Страница 58 из 108
Так что Катриона подумала и согласилась пойти с нею на кухню. Там и правда всегда есть чем заняться, а до утра ещё далеко.
В кухне было светло, как в столовой баронского замка в праздничный день, потому что тут и там стояли шандалы с новенькими белыми и яркими свечами — и у плиты, и у мойки, и на рабочем столе, и в уголке, где притулился Ян со своей работой. Интересно, это консорт так расщедрился, или господин Росс сам не бедствует? На праздничную службу он особенно не наряжался, но может быть, просто слишком выделяться не хотел?
Кондитер сеньоре и её помощнице не обрадовался. Не таким уж непроницаемым было его лицо, как Катрионе казалось в начале знакомства — уголок рта дёрнулся, светлые глаза потемнели. Но он, понятно, ни слова против не сказал.
— Конечно, сира, — ответил он Аларике. — Работы сколько угодно. Вон в той миске размокает чернослив. Промойте его, переберите, выньте косточки и нарежьте тонкими полосками.
— А овсяное печенье, которое было на празднике — это ваш фамильный секрет? — спросила Катриона. В тёплой, сухой, ярко освещённой кухне стало как-то поспокойнее, и она нарочно заговорила о таких пустяках, чтобы окончательно прогнать мысли об орочьем налёте и о том, кто переживёт его, а кто нет.
Росс, просеивавший муку прямо на доску, на которой лежали кусочки масла, удивлённо глянул на неё.
— Нет, сира. Это простое дешёвое печенье… ну, ладно, сахар в нём довольно дорог, но сахара надо не так и много, да и вообще, его можно мёдом заменить. Я запишу вам один из рецептов, если хотите, а там уж сами пробуйте — разбавляйте овсяную муку пшеничной в любых пропорциях, кладите в тесто что вам больше нравится: изюм, орехи, мак, тмин… У каждой хозяйки свой излюбленный рецепт, я подскажу только основу.
Катриона покивала, глядя, как Ян в своём уголке, высунув язык от усердия, трёт кусок сыра об странную штуковину — стальную пластину с пробитыми в ней дырками. Сыр осыпался красивыми ровными стружками, иногда стружки летели мимо миски ему на колени, тогда Ян подбирал их и слизывал с пальцев. Штаны и рубашка на нём, как и на кондитере, были из купленного полотна, новые, даже с виду чистенькие, белые-белые. С таких штанов запросто можно было собирать и подъедать крошки. Но на Аларику, возившуюся с черносливом, Ян поглядывал исподлобья — видно, сам хотел перебирать его и резать, обсасывая косточки и таская потихоньку нарезанные полоски.
Катриона перевела взгляд с мальчишки на плиту, где кипела себе тихонько маленькая, в какие-то четыре пинты, кастрюля, от которой несомненно пахло курятиной, а на уголке плиты в смешной игрушечной сковородке (чуть побольше блюдца) томились красивые тонкие брусочки поджаренной моркови и полоски золотистого лука.
— Я думала, вы одни сладости умеете готовить, — сказала Катриона, хмурясь. Она только сейчас сообразила, что Росс приходит на кухню, когда там уже всё помыто и остатки еды убраны на ледник, а уходит, когда Тильда ещё только ставит вариться утреннюю кашу. — Вам надо было напомнить мне, чