Мелодия

— Раз-два, сошлись, разошлись. Поклон.

И вот они, уже забыв обо всем, увлечены танцем и друг другом. Время остановилось. Влюбленные начинают слышать музыку и видеть горящие факелы. Раз-два, поворот. Улыбка. Три-четыре, поклон. Нежное пожатие руки. Пять-шесть, сближение. Мимолетный поцелуй.

— Танцы есть, — улыбается Лиза. — Серенады под балконом не хватает.

— Подойди к окну. Сейчас все будет.

Клод исчезает в проеме, когда-то бывшем дверью. В мгновение ока уже стоит под окном. Высота где-то второго этажа. Лиза в оконном проеме, как чудесный портрет в старинной раме. “Дриада, прекрасная моя”, - мелькает в шальной голове канадца.

“Dis moi”. Она так любит эту вещь. Никогда еще Клод не пел так вдохновенно, как среди этих величественных развалин. Никогда еще его голос не звучал настолько полно, ярко и красиво. Ему хотелось увлечь ее, заставить забыть обо всем, кроме его великолепного голоса, обволакивающего, покоряющего, сводящего с ума. И как же он преуспел в этом. Казалось, Лиза перестала дышать, погруженная в эти колдовские звуки. Уже смолк последний, а она все еще стояла неподвижно, не в силах прервать очарование.

— Я иду к тебе, дорогая, — прервал молчание Клод.

— Жаль, веревочной лестницы нет, — неудачно пошутила Лиза.

— Вот проблема, всего второй этаж.

— Не смей, — испуганно воскликнула девушка. Куда там. Клод уже карабкался по выступам древних камней. Вот он рядом, спрыгивает с окна на пол.

— Ты с ума сошел, — Лиза бросается к нему и крепко прижимается. — Древние камни. Стены. Отскочит камешек под ногой, сорвешься.

— Не сорвался ведь, жив-здоров. У ваших ног, — пытается отшутиться Клод.

— Мне страшно. И так потревожили покой мертвых. Они не любят шутить. Уйдем отсюда. К морю.

— Ну, хорошо, — её реакция напугала парня. — К морю. Только не дрожи, как птичка пойманная.

Море совсем рядом. Уже слышен мощный шум прибоя. Нужно только подойти ближе к краю обрыва, чтобы увидеть его. Неожиданно девушка остановила возлюбленного.

— Подожди. Я хочу одна сейчас. Ты потом подойдешь.

— Но… — Клода совсем не обрадовала мысль о том, что она пойдет одна к краю обрыва. Да еще в том странном, испуганном состоянии.

— Я прошу, — губы Лизы тронула улыбка, — не дрожи, как та самая птичка. Ничего не будет страшного.

Клод следит за ее хрупкой фигуркой, приближающейся к обрыву все ближе. Ветер треплет ее волосы, кажется, сбивает с ног. В небе носятся чайки. Она поднимает руки, запрокидывает голову. Ему кажется, что сейчас она унесется в небо вместе с этими тревожно кричащими птицами. Еще два шага к обрыву. Нет, это невозможно. Парень медленно идет к ней. Осторожно, чтобы не испугать погруженную в себя девушку, обнимает ее сзади и облегченно выдыхает.

— Испугался, что я шагну слишком далеко? Улечу, как чайка. Может, так было бы лучше? Когда я … когда меня не станет, я превращусь в чайку. Буду вот также носиться здесь, и звать тебя.

— Нет, — глухо сказал Клод. — Не хочу так.

Они стоят молча, закрыв глаза, отдаваясь на милость ветра, который смешивает их кудри и заставляет теснее прижиматься друг к другу. Неожиданно Лиза разворачивается и прячет лицо на груди любимого.

— Что? — наклоняется он к ней. — Голова закружилась?

— Нет. Клод, — она словно в воду бросается, — подари мне эту ночь. — И чувствует, как он каменеет. Кажется, дышать перестает.

Девушка сжимается в комок. Зачем сказала? Теперь он наверняка ее презирает. Молчанию, похоже, не будет конца. Наконец его голос, или совсем не его, чужой.

— А ты… можно это… тебе разве не опасно?— тут он отчаянно выругался и выдохнул. - Милая, девочка моя родная, прости, я выгляжу полным идиотом. Но я ведь даже думать запрещал себе об этом. А тут вдруг ты … Я считал, что это невозможно. Опасно и …

— Мне уже ничего не опасно, к сожалению. И можно все. И ничего не страшно.

Клод долго и пристально смотрит в ее глаза, будто не верит до конца и хочет убедиться в чем-то для себя.

