Искупление Гренгуара

Жерар молча слушал эту жизненную повесть. Он слишком хорошо понимал, сколько унижений пришлось вынести этой маленькой женщине, и мысленно преклонялся перед ее мужеством. А когда-то она была королевой подмостков.

— Девочку твою мы, конечно, смогли бы приютить, — после долгого молчания, наполненного печальными воспоминаниями, продолжила Мадлен. — Я думаю, Франсуа не станет возражать. На ферме работы всегда полно. Да только она такая худенькая.

— Она сильная, — уверенно сказал Жерар. — Ты только в душу ей не лезь. Не ломай. Рана слишком глубока. А работу она любую потянет.

— Я понимаю, — кивнула Мадлен. — А ты сам? Не хочешь остаться?

— Нет, — покачал головой Жерар. — Я не хочу нарушать размеренность твоей жизни. Не хочу стать непрошенным гостем в чужой семье. Ты и так достаточно настрадалась в жизни. А за мной тянется слишком мрачная тень.

— Ты всегда был таким, — Мадлен нежно провела рукой по его темным волосам с уже проступающей сединой. — Со своими правилами. Таким и остался.

Вот так Мари осталась на ферме. И хозяева ни минуты не жалели, что взяли такую работницу. Любое дело спорилось в ее руках. Будь то работа на кухне или уборка в комнатах. Но особенно хорошо Мари справлялась с животными. Куры, утки, корова, собаки и кошки просто обожали ее. И всегда по-своему приветствовали, когда Мари появлялась во дворе. Девушка отвечала им взаимностью. Всегда знала, кому какое лакомство принести, как приласкать.

— Как тебе удается так ладить с животными? — удивлялась Мадлен. — Корова наша, например, не слишком ласкова. Не каждому удается с ней справиться. А тебя она признала почти сразу.

— Мне проще с ними, чем с людьми, — тихо отвечала Мари. — Животные более искренние. Подлости от них не ждешь.

Мадлен только грустно качала головой, слушая такие речи. Сколько понадобится времени, чтобы душа этой девушки оттаяла, и она снова научилась жить и верить людям. Прекрасная работница, к себе она никого не подпускала близко. Почти всегда молчала, погруженная в собственные мысли, явно невеселые. Арман, младший сын хозяев, тронутый печальной красотой девушки, попытался было ухаживать за ней. Но Мари подчеркнуто сторонилась его.

— Не тревожь ее, Арман, — увещевала его Мадлен, — не нужно.

— Но это глупо, — недоумевал парень. — Хоронить себя заживо, хранить верность тому, кого может, и в живых-то нет.

— Для нее он всегда будет живым. Когда-нибудь ты это поймешь.

Вечерами Мари тоже не сидела сложа руки. Она потихоньку учила читать малыша Биби, который был довольно частым гостем на ферме. Он служил неким связующим звеном между Жераром и Мари. Приносил им новости друг о друге. Для Мари и Мадлен они были не слишком утешительные. Жерар и Бернард промышляли своим опасным ремеслом на местных дорогах. И у Мари болело сердце теперь еще и за них. Как бы они не попались. Но пока, по крайней мере, они были живы.

А еще Мари вышивала. И нужно сказать прекрасно вышивала. И Мадлен, и Клэр, ее падчерица, только восторженно ахали, глядя на ее рукоделие. А однажды Мари расшила воротничок и манжеты на воскресном платье Клэр. И девушка произвела фурор среди местных жителей, появившись на службе. Ее знакомые внимательно разглядывали вышивку, и, разумеется, поинтересовались, откуда такая красота. С того дня у Мари стали появляться заказчицы. И с каждым днем их становилось все больше. Девушка стала хорошо зарабатывать. Ее мастерство росло и совершенствовалось. Мари много работала, стараясь этим заглушить душевную боль. Но ничего не помогало. Печаль, казалось, навечно поселилась в ее сердце.

Клэр тоже заинтересовалась рукоделием и старалась перенять хотя бы кое-что из мастерства Мари. Они очень сблизились за работой.

— Мари, ты рассеяна сегодня, — заметила однажды Клэр. — Что-то случилось?

