Искупление Гренгуара

Милу грозно зарычал.

========== Жаркая ночь. ==========

Знакомо ли читателю состояние, когда вы понимаете, что данный поступок совершать не нужно, и все равно вынуждены его совершать? Вот так же отвратительно почувствовал себя Жерар, когда услышал знакомый голос и совсем ему не обрадовался. «Красавчик» крепко взял Милу за ошейник и нехотя подошел вместе с ним к воротам.

— Что это тебе вдруг приспичило среди ночи? — проговорил он негромко, но внятно, чтобы было слышно на улице. — До утра не потерпишь.

— До утра нельзя, — последовал ответ. — Сложные обстоятельства. Да и ветер усиливается.

У Жерара желваки заходили под кожей. Последняя фраза про ветер была у них условной еще со времен «Адовой кухни». И означала серьезную опасность.

— Тише, Милу, — одернул рычавшего пса «Красавчик». — Я тоже чувствую неладное, как и ты. — Он осторожно открыл небольшое смотровое окошко в воротах. На улице действительно стоял Бернард, освещенный призрачным светом луны. Однако он был не один. Позади виднелась крупная мужская фигура, в одной руке которой сверкал нож, приставленный к горлу незадачливого карманника. Всем своим видом Бернард выражал отчаяние.

— Прощения просим за поздний визит, — нахально осклабился бандит с ножом. — Необходимость заставляет нас… короче, отворяй ворота или дружок твой отправится к праотцам. Надеюсь, ты не возьмешь такого греха на душу.

— Да чтоб ему провалиться, — пробурчал бывший предводитель «Адовой кухни», лихорадочно соображая, как поступить. — И вам вместе с ним.

— Фу, как грубо, — продолжал скалиться незваный гость. — А мы-то были уверены, что тебе вовсе не чужды христианская любовь и милосердие. «Ибо нет большей любви, чем положить жизнь за други своя», — процитировал бандит и сильнее надавил на нож. По шее Бернарда потекла струйка крови.

— Не поганил бы ты Божье Слово мерзким языком, — с отвращением произнес Жерар, медленно отодвигая засовы одной рукой. Другой же он крепко держал ошейник Милу.

— Возмездием стращать будешь?

— Почему же только стращать? — Жерар вдруг резко распахнул ворота. — Взять! — крикнул он Милу. Огромный пес в одно мгновение мертвой хваткой вцепился в ногу богохульника. Тот дико заорал от боли и отпустил свою жертву. Бернард ни жив, ни мертв, ввалился в ворота и вместе с Жераром они принялись запирать замки.

— Ты идиот, — задыхался от ярости Жерар. — Кретин! Кол тебе в глотку. Говорил я тебе, что опасно здесь чужаку?! Говорил, чтоб тебе сгореть.

— Прости, Жерар, — Бернард пытался оправдываться. — Они на рынке меня поймали. Сказали, что их территория. Хотели убить, да кто-то из них нас вместе видел. Решили, что через меня к сундуку местному доберутся.

— Заткнись уже, — резко оборвал его Жерар. — Не время исповедей. Ты слышал? Кто-то с забора спрыгнул во двор. Вот черт! Милу, ко мне! — крикнул «Красавчик». Рычание с улицы смолкло. Через минуту огромный пес перепрыгнул забор (что он не раз проделывал раньше) и остановился перед напарником.

— Ищи, Милу, — приказал Жерар, вооружаясь вилами и хватая факел. Бернарду он швырнул тяжелую дубину. А пес с лаем ринулся по двору в поисках злоумышленника. «Красавчик» на всякий случай крикнул женщинам, чтобы проверили замки и не смели даже носа высовывать на улицу. Затем бегом рванул туда, откуда доносилось рычание пса и дикие вопли его жертвы. Милу уже успел изрядно потрепать бандита, когда подоспевший Жерар не без труда оттащил разъяренного пса.

— Этот уже не опасен, — мрачно произнес Бернард. — Жить будет, но калекой.

— Забор! — выкрикнул Жерар. — Ворота им не понадобились. Они уже здесь.

Во дворе мастерской замелькали темные, мрачные фигуры. Они двигались бесшумно, как призраки, окружая Жерара и Бернарда со всех сторон. Те встали спина к спине. Милу рычал и скалил страшные зубы.

— Чего вам здесь надо? — крикнул Жерар.

— Сундук, — послышалось несколько голосов. — Откроешь дверь — уйдешь живым. Нет — позавидуешь мертвым. Где ключ?

— Найдете — будет ваш, — рявкнул Жерар. — Милу, вперед.

