Искупление Гренгуара

Однако с самого начала возникли непредвиденные сложности. Когда Пьер вошел, его не ждали нежные объятия, как он уже привык. Мари ничком лежала на кровати, уткнувшись лицом в грязную подушку и даже не пошевелилась при его приближении. Пьер похолодел.

— Девочка моя хорошая, — пробормотал он, нежно поглаживая любимую по вздрагивающим плечам, — что с тобой? Что случилось?

В ответ она лишь сильнее зарывалась лицом в подушку. Послышались сдавленные рыдания. Этого Гренгуар уже не мог вынести. Он насильно развернул Мари лицом к себе, и вздох негодования сорвался с его губ.

— Не смотри, — всхлипнула девушка, пытаясь прикрыть рукой страшный кровоподтек на скуле.

— Кто? Кто это сделал? — вне себя воскликнул Гренгуар.

— Пьер, не надо, — простонала девушка.

— Можешь не говорить, я знаю. Это он. Он был здесь, да?

— Да, — сдалась Мари. — Он пришел вчера. И был такой … пьяный. Он требовал … а мне было так мерзко. Чуть не вырвало. А он … опять насильно… и орал, что я шлюха и мое дело молча ублажать клиента, — девушку затрясло. — И он … он раздавил Лизетту, — рыдания не дали ей говорить дальше.

— Мразь, мерзавец, подонок! — Гренгуар задыхался от бешенства. — Я убью его!

— Молчи! — Мари испуганно прижалась к нему и обхватила руками. — Мы ничего не можем. Ничего.

— Можем, — Пьер взял в ладони лицо возлюбленной и заглянул в глаза.— Сегодня, сейчас же ты уйдешь отсюда. И станешь свободной, понимаешь? Свободной. Мы уедем из этого проклятого города. И никто больше не посмеет унизить и оскорбить тебя, любимая моя девочка, — он целовал ее заплаканные глаза, ее щеки, губы. И особенно нежно след от страшного удара.

— Пьер, ты жесток, — шептала Мари. — Зачем ты говоришь о том, что никогда не случится?

— Случится, — и Гренгуар вкратце рассказал о своем визите в банду и о том, каким образом они договорились вытащить ее из этого ада.

— Нет, нет, и еще раз нет! — воскликнула девушка. — В окно! Ты сошел с ума. За ним наблюдают. Тебя схватят в два счета.

— Для того и предусмотрена показная потасовка на улице, — убеждал ее возлюбленный. — От меня отвлекут внимание. И потом взгляни, уже достаточно темно. Париж не самый светлый город на земле.

— Нет, — отчаянно твердила Мари. — Тебя убьют. Я никогда не прощу себе этого.

— Ты убьешь меня раньше, — простонал Пьер. — Пойми, я не смогу больше жить спокойно после сегодняшнего дня. После того, как увидел вот это, — он слегка провел пальцем по багровому следу на скуле любимой. — А представь, что нам не позволят больше видеться. Меня и так сегодня пустили с большой неохотой. А дальше? В их власти прекратить наши свидания.

Мари сжалась, будто от удара, осознавая его правоту. Она здесь никто. Вещь, за которую платят. У нее не должно быть ни желаний, ни личных симпатий, ни чувств, ни души.

— А что будет с тобой дальше? — с жаром продолжал убеждать ее Гренгуар, чувствуя, что девушка колеблется. — Об этом ты подумала? Они могут заставить делать тебя все, что захотят. Любую мерзость. И никто не защитит тебя. Тебе останется лишь одно — петля.

— Откуда ты знаешь? — Мари побелела, как мел. — Несколько раз я представляла себе, как скручиваю веревку из простыней. Здесь есть крюк…

— Я увидел это два дня назад, — сдавленным голосом произнес Пьер. Они испуганно смотрели друг на друга. На минуту воцарилось тягостное молчание. Обоим показалось, что в дальнем углу мелькнула темная и страшная тень.

— Теперь ты понимаешь, что я прав? — выдохнул, наконец, Гренгуар. — Это твой единственный шанс. Решай: сейчас или никогда.

Мари вдруг схватила его руки и принялась покрывать их неистовыми поцелуями, вперемешку со слезами.

— Что ты делаешь?! — ее порыв напугал Пьера. — Прекрати немедленно! — он с силой вырвал руки и прижал любимую к себе. — Еще чего удумала. Я не святой и не Папа Римский.

— Ты… ты … — попыталась возразить Мари.

— Молчи, глупая, — перебил ее Гренгуар. — И пойми: может быть, мне это еще нужнее, чем тебе. Успокойся, маленькая, — он гладил ее по спине. — А теперь, давай примерим мой плащ. Вот так, умница. То, что надо. Скрывает всю твою фигурку. Будешь наклонять голову как можно ниже. Будто я перебрал. Поняла? Там все отыграют, как надо. Это совсем не страшно. Ты все сделаешь правильно. Ведь ты у меня умная и храбрая девочка.

— Я трусиха, — прошептала Мари, прижимаясь к любимому. — Ужасная трусиха. Поддаюсь на твои уговоры. Подвергаю опасности твою жизнь.

— Все будет хорошо, моя маленькая, — Пьер пытался успокоить ее самыми ласковыми словами и все целовал, целовал нежное лицо. Пил ее губы, как самый сладкий нектар. И оба они не могли насытиться этим поцелуем. Разомкнуть кольцо объятий казалось равносильным смерти. Однако время, неумолимое время неслось с бешеной скоростью.

— Пора, любовь моя, — пробормотал Пьер. — Нам нужно сделать это усилие. Для нашего спасения. Надевай шляпу. Вот так. Ты все помнишь?

Мари смогла лишь кивнуть в ответ. Она медлила. Это могло стоить слишком дорого.

— Ну иди же! — мучительно выдохнул Пьер.

— Я буду ждать, — прошептала Мари и выскользнула за дверь. Сердце девушки колотилось, как бешеное, когда она шла по узкому, темному коридору. На входе в кабак, ее подхватил какой-то оборванец.

— Эй, Гренгуар, когда ты успел так надраться? — крикнул он, обхватывая Мари за плечи. — Голову ниже опусти, — торопливый шепот на ухо. — И обопрись на меня. Идем тихонько к выходу.

Мари боялась смотреть по сторонам. Она старательно изображала спотыкающуюся походку выпившего человека.

— Куда прешь? — услышала она чей-то пьяный крик, когда со своим спутником уже подходила к выходу.

— Сам глаза разуй, — рявкнули в ответ. Дальше послышался звон разбитой кружки. — Мое вино! — загремели столы и стулья.

Мари со своим спутником уже успели проскочить в открытую дверь. И тут же выход был перекрыт дерущимися, которые тоже довольно быстро и с громкими воплями переместились на улицу.

Гренгуар в это время с колотящимся сердцем стоял у окна. Он все ждал, что в комнату вот-вот начнут ломиться. И на всякий случай запер дверь на задвижку. «Наконец-то!» — пронеслось в голове поэта, когда он услышал крики на улице. Пьер рванул окно на себя, затем торопливо выпрыгнул на мостовую. Но в силу отсутствия опыта в такого рода упражнениях, приземлился он неудачно. Нога подвернулась.

— Скорее, шевелись, — к нему подбежал Жженый. — С минуты на минуту эти обнаружат пропажу.

Превозмогая боль, Гренгуар ринулся вслед за бродягой. Он очень старался бежать быстро. Поэт и бродяга вскоре смешались с толпой дерущихся и даже обошли их. Драка быстро стала затихать и передвигаться подальше от Валь д`Амура. А потом ее участники рванули вперед, как можно быстрее. Это были гонки на выживание. Пьер только успевал удивляться, как они не запутаются в этих уличных лабиринтах. Впрочем, удивлялся он вяло. Нога болела. Гренгуар сильно хромал. Вскоре он отстал от всех. И только Жженый был рядом. Смачно выругавшись, он подхватил незадачливого поэта под руку, помогая тому передвигаться. Беглецы то и дело оглядывались.

— Вот проклятье, — выругался Жженый. — Пропажа обнаружена. Слышишь? За нами погоня.

— Слышу, — прохрипел Пьер. — Не могу больше. Брось меня. Спасай свою шкуру.

— Захлопни пасть, — рявкнул Жженый.

— Ты псих, — задыхался Гренгуар. — Нас обоих схватят.

— Псих, — хрипло рассмеялся Жженый. — Такой же как ты.

Топот сапог по мостовой был слышен уже совсем близко. А Мари вместе с бродягами уже успели раствориться в темных лабиринтах ночного Парижа.

— Жерар, Жерар, — к предводителю «Адовой кухни» подскочил мальчишка лет семи. — Они схватили поэта. И Жженый с ним.

— Вот тысяча чертей, — выругался Жерар. — Их не должно быть очень много. Попробуем отбить. Ты стань здесь, — приказал он Мари. — И не высовывайся. Остальные за мной.

Банда резко развернулась. Но не успели они пробежать и пяти шагов, как послышался стук лошадиных копыт и громкие голоса.