Ещё один брак по расчёту

— А Мышка кого?

Та задумалась, потом взяла с пола одну из фигурок.

— Жрицу, вот.

— Тогда я — мага, — заявила Рената и тоже уселась на пол, благо в штанах это было вполне себе удобно.

— А я купца, не рыцаря же, — хмыкнул Меллер. — Мышка, помнишь, как играть? Начинаем вот отсюда, из портового города. Можно выбрать путь по воде, можно по суше. По воде короче, но опаснее: повезёт — доберёшься очень быстро, не повезёт — медленнее, чем по суше.

— Я помню, — сказала Мадлена, нетерпеливо ёрзая. Свою фигурку она уже поставила на пергамент и катала по ладошке кубик вроде того, какими играют в кости. — Я первая хожу! Можно?

— А что за игра? — заинтересовался сир Генрих и даже с кресла своего встал, чтобы посмотреть поближе.

Катриона тоже отложила вышивание и подошла глянуть, что там такое. Старый пергамент оказался картой. Выцветшей, протёршейся на сгибах, уже наверное непригодной для настоящего дела. Кто-то нарисовал на ней толстые извилистые линии красной и синей краской, щедро рассыпав по ним кружочки с цифрами, и вообще, старая карта вся была разрисована корабликами-повозками, всякими чудищами, тучками с молниями и проливающимся дождём, водоворотами, вихрями и много чем ещё. Нарисовано, кстати, было здорово, прямо как в книжке со сказками. На левом краю карты красовался один город с крепостными стенами и пристанью, на правом — второй такой же. Видимо, линии изображали дорогу между ними. Рената с Мадленой уже поставили в первом городе фигурки, Меллер всё никак не мог усесться поудобнее, свою держа в руке, а Катриона взяла лишнюю посмотреть. Лишним оказался рыцарь, вырезанный из дерева. Так и вспомнился четверорукий кот на камине в кабинете сира Георга — деревянный человечек, у которого каждая застёжка доспеха была отчётливо видна, выглядел прямо как живой.

— Дайте-ка я тоже попробую, — вдруг сказал сир Генрих и отобрал у Катрионы рыцаря. — Что это за дорога без воина? Даже жрица есть, а рыцаря нет?

Маршал с наёмником посмеялись, но тоже подошли поближе, любопытствуя, Катриона подумала, что мужчины не взрослеют, а Мадлена наконец бросила кубик.

— Четыре точки, — объявила она. — Значит, четыре шага.

Она подняла свою жрицу, подумала и поставила на дорогу по суше. Рената тоже выбрала путь посуху, а вот Меллер заявил, что рискнёт и отправится морем. И тут же попал в штиль, из-за которого ему пришлось пропустить следующий ход: под кружочком, на который он попал, был нарисован кораблик с поникшими парусами. Консорт для верности заглянул в какой-то листок и подтвердил, что да, штраф на один ход. Сир Генрих, видя такое дело, рисковать не стал и отправился сушей, но ему это не помогло, потому что прямо на выезде из города он «заболел» и тоже должен был пропустить ход.

— А есть разница, кем играть? — спросила Аларика, тоже бросившая шитьё и с любопытством тянувшая шею из-за плеча супруга.

— Нет, это просто чтобы не путаться, где чья фишка.

— А дядя Тео говорил, что они в детстве всякие истории придумывали про своих человечков, — возразила Мадлена.

— Только лет им было уже по десять, а не по пять, — сказал Меллер. — Ты не болтай, ты кидай кубик.

Мадлена продвинулась на целых пять шагов, Рената — всего на два, но её догнал паладин Пути, и под его охраной чародейка срезала дорожную петлю через лес с мантикорой, на три шага обогнав Мадлену. Катриона ждала, что та надуется, но у девчонки только глаза азартно заблестели.

— Надо мажат сюда забрать, — проговорил сир Матиас, деликатно тронув рукав Катрионы. — Чтобы девочке было с кем играть. Сира Катриона, я буду платить за обоих, но привезти хочу сейчас, а не когда построюсь.

— Это вы про тех учеников сиры Фриды? — уточнила она. — Которых Рената возьмётся учить?

— Да, про них. Одному мальчишке восемь, другому одиннадцать. Дриадские полукровки, да ещё ученики магессы — с деревенскими они вряд ли поладят.