— Скажи, ты, в самом деле? Или, может, считаешь, что … как же это сказать? Обязана мне чем-то, — последние слова он произносит совсем упавшим голосом. — Ничего ты не должна и…

— Глупый, глупый. Помолчи, пожалуйста, — Лиза прикладывает кончики пальцев к его губам. — Обязана. Это же низко. Чем можно оценить тонкость и чуткость твоей души? Твою любовь. Сказку, которую ты подарил. Ты понял и почувствовал меня.

Клод наклонился, взял ее руку и приложил к своей щеке. И Лиза поняла, что он просто не хочет, чтобы она видела его лицо в этот момент.

— Не совсем почувствовал, — тихо сказал парень. — Я … увидел твои рисунки. Тогда. В студии. И стихи. Случайно. Они выпали

— Я знаю.

— И ты не сказала ничего? Не сердилась?

— Сначала ужасно переживала. А потом… Все равно ведь все это предназначалось тебе. И хорошо, что ты видел. Я просто боялась, что не понравится.

— Понравилось не то слово. Я был поражен. Тогда и решил сделать сказку для тебя.

— Но, я хочу, чтобы в этой сказке мы были вдвоем. Чтобы ты был моим, совсем моим. А я — твоей. Неужели я не имею права на маленький кусочек своего женского счастья? Хочу отпустить себя хоть раз. Быть, как этот ветер. Забыть все, кроме того, что ты со мной.

— Милая, хорошая моя, — Клод покрывает поцелуями лицо и волосы любимой, — будет, как ты хочешь, как я хочу. Может я совсем не тот человек, который должен быть с тобой. И может мы оба сошли с ума. Но пусть будет как есть. А потом … это будет потом.

***

В ту ночь Клод понял значение выражения “любить до смерти”. Лиза прощалась, он чувствовал это. И наотмашь, до смерти любила. Как свеча сгорала в его руках. Растворялась в его нежности, которой он как шелком стремился укрыть ее всю. Как же мучительно хотелось ему оградить ее от той страшной неизбежности. Но что он мог? Лишь сильнее прижимал ее к себе. Шептал самые нежные слова, мешая французские, с теми немногими русскими, которые слышал от нее. С ума сходил, от мысли, что это прекрасное существо, в котором он любил каждый изгиб, каждую родинку, будет вырвано у него безжалостной рукой и поглощено темной бездной. Смерть и жизнь смешались в ту ночь. Жизнь побеждала. Но лишь на время. И то была Прекрасная Тайна двоих, сумевших в своей Любви приподняться над обыденностью. Никогда, ни с одной женщиной не испытывал Клод ничего подобного. Да и не мог испытать. Весь жар сердца он отдал ей, своей единственной. Взамен, она отдала ему свою жизнь.

Та ночь измотала обоих. Физически и нравственно. Но Клод был вознагражден сполна светящимися глазами своей возлюбленной и тихим шепотом: “Какое счастье, что ты есть. И какое счастье, что ты со мной”. “Любимый”, — добавила она по-русски. Клод понял, потому что уже слышал это от нее не раз.

— Теперь спи, хорошая моя, — он нежно поцеловал ее и отвел прядь волос с ее лица.

Лиза, в самом деле, уснула почти мгновенно. Но Клод спать не мог. Слишком сильна была над ним власть этой ночи. Когда в одно время он испытал и самое большое счастье, быть с ней. И самое большое отчаяние, потерять ее. Прав был Люк, не по силам взял на себя ношу. Не выдержать ему этого. Неизбежности.

Лежать в покое невозможно. Хочется бежать, на воздух. Да, вот туда, в прохладную ночь. Покой и тишина кругом. Ее не станет, а все также будет светить холодным светом Луна, и благоухать цветы. Ничего не изменится для равнодушной и жестокой вечности. И лишь для них двоих это станет трагедией.

Клод бежал куда-то, не разбирая дороги. Потом упал и колотил кулаками по земле до того, что в кровь изранил пальцы. Боль привела его в чувство. Она проснется. Одна. Его нет. Надо возвращаться. Чего стоят его терзания в сравнении с тем ужасом, что мучает ее. Если уж взял это на себя, должен довести до конца. До конца…

========== Прощание ==========

И было утро. Тихое, росистое утро. И было пробуждение среди цветов, тех самых желтых. И были нежные объятия с пожеланиями доброго утра. И должен был быть еще завтрак в постель. Но это встретило возражение со стороны Лизы. Лучше пойти на веранду. Там слишком хорошо сегодня.