Страница 94 из 108
Пьеса ей понравилась, хоть и была откровенно неправдоподобной. Впрочем, её же кто-то написал, чтобы посмешить людей, так с чего бы ей быть похожей на правду? А секретаря, оказавшегося похищенным в детстве сыном графа, играл тот самый тип, которого Катриона спрашивала, не хочет ли он тоже выйти замуж. Пел негодяй, между прочим, так, что она прямо гусиной кожей покрылась:
Настанет день и час,
Любовь к тебе придёт,
Зови иль не зови.
Где встретишь ты её,
Не знаешь наперёд,
Темны пути любви.
«Вот Меллер приедет после Излома Зимы, — думала она, украдкой поглядывая по сторонам: как-то неловко было от того, что её так пробрало, — попрошу его спеть. У него ничуть не хуже должно получиться. Лишь бы никто не помешал опять».
Неслышен её шаг,
Неведомы черты,
Таинственен язык.
Но вот пришла любовь,
Её узнаешь ты,
Узнаешь в тот же миг.*
Да уж, она узнала, конечно. Ещё как узнала. Всё это время она придумывала себе занятия, чтобы занять голову чем угодно, лишь бы не вспоминать Марча, его мальчишескую улыбку, озорные глаза, жадные руки и губы. Нет-нет, это просто было как лихорадка, как горячка — накатило, разум помутился… Но скоро она уедет, и понемногу всё забудется. Всё забывается в конце концов. Уж похоронив отца и брата, она знала это как никто другой. Она поправится. Отпустило же её с сиром Роландом.
Вот только в антракте они с Меллером вышли пройтись, и насмешница-судьба немедленно столкнула их с Гедеоном Марчем.
Комментарий к Глава 43
* - Всё та же “Собака на сене”
========== Глава 44 ==========
— Неудивительно, что ваш консорт выдаёт замуж фаворитку.
— Почему? — удивилась Катриона. Надо было вставать, но до смерти не хотелось этого делать. Хотелось бездумно валяться, чувствуя, как сильные, умелые, горячие руки скользят по телу.
— С таким темпераментом, как у вас, у него вряд ли хватает сил на кого-то ещё, — со смешком пояснил Марч и довольно сильно сжал её грудь. — Прямо дикая кошка.
Катриона покраснела. Правда, её неприятно царапнул этакий пренебрежительный тон, словно позаботиться о женщине, которая потратила на тебя свою молодость, было смешной глупостью, а не достойным поступком. Но всё же услышать о себе, что она прямо дикая кошка… Консорт вполне обойдётся и без её заступничества, решила Катриона. Не ссориться же из-за него с человеком, для которого она была звездой, а не унылой «дорогой супругой».
— А вы ждали скучную мороженую рыбину в байковой сорочке от ушей и до пят? Которую она ни за что не снимет даже перед законным супругом? — немного неловко отшутилась она.
— О, — сказал Марч… Гедеон, с интересом глядя на неё, — а вам нравятся такие игры? Соблазнение отшельницы? Дева-паладин и развратный колдун?
Она рассмеялась.
— Я знаю одну деву-паладина, — сказала Катриона. — Как-то не верится, что её мог бы соблазнить колдун.
Письмо от Герты она получила у чиновника на почтовой станции в Волчьей Пуще, когда уже собиралась сесть в карету, и ответ на него пришлось посылать из Захолмья: не в карете же было писать и не в трактире. Герту по делам Ордена, оказывается, носило аж в тот самый Янтарный, где водились рыцари с чертополохом на щите. Но теперь она вернулась и обещала приехать на Равноденствие. Если не случится ничего неотложного, конечно.
— И кто эта прекрасная воительница? — с каким-то хищным любопытством спросил Марч.
— Племянница барона, — что признанный бастард, Катриона решила не уточнять. — И в самом деле очень красивая девушка, гораздо красивее меня.
— Ох, звезда моя, а что такое красота? У Леты бывает много красавиц, вы сами видели. Но таких, как вы, я ещё не встречал.
Он то ли поцеловал, то ли куснул её сосок и разжал пальцы, так и стискивавшие грудь. Кажется, он кое-где оставил синяки. Распалённая страстью Катриона не чувствовала боли… вернее, боль делала удовольствие только острее, но теперь тут и там неприятно ныло и тянуло. И это странным образом примиряло с украденным клочком счастья, словно она за этот клочок честно расплатилась.
