Страница 71 из 108
Сир Генрих нахмурился, глядя на это. Катриона, честно говоря, не очень поняла, чем он так недоволен? Что Меллер тянет в рот пораненный палец, как ребёнок? Ему-то что за дело? Сир Генрих однако с насупленным видом отобрал у её консорта щипцы и блюдце и с неожиданной сноровкой наколол сахара для Клементины. У той щёки только что не задымились, когда он подал ей блюдце с горкой мелких кусочков, кварцево блестевших на изломе. А на укрощённые его рукой сахарные щипцы она глянула так, будто это был меч, которым баронский сын отсёк голову дракону.
Но тут уж ничего не поделаешь, этой лихорадкой можно только переболеть, признала про себя Катриона. Сир Генрих до малолетней дурёхи не снизойдёт, конечно, так что можно не бояться каких-то глупостей с её стороны. Даже к лучшему, пожалуй, что любовь у сопливой бесприданницы приключилась к тридцатилетнему, взрослому и серьёзному мужчине, а не к тому же сиру Эммету, скажем. Смог ли бы тот не воспользоваться чувствами городской дурочки, за которую заступиться толком некому — вот уж только Девятеро знают. Аларике-то когда ещё Каттен позволит вернуться к супружеским обязанностям.
— Это про наёмников вы писали, что налогового чиновника ждёт неприятный сюрприз? — спросила Катриона, попытавшись хоть примерно представить себе, во сколько обойдётся барону наём двух десятков бойцов приличной, законопослушной, и потому очень высоко свои услуги оценивающей гильдии.
— Нет, — за Меллера, невоспитанно облизавшего ранку и неловко ухватившего ложку здоровыми пальцами, ответил сир Генрих. — Со времени выхода королевского указа о Приграничье наём дополнительных бойцов больше не считается основанием для снижения налогов. — Катриона кивнула, припомнив, что уже слышала что-то такое. — Но тётушка Елена получила у отца Симона разрешение строить в Волчьей Пуще часовню, а вот за это как раз-таки полагаются налоговые послабления.
— А ей-то это зачем? — удивился молчавший до сих пор сир Эммет. — У неё же свои доходы, с баронства она ничего не имеет. Разве не так?
— О, — усмехнулся-таки Меллер, даже забыв болезненно морщиться, — это дело принципа. Заплатить законный минимум налогов — дело чести для любого торговца и манфактурщика. Повод хвастаться в кругу понимающих людей.
Сир Эммет неопределённо шевельнул плечом. Он о таких скучных вещах, как расходы и вообще хозяйство, наверняка не задумывался. На это есть супруга, есть сеньора, есть консорт этой сеньоры… дело маршала — охранять их всех, а уж с них можно требовать всё остальное: еду, вино, одежду, снаряжение.
— Она хочет построить новый храм Девяти? — заинтересованно уточнила Катриона. — Вместо прежнего?
— Да нет, не настолько серьёзно, — мотнул головой сир Генрих. — Небольшая часовенка Сот Трижды Мудрейшей. В нашем храме у неё даже своего служителя нет, и тётушка желает не просто делать пожертвования статуе покровительницы ремесленников, а получать благословения и советы именно от жрицы Сот. Ну, или от жреца… кого уж пришлют из Озёрного.
«Или позлить старых жриц и поссорить их с новой, — подумала Катриона. — Госпожа Елена примерная прихожанка, но служителей Девяти не сильно любит. Наверняка и строительство это затеяла, чтобы жрицы и послушницы начали выяснять, кто главнее, а к людям поменьше цеплялись». Это было бы неплохо, признала она. Если конечно, подобное входило в планы Елены Ферр. А то ведь у сказочно богатой суконщицы могли быть и свои цели, которые просто в голову никогда не пришли бы нищей сеньоре из мест диких и глухих.
Кстати, про дикие и глухие места — она ведь так и не сообщила консорту, что дядюшка Артур хоть и с опозданием, но благословил их брак. Немного поразмыслив, Катриона сказала это прямо за столом: либо Аларика, либо её супруг, а то и сам сир Генрих непременно обмолвятся об этом благословении. Сплетниц это, конечно, не заткнёт, но хоть немного уймёт.
Ну, можно было и не сомневаться: Меллер уже знал об этом.
— Дядя говорил с ним, — подтвердил он.
— Сир Артур жив, я надеюсь? - усмехнулся сир Генрих.