— Ничего, — покачала головой девушка. — Это все сон. Я стояла на берегу и видела плывущий парусник. На палубе стоял Пьер. Такой красивый. Он улыбался мне. Парусник приближался, но так медленно. И Пьер не выдержал, прыгнул в воду и поплыл ко мне. Я тоже вбежала в теплое колыхание волн ему навстречу. И вот мы рядом, в объятиях друг друга. Я вижу его сияющие глаза совсем рядом, чувствую его губы, прильнувшие к моим. Сердце готово вырваться из груди от счастья. А потом я проснулась. И все оказалось прежним. Серым и будничным. А я хотела остаться там, во сне. Навсегда.

— Это был вещий сон, — убежденно затараторила Клэр. — Я знаю, с четверга на пятницу сны сбываются. Так и будет. Ты только верь. Нельзя без веры. Никак.

— Спасибо тебе, — слабо улыбнулась Мари. — И всем вам. Вы замечательные люди.

А через день ферму посетили важные гости. Местная богачка, мадам Тардье, прогуливаясь по окрестностям вместе с мужем, оказала ферме Ленуар неслыханную честь. Заехала к ним. Мадам Тардье была наслышана о мастерстве Мари и решила сделать ей большой заказ. Девушка внимательно выслушала пожелания важной клиентки, согласовала с ней сроки и пообещала все исполнить, как следует. Мадам Тардье снизошла даже до того, чтобы отведать наливки, которую Мадлен изготовляла собственными руками. А Мари удалилась в коровник, чтобы проведать свою любимицу. Она возилась с сеном, когда услышала какой-то шум за спиной. Девушка обернулась и увидела мсье Тардье, стоящего на пороге сарая. Плотоядное выражение его лица, плоского, будто рыба камбала, заставило Мари содрогнуться.

— Вот значит где ты пристроилась, шлюха вальдамурская, — нагло усмехаясь Тардье вразвалочку подошел к застывшей от ужаса девушке. — Вышивальщица, значит. В порядочность играем. Ну что же, я готов подыграть тебе. Оставим все, как есть, — он прижал Мари к стене. — Но за это, как ты понимаешь, нужно будет заплатить. Мы найдем уютное местечко. Ты станешь приходить, когда я захочу и будешь ласковой и послушной, не так ли? Иначе вся сказка о вышивальщице развеется. И все узнают, кто ты на самом деле. Жаль, сейчас времени маловато. Впрочем, кое-что мы успеем, — мерзавец навалился всей тяжестью на девушку, а руки его шарили по ее телу, путаясь в длинных юбках. Как вдруг он резко остановился, почувствовав, что в живот впилось что-то острое.

— Ну что сударь, — севший от гнева голос Мари заставил Тардье поднять голову, — пыл немного остыл? Руки убери, иначе кишки выпущу. — Глаза девушки горели дикой ненавистью. — И не думай, что дрогну. У меня хорошие учителя были. А впрочем, таких сластолюбивых выродков, как ты, следует лишать кое-чего другого. — И нож заскользил ниже, разрезая рубашку и оставляя на коже тонкую кровавую полоску.

— Мари, ты что задерживаешься? — в дверях сарая возник взволнованный Арман, позади которого маячила фигурка Биби. — Там мать тебя на кухню требует.

— Сейчас иду, — отозвалась девушка, опуская нож. Тардье на негнущихся ногах направился к выходу.

— Сударь, — остановил его Арман, — колет застегните. Негоже перед супругой в неподобающем виде предстать.

Тардье, дрожащими руками кое-как привел себя в порядок. А через пять минут супруги покинули ферму.

— Арман, спасибо тебе, — пробормотала Мари. — Ты спас меня.

— Думаю, я спас скорее его, — усмехнулся юноша. — Мальчишка предупредил, что ты попала в беду. А для тебя, ты знаешь, я что угодно…

— Не надо, Арман, — умоляюще подняла на него глаза девушка.

— Хорошо, не буду, — успокоил ее парень, провожая к дому.

На семейном совете Мари поблагодарила всех за приют. Однако оставаться здесь ей больше невозможно. Обозленный Тардье разнесет по всей округе ее тайну. Она должна уехать.

— Но куда же ты поедешь? — обеспокоенно спросила Клэр.

— Не знаю. Знаю только одно: оставаться здесь невозможно.

— Я знаю, — вмешалась в разговор Мадлен. — В Тур тебе нужно. Там живет одна моя родственница. Дальняя. У нее своя швейная мастерская. С твоим талантом, она непременно возьмет тебя. Еще спасибо мне говорить будет. А мне будет так тебя не хватать.

— Нам, — поправила ее Клэр и обняла Мари.

— И мне тоже. Очень,— голос девушки впервые за все время дрогнул.