальца кинжалом представилась мне всего раза четыре. Ибо враги при моем приближении сочли наиболее разумным отступить на безопасное расстояние.

Немало удивившись сему явлению, я, все же, решила не тратить время на выяснение истинных его причин и не дожидаться очередного пробуждения у щупалец интереса к средствам пропитания в лице нас. А потому, от души потряся колдуна и, к великому огорчению определив, что он находится без сознания, я закинула его безвольную тушку себе на плечи и целеустремленно потащилась прочь от злополучного места. Сзади разочарованно шипели щупальца, но почему-то не приближались.

Колдун, поначалу показавшийся мне довольно легким (меньше семидесяти килограмм − даже до моего рабочего веса не дотягивает) через метров пятьдесят начал грузно обвисать на мне, словно мешок картошки на десятилетнем сопляке, позорно пригибая к земле, заставляя неуклюже спотыкаться после каждого шага, с трудом переставляя ноги. Несколько раз я падала на колени, потом вновь, дрожа всем телом, поднималась и плелась дальше. Так я проковыляла еще около полусотни метров.

В общем-то, я перемещалась с учетом одного-единственного логически обоснованного ориентира: куда угодно, лишь бы подальше от щупалец.

В очередной раз я, охнув, рухнула на колени, брызнув на желтый ковер иссохшей травы алыми росинками. Кажется, носом у меня пошла кровь…

В нескольких метрах от меня из земли неожиданно ринулся вверх столб зеленоватого света, который, мгновением позже рассеявшись, явил тревожно-растрепанного Луцифарио с обеспокоенной физиономией.

− Ах! − сдавленно воскликнул демон. − Хозяин!

Я уже хотела было начать детальное объяснение того, где подробно и адресно в настоящий момент хозяин видел его испуганные возгласы, которые в данной ситуации было бы уместнее заменить на конкретные действия по оказанию первой медицинской помощи. Но демон, видимо, путем логических рассуждений и сам пришел к тому же выводу, так как не успела я и рта раскрыть, как он начал самозабвенно вычерчивать на земле уже знакомую пентаграмму.

Я устало осела рядом, опустила колдуна на землю, поудобнее устроив его голову у себя на коленях. Балахон его набряк от крови, хотя ни одной раны на теле я не заметила. На чародея же было страшно и смотреть. Такое ощущение, что вся поверхность его кожи кровоточила, выделяя вместо пота багровую густую жидкость. Из груди чародея вырывались не предвещающие хорошего самочувствия в ближайшее время надрывные стоны.

Сама я то и дело утирала рукавом алые струйки, сочащиеся из носа и отплевывалась красноватой слюной.

− Готово, − коротко сообщил демон, приведя пентаграмму в светящееся состояние хлопком лап. А затем подлетел ко мне, бережно взяв на руки колдуна.

Едва уместившись втроем на пентаграмме, маленько недорассчитанной на большое количество жаждущих перемещения, мы совершили очередной тошнотворный и желудковыворачивающий полет, очутившись в уже знакомой мне комнате с креслом, ковром и камином.

Помимо вышеозначенной мебели, здесь обнаружились: шкафы высокие книжные — в количестве трех, с разнообразными по толщине, вышине и дизайну обложек фолиантами; стол из черного дерева на резных ножках, увенчанный черным же подсвечником причудливой ковки; диван мягкий, гобеленом черным обитый, на который я и плюхнулась по прибытии.

Демон, попросив меня обождать его на этом же месте, поспешно вылетел из комнаты с чародеем на руках, распахнув прикрытую дверь плечом.

Я откинулась на спинку дивана, запрокинув голову в начинающей уже таять надежде остановить текущую из носа кровь. Но, не успев закрыть глаза и погрузиться в раздумья по поводу загадочности трепетной страсти черного колдуна к черным же вещам, услышала надрывный скрип двери. Над порогом завис бледный и мелко дрожащий Луцифарио, коротко попросивший меня следовать за ним.

После череды коридоров, переходов и лестниц, демон завел меня в овальную комнатку с еще одной дверью справа от той двери, через которую мы сюда вошли, и говорливо журчащим водопадиком, наполнявшим выделанное из камня сооружение, смахивающее на неглубокий округлый бассейн, по левую сторону. Все помещение просто утопало в бурно и разнообразно цветущей растительности, лениво свисавшей со стен.

Демон торопливо указал мне на резную табуретку с аккуратно сложенным чистым платьем на ней и миленькими расшитыми бисером туфельками под ней, посоветовав помыться и переодеться. Напоследок он легонько зажал мой нос когтями, и кровотечение в тот же миг остановилось. Сообщив, что искать его следует за дверью в правой стене, Луцифарио поспешно в нее удалился.

Сменное платье пришлось весьма кстати, так как, снимая свою одежду, я обнаружила, что с внутренней стороны она окрасилась бурым, а тело мое покрывала кровавая испарина. Далеко не такая обильная, как у колдуна, но оттого не менее пугающая.

Более-менее приведя себя в порядок и накинув легкое зеленое платье на тоненьких бретельках, я открыла указанную дверь и застала демона за суетливым сливанием содержимого разнообразных пузырьков в корыто с пенящейся и бурлящей жидкостью неопределенного цвета и едкого запаха. Колдун без движения и сознания лежал на диванчике рядом.

− Это что? − полюбопытствовала я, кивая на пенящееся корыто.

− Это лечебный раствор. Надо обмыть в нем хозяина, − рассеянно пояснил демон, на глазок отмеряя очередную порцию содержимого какого-то круглого флакона. − Помоги мне раздеть его.

Ну, раздеть − это всегда пожалуйста, и с превеликой радостью!

В четыре ру… конечности мы обнажили чародея и приступили к транспортировке в сторону корыта.

− А он у тебя не растворится в этом… кхм… растворе? − подозрительно пропыхтела я, покрепче перехватывая, так и норовившие выскользнуть, ноги колдуна и без особого энтузиазма поглядывая в корыто.

− Типун тебе на язык! − мгновенно отозвался демон и озадаченно уставился на урчащую жидкость. − Нет, все же не должен… пожалуй, − неуверенно произнес он после некоторых раздумий, заключавшихся, по всей видимости, в мысленном переборе всех компонентов раствора, лихорадочно влитых в корыто в паническом состоянии.

− А, ладно, щас проверим! − беззаботно бросила я, бесцеремонно прервав размышления Луцифарио, и погрузила вверенную мне часть колдуна (она же нижняя) в жидкость. Демон только сдавленно охнул.

Кожа не начала краснеть, оползать и растворяться, а демон с облегчением опустил торс чародея в корыто, последовав моему примеру. Из чего я сделала вывод, что Луцифарио, на свое счастье, намешал именно целебный раствор.

Колдун глухо постанывал, тяжело и надрывно дышал, веки его изредка подергивались, но, вопреки моим ожиданиям, в себя так и не приходил.

− И что теперь? − спросила я, осторожно потыкивая плечо чародея пальцем.