Пес ждал только команды и тут же ринулся в окружавшую их толпу. С остальными Жерару и Бернарду пришлось сражаться самим. Ночной воздух наполнился рычанием, криками, проклятиями и звуками ударов.

Мари тем временем металась по комнате, сжимая виски:

— Они же убьют его, убьют, — в отчаянии шептала она. — Я не прощу себе.

— Мама, мне страшно, — в испуганных глазах Сильви стояли слезы.

— Не бойся, моя маленькая, — Ирэн держала девочку на руках и пыталась ее успокоить. — Нас не дадут в обиду.

— Сильви нужно спрятать в подвале, — к ним стремительно подошла Мари. — Пока. Там не слышно, что творится во дворе. Да и безопаснее. Ирэн, — девушка вдруг перебила сама себя, — а если отдать этот проклятый…

— Я тоже об том подумала, — прошептала мать Сильви. — Если бы таким образом мы смогли купить жизнь Жерара и наши собственные. Но, я думаю, как только мы откроем двери — окажемся в их власти. Они не из тех, кого можно тронуть слезами.

— Да, ты права, — Мари до боли стиснула руки. — Спускайтесь в подвал, скорее. Анриет, девочки, вы тоже.

— А ты?

— Я должна слушать, что там.

— Я скоро к тебе присоединюсь, — пообещала Ирэн и осторожно стала спускаться в подвал.

А во дворе тем временем продолжался неравный бой. Защитников женщин было всего трое, включая верного пса. А бандитов больше десятка. Правда, кое-кого уже удалось выбить из строя. Но силы все также оставались неравными. Да и Жерар и Бернард уже начинали уставать. Внезапно все звуки перекрыл жуткий собачий визг. Кто-то из бандитов таки пырнул ножом отважного Милу. Визг вскоре затих. В обороне осталось двое.

— Какого дьявола вы возитесь с ними? — крикнул кто-то из банды. — Нет ключа, да и провалиться ему в преисподнюю. Сейчас эти курицы сами нам двери откроют. И сундук принесут. Да еще и развлекут, как мы попросим. Поджарим-ка их на медленном огне.

— Точно, Шустрый, — выкрикнуло еще два голоса. — Ну, башка у тебя. — И выхватив три факела, бандиты стали поджигать мастерскую снизу. — Ждем прелестных дев, — и они расхохотались.

Бревна, из которых был сложен дом, разгорались неохотно. Вчера прошел дождь, они были сыроваты и скорее дымили, чем горели. Но и это было мучительно для женщин в доме. Они стали задыхаться. Тогда Мари намочила куски ткани в имевшейся в доме воде и раздала всем, чтобы дышали сквозь нее. Затем огонь все-таки стал разгораться. И языки его то и дело пробивались внутрь. Все девушки, кроме Анриет, которая сидела в подвале с Сильви, сбивали прорывавшееся пламя тяжелыми коврами. А на улице слышался мерзкий хохот и сальные шуточки в адрес женщин. Взбешенная Мари подожгла массивный табурет, вихрем взлетела на второй этаж и с силой отчаяния швырнула его на голову хохочущему бандиту. Тот свалился с ног от боли и неожиданности. Одежда и волосы на нем загорелись. Приятели кинулись его тушить.

— Ведьма! — заорал кто-то из них в адрес девушки.

— Будь ты проклят! — кричала Мари, вырываясь из рук перепуганной Ирэн, которая оттаскивала ее от окна с целью закрыть его.

— Идем вниз, — выкрикивала хозяйка мастерской. — Там ты нужнее. Не стоит их бесить еще больше.

Обе женщины сбежали вниз и снова принялись воевать с проникавшим пламенем.

Тем временем задыхающийся от быстрого бега Биби стучался в окна дома Филиппа Бертье, который считался женихом кружевницы Полетт.

— Скорее! Там бандиты! — кричал мальчик. — Их много.

Жерар накануне договаривался с Филиппом, что в случае опасности, пришлет Биби за подмогой. Бертье быстро вскочил с лежанки, разбудил трех братьев. Те в свою очередь дали знать соседям. Зарево пожара уже виднелось и из их окон. Владельцы деревянных построек осознавали опасность. Вооружившись кто чем, толпа местных жителей с понеслась к мастерской. Они успели к моменту, когда Жерара и Бернарда уже свалили на землю и избивали самым зверским образом, а угол дома горел ярким пламенем. Увидев разъяренную толпу, бандиты стали разбегаться кто куда. Однако это удалось далеко не всем. Многих скрутили. Часть людей таскали воду, чтобы потушить пожар. Биби кинулся к дверям.