Потерянный год

Разбойник ужом проскользнул мимо, укрываясь где-то сбоку, касаясь подошвами болотисто-податливый песок. Промахнувшийся рыцарь заревел от ярости, завыл его четвероногий сатана. Но Гуда отвлекла вспышка боли, которая прошлась по голени.

В своем прыжке он забыл о распахнутых в ожидании крови пастях других собак. Один из псов успел вцепиться в ногу разбойника, и Робину пришлось рвануть вперед, оставляя на клыках остатки мяса, сдобренные сладкой кровью.

Адреналин, сжигая вены, артерии, заставил забыть об ослепляющей боли и помог заметить мелькнувшую рядом пасть. Секунда и Робин зашелся в яростном стоне из-за вырванного из поясницы куска плоти. Теряясь во вспышках боли, разбойник смог отпружинить вперед, спасаясь от собаки рыцаря, морду которой уже залила воровская кровь.

- Нет!!!

Развернувшись в яростной атаке, отдаваясь животному инстинкту, Робин за секунду увернулся от метнувшейся за ним собакой. Взмах онемевшей, колющей изнутри миллионами иголок, руки и погружение остатка лука в эластичную кожу, заставило Гуда выпустить из себя звериный вопль.

- Аааа…

На руку хлынула горячая кровь из раны в боку пса, который засипел, пуская остатки воздуха в убийственную дыру. С трудом разжав пальцы, Робин умудрился отпрянуть в сторону, уберегая голову от взметнувшегося клинка. Острие прошлось по плечу, отчего кожа тут же заплакала кровавыми слезами.

Едва не заметавшись по арене от боли, Робин споткнулся и полетел вниз. Сил хватило, чтобы повернуться на спину и увидеть, как воодушевленный ревом толпы и трясущийся от смертельной агонии своего пса, рыцарь с залитым потом лицом бежит к месту падения Гуда.

«Конец…»

Закат эффектно подчеркнул летящий по воздуху меч, который не могла даже испортить толстая рука королевского прислужника.

Инстинкт самосохранения оказался сильнее покорного принятия своей участи. Робин отпустил последнюю палку, оставшуюся от лука, сжал пальцами рассыпчатый песок и бросил его в лицо противника. Клинок тяжело пролетел мимо и опустился вниз. Рыцарь на секунду зажмурился, потеряв ориентацию. Этого хватило, чтобы Гуд вскочил на ноги, оказался за потной спиной великана и ударом ноги повалил его на землю.

С пульсирующим в висках первобытным желанием убивать Робин запрыгнул на противника, обхватил его за подбородок и потянул на себя голову, скользя немеющими пальцами по влажной коже. Хруст костей известил о победе.

«Смерть»

Уронив уже безжизненную голову здоровяка в песок, Робин захлебнулся от нападений ярости, боли, злости, желания продолжать этот победоносный пир. Действуя уже без всякой мысли, не слыша даже криков, лая, он вскочил и схватил меч, тяжесть которого отозвалась в кровоточащем порезе на плече.

Дыша ядом своих разбуженных темных сил, разбойник, все еще рыча, бросился вперед. Меч без проблем прошелся по мягкому телу, оставляя осознавшую в последний момент свою погибель овчарку без головы. Прыжок, Робин ухватился за полотно и, подтянувшись, смог зацепиться скрюченными пальцами за деревянный край. Вскоре Гуд перекинул свое тело на трибуну.

Робин оказался между визжащими дамами, падающими со своих лавок их мужчинами, убегающими слугами и перед Региной, выпрямившейся в одну линию у трона. Но ей он даже не подарил обычного взгляда, ноздри и глаза искали другую мишень. Заметив Георга, который зачем-то пытался снять с шеи блестящий орден и слиться с темным троном, Робин сделал шаг. Ощутил в ноге боль, но ее залечили ярость и униженная гордость.

- Умри…

Разбойник успел лишь поднять руку, как тело покрылось коконом стальных нитей. И ни движения.

«Что?»

Будто вновь запрятанный в клетку, Робин мог только убивать сейчас ошалевшим взглядом. Сквозь приоткрытый рот в тело проникали струйки воздуха – все, что позволила Регина.

Королева проскользнула вперед, также не замечая общей вакханалии. Она замерла перед застывшим в ее магическом плену вором. Вгляделась в обезумевшие глаза, в которых сменилась красная ярость на серую боль.

«Регина! Ну, давай! Очнись! Прошу тебя… Ты же сильная. Проснись, Королева!»

Даже за своими внутренними воплями Робин мог заметить тлеющие угли в черных глазах Регины. Нос защекотало от тонкого, цветочного запаха. А Королева продолжила всматриваться в лицо разбойника. Умирали во взгляде намеки на прежнюю женщину, на место огня приходил вязкий туман, очерчивая лишь пренебрежение и безразличие.

«Нет, стой, стой, глупая! Ты моя, моя…»

Интерес к наглецу отпускал напряженное королевское тело. Ничего не было понятно по лицу Регины – кажется, она перестала думать.

- Регина!

Рядом промелькнул красный, бархатный плащ Георга. Король схватил женщину за руку и развернул к себе, заполучив в ответ пустой, подернутый дымом презрения, взгляд.

«Тварь! Тварь! Не трогай ее… Не прикасайся к ней»

- Ваше Величество, позвольте, - хрюкнув от находящего удовольствия, Георг что-то вытащил из-за пазухи. Робин застонал внутри себя, увидев сверкнувшее алой каплей кольцо с камнем. – Вы же выйдите за меня замуж?

«Регина…»

Отчаяние расползалось по телу, выбрасывая наружу внутренние органы. Вместо них кипятилась желчь. Она уже убивала.

- Да.

Умер.

Тяжело дыша, Георг, будто боясь, что Королева передумает, не натыкаясь на сопротивление, поднял ее кисть и быстро надел украшение на чуть согнутый палец. Женщина вздрогнула, что не укрылось от глаз Гуда, повернула голову и остановила взгляд на его лице.

Птица, бьющаяся о стенки темницы, разбивающая крылья. Успела зажечь королевские глаза. Губы раздвинулись в привычной, соблазняющей улыбке.

«Боже, что я наделала?»

В ту же секунду Регина обмякла, падая на пол уже без сознания. Георг взмахнул руками, но не смог ее подхватить. Робин почувствовал, как грудь расширилась от глотка воздуха, по телу прошлась судорога боли.

- Рег…

Освобожденный от колдовских чар, Робин не успел броситься к лежащей на полу женщине. За спиной раздался свист, что-то тяжелое обрушилось на гудящую голову разбойника. Встречаясь с деревянными досками лицом, проваливаясь в темноту, Робин напоследок успел заметить, как тонкие губы Георга клеймят поцелуем подрагивающую артерию на вытянутой шее Регины.

========== Глава 13. «Казнь вора» ==========

Ее губы отдавали горечью. Превращались в жесткий репейник, с которого даже капли влаги не соскальзывали. Умирали с каждым движением ворвавшихся в их очертания королевских уст. Из-за движений тонких губ Георга.

«Нет… нет… Борись!»

Крик разносился шепотом, который игнорировал заключенный в ядовитый отвар ум, и от которого душа превращалась в мокрую грязь. Медленно стучало сердце. Будто пыталось совсем остановиться и дать ей насладиться покоем.

«Регина! Не вздумай сдаваться! Я не сдаюсь!»

Подрагивающая рука, дарящая только холод и оставляющая влажный след на коже, скользнула вниз по тонкой шее, обнаженной ключице, добралась до корсета. Костлявые пальцы торопливо сжали женскую грудь, отправляя в замершее тело болевые укусы.

«Ну хоть немного… сил… Он ведь боролся… боролся… как лев… мой лев…»

Сердце отчаянно стукнуло. Еще раз. Еще. Медленно, разбавляя остатки винного зелья, горячая кровь побежала вперед. Сквозь сосуды из самых темных задворков сознания Регины рванули прятавшиеся ранее силы. Требуя мщения, пылая яростью, оставляя выжженный след, остатки разрушительной энергии принялись искать выхода.

- Регина… как сладки твои губы…

Холодные глаза распахнулись, чтобы увидеть пыльную сокровищницу, среди которых Королева оказалась новым экспонатом. Предметы благосклонно и понимающе взирали на ее падение. Молчали, когда вторая рука Георга легла на ее спину и притянула женщину к бархатной одежде и раздутой от желания груди. Ткань пахла землей.

- Регина… моя…

Георг не справился со своим хриплым дыханием, сорвался, а на бледной королевской щеке повисло несколько капель слюны. Грубые пальцы уже без стеснения мяли упругую грудь, стремились стянуть одежду. Стон вышел из захлебнувшегося похотью напряженного тела и растекся отвратным душком по застывшим губам Регины.