— Конечно, — с такой же усмешкой отозвался Меллер. — И сам он, и его юный… друг. У того, кстати, оказался очень красивый и ровный почерк, а также он умеет на удивление быстро и грамотно писать. Одна почтенная сира, вздумавшая осчастливить мир своими мемуарами, просто в восторге от такого секретаря.
Сразу после завтрака сир Генрих с Меллером собрались ехать в замок. Катриона вышла проводить их и Аларику с Мадленой. Пока Меллер проверял, в порядке ли печати на мешках и ящиках, которые ещё вчера погрузили в фуры (всё так же неловко отставляя кем-то старательно перевязанный палец), Аларика что-то настойчиво втолковывала кормилице, рассеянно укачивавшей младшего сира Вениамина. Однако та кивать-то кивала, не спорила, но вид у неё был: «Ой, да ты ещё поучи меня с детьми водиться, точно у меня своих нет!» А сира Клементина, кажется, охотно съездила бы в Волчью Пущу (так и вспомнилось «селение, хоть сколько-то похожее на человеческое жильё»), но в двуколке для неё места не нашлось, Аларике и без того предстояло ехать с Мадленой на коленях. Сесть же на козлы какой-то фуры, будь она хоть трижды дорогой, удобной и нетряской, хорошо воспитанной городской сире, видно, это самое хорошее воспитание не позволяло. Ну… пусть перчатки себе свяжет наконец, а то пока гуляет с Мадленой, вечно прячет руки в рукавах.
— Сира Катриона.
— Да?
Она обернулась и с удивлением уставилась на Росса, стоявшего с кувшином в одной руке и какой-то миской — в другой. На холодном осеннем ветерке миска слабо курилась паром, большим пальцем Росс придерживал ложку в ней… Кого он и чем кормить собрался? Ян стоял рядом с ним, отчаянно зевая. В обеих руках он держал по немаленькой и даже на вид увесистой корзине и то и дело с усилием приподнимал правую, чтобы уткнуться лицом в плечо, пряча зевок. Сверху кондитер тщательно укрыл обе корзины промасленной бумагой и обвязал шпагатом, так что, решила Катриона, не стоило лезть внутрь, проверяя, чего и сколько он туда положил. Вряд ли во дворе удастся так же красиво и аккуратно упаковать всё это заново.
— Вы не откроете мне карцер? — спросил он.
— Карцер? — удивилась Катриона. Она посмотрела на кувшин и на миску с ложкой и фыркнула, не сдержавшись: — Это вы гоблина вчерашнего собрались кормить, что ли?
— А вы хотели голодом его уморить? Повесить гораздо быстрее и проще.
Катриона поморщилась. Вот виселицы в её селе только не хватало! И вообще… казнил вон прадедушка одного орка, потом малефикаршу пришлось нанимать — как бы с гоблином не вышло того же самого.
— Идёмте, — неохотно сказала она, отобрав у Яна корзины и привычно запихнув их в грузовой ящик двуколки. — Сир Генрих, о чём вы вчера хотели спросить гоблина?
Пришлось взять ещё того охранника-полуорка, который переводил бред опьяневшего от сахара ворюги. Открывая скрипучую тяжёлую дверь, Катриона ждала, что гоблин попытается прорваться мимо людей в отчаянной попытке удрать, но тот сидел, скрючившись, на какой-то старой тряпке, на которой ещё, кажется, кузнец валялся, протрезвляясь. Вид у зелёного доходяги был такой больной, что на какой-то миг его даже жалко стало: живут, как дикие звери, жрут всякую дрянь, и ту не досыта… Потом Катриона вспомнила про овощи, украденные у людей, которые и сами не жировали, даром что целое лето трудились не разгибая спины, и нахмурилась — нашла кого жалеть! Это вон кондитер городской пусть жалеет, богатенький, сытенький, ни дня наверняка не живший без сахара и масла. А ей о своих людях заботиться надо, не о тварях вороватых.
Кувшин у Росса из рук гоблин прямо-таки выхватил (Катриона даже напряглась, помимо воли нашарив нож на поясе и подумав, что зря горожанин подошёл так близко к дикой твари), а вот на миску даже не глянул. Наверное, с сахара у них бывало такое же похмелье, как у людей с вина. Росс чуть повёл плечом с видом «как знаешь» и поставил миску прямо на пол, а сир Генрих велел полуорку спросить у пленника, как тот сумел попасть в село.