— Надо идти, — сказал Марч с сожалением. — Хорошо, что я заплатил за два часа, а то стучал бы нам в дверь какой-нибудь дурак-лакей с воплем, что время прошло. Всё бы испортил.
Катриона тихонько вздохнула. Тогда, в фойе театра, Марч попросил её ответить на несколько его вопросов о Волчьей Пуще и приграничных баронствах вообще. Скажем, встретиться как-нибудь после полудня в кондитерской, например, и там посидеть за бокалом лёгкого вина с бисквитами? «В «Сладком счастье», к примеру?» — как-то нехорошо усмехаясь, спросил Меллер. Катриона не знала, чем плохо это «Сладкое счастье», но Марч прищурясь ответил: «А вы, я вижу, тоже неплохо знаете, где можно снять комнату на часок?»
В общем, в этом самом «Сладком счастье» они и встретились, но лёгкое вино и бисквиты Марч велел принести не в зал, где за столиками сидели вполне приличные (как бы ни усмехался дорогой консорт) посетители, — некоторые так вообще с детьми, — а в номер, снятый на два часа. Тоже, кстати, очень пристойно выглядевший, чистенький такой и светлый. Но ни о каких приграничных баронствах они, понятно, не говорили. Они вообще толком не говорили, если честно.
— Так в следующий раз я жду вас в байковой сорочке от ушей до пят, — сказал Марч (никак не получалось звать его про себя по имени). — Будем её медленно, после долгих уговоров, снимать.
И он подмигнул Катрионе с таким многообещающим видом, что ей нестерпимо захотелось сказать консорту, что она остаётся. Да, дождётся, когда он разгребёт горы своих неотложных дел, и поедет вместе с ним. Он же сам предлагал ей хорошенько отдохнуть.
Но всё это, конечно, были пустые мечты.
— Хоть в байковой сорочке, хоть в ламелляре, — вздохнула она, начав одеваться, пока в самом деле не явился кто-нибудь ломиться в дверь и орать, что два часа истекли. Промелькнули, как пара мгновений. — Я бы с удовольствием. Но мне очень жаль, сир Гедеон…
— Просто Гедеон!
— Мне очень жаль, Гедеон, — послушно повторила она, — но завтра утром я еду обратно. Я уверена, что моя помощница неплохо управляется с хозяйством, но всё-таки сеньора Вязов я, не она.
— Что значит, едете? — поразился он. — Хотите сказать, что вы можете вот так меня бросить?
Катрионе было совсем не до смеха, однако тут она не удержалась от улыбки: прозвучало так, словно она соблазнила его, попользовалась и упорхнула к новым поклонникам.
— Я не могу вас бросить, — сказала она. Марч… Гедеон приосанился было, но Катриона продолжила: — мы никто друг другу, вы ни браслетов моих, ни кольца не носите…
Ну… она думала, что поразила его своими словами, что должна ехать? Оказывается, по-настоящему он был поражён — и уязвлён — вот этим заявлением про кольцо. Он даже перебил её, с негодованием спросив:
— Я не ношу вашего кольца? Звезда моя, вы меня со своим толстым бакалейщиком не перепутали? Старые Шахты — не ваши Ясени в три двора!
Ох, ну зря он так с нею заговорил. Катриона пристегнула наконец чулок, упорно выскальзывавший из мелкой, неудобной пряжки, одёрнула сорочку и холодновато ответила:
— Сколько бы дворов ни было в моих Вязах, сир Гедеон, я их владетельница. Вы же — младший сын сеньора Старых Шахт. Принять ваше колечко, сами понимаете, я не смогла бы при всём желании. Мне даже графу пришлось бы отказать, потому что таким, как я, позволительно принимать покровительство только от лиц королевской крови. Вы не знали?
У него был такой вид, будто он хотел её ударить. Дать пощёчину, словно зарвавшейся служанке. Но то ли воспитание помешало, то ли он поостерёгся связываться с сеньорой из мест глухих и диких, которая даже на свидание заявилась с охотничьим ножом на поясе. Он покривился и зло бросил:
— Вы всерьёз думаете, будто кто-то из особ королевской крови впустил бы вас не в спальню свою, а хотя бы в конюшню?
— Нет, конечно. — Она сжала челюсти до хруста за ушами, но умудрилась по-меллеровски пожать плечами. — Даже вы меня не в свою спальню пригласили, а в номер для почасовых свиданий. Куда уж мне до принцев, хотя бы не наследных.