Катриона кивнула. Да, если полукровок с малых лет учила сира Фрида, они уже и правда… мажата, деревенским не ровня. Как и Мадлена теперь. Так что компания ей не помешает, не с одними же взрослыми ей расти. А вот деньги брать с наёмника, который с сиром Эмметом готов был то ли от скуки, то ли из почти родительских чувств бесплатно возиться…

— А можно я вас лучше попрошу кое о чём взамен? — Катриона понизила голос, но игрокам точно было не до её тайн: Меллер поймал попутный ветер и лихо проскочил мимо скалы с каким-то змеелюдом и бухты с пиратской засадой. Разом преодолев при этом почти треть пути под «Ого!» сира Генриха и восхищённо-завистливое Ренаты «Вот ведь… торгаш…» — Я… — Катриона почувствовала, что краснеет, но упрямо закончила: — Меня отец немного учил управляться с мечом. Позанимаетесь со мной хотя бы разок в неделю?

========== Глава 33 ==========

— Баллиста — вещь, конечно, очень полезная, но я не уверен, что стоило нанимать этого Линдира, — сказал сир Генрих, подкинув себе кусок масла в пшёнку и деловито перемешивая её (хотя маслом кашу заправляла ещё Тильда у себя на кухне, но и сир Эммет, и большинство гостей-мужчин непременно лезли ложкой в маслёнку на столе, чтобы добавить кусочек в свою тарелку). — Он, как всякий эльф, скромен, кроток и застенчив, — за столом все дружно усмехнулись, включая Клементину, вряд ли видевшую много эльфов. — Не уверен, что он сумеет поладить с нашими людьми.

— По-моему, его только тролли-полукровки и могут выносить, — хмыкнул Меллер. — Смотрят на него этак снисходительно, как пастушеские кобели на забавного шипучего котёныша, ухмыляются… от чего его характер, понятно, легче не становится. Но вашим людям много ли придётся с ним общаться? Я, конечно, мало смыслю в военном деле, но наёмникам, не знающим здешних мест, проще, наверное, поручить охрану бродов и патрулирование вашего берега реки. А сами наёмники обычно не особенно обращают внимание на то, у кого какие глаза, уши и зубы. Эльфийским задранным носом никого из них точно не удивишь.

Речь за завтраком зашла о нанятых бойцах. Их было десятка два… не в смысле, два десятка, каждый со своим командиром, а около двадцати людей и нелюдей, и среди них, оказывается, имелся расчёт аркбаллисты — два полутролля и эльф. Тролли-полукровки устанавливали арбалет-переросток в нужном месте и заряжали его, а эльф стрелял. Очевидно, достаточно метко, если наймом этой компании Меллер похвастался, поставив это в заслугу исключительно себе, скромному и молчаливому. Хотя, подумала Катриона, наверняка это сир Бирюк посоветовал ему, кого сто’ит нанять для заставы на пограничной реке.

— Тролли-полукровки? — меж тем переспросила Аларика. — Канн милосердная, я даже боюсь представить себе, как это вышло. — Она перемешала сахар в своей тарелке и легонько дотронулась до рукава Меллера: — Братец, сире Клементине тоже не помешал бы, мне кажется, кусочек-другой сахара в каше?

Катриона тихонько фыркнула. Ну да, мужчинам пожирнее, женщинам послаще. Хотя вон на столе целая корзинка печенья стоит под молоко или чай, ешь сколько влезет, если хочется сладкого. Но дорогой консорт, понятно, такой ерунды, как сахар, не жалел ни для кого.

— Да, конечно, — легко согласился он, хотя гувернантка, вся красная, пролепетала, что её и так всё устраивает и совершенно незачем из-за неё хлопотать.

Покраснела она, впрочем, ещё на замечании Аларики о тролльих полукровках. Катриона тоже попыталась представить себе, как это могло бы быть? Тролль — да не мелкий мостовик, а настоящий горный великан — соблазнился рослой и крупной человеческой женщиной? Или троллина не устояла перед каким-нибудь сладкоголосым сердцеедом, не побоявшимся её могучих ста’тей?

— Я больше раздумывал над тем, стоит ли нанимать малефикара, — сказал Меллер, высыпав ложку мелко наколотого сахара в кашу Мадлене и взяв ещё кусок для её гувернантки. — Мать Саманта была очень недовольна приездом госпожи Голд, но опять же, должен признать, таланты, а особенно намерения самой матери Саманты вызывают у меня большие сомнения. Лоренцо госпоже Голд не ровня, конечно, но за орочьими шаманами вполне способен присмотреть. Зато и требует не так много, как дама из Паучьей семейки — и в смысле оплаты услуг, и в смысле комфорта… ах ты!.. — Консорт болезненно зашипел, защемив себе палец сахарными щипцами, и поспешно облизал его (Катрионе вообще показалось, что он поторопился заткнуть себе рот, чтобы не высказаться при дамах и девицах — особенно племяннице, даром что та от отчима много чего должна была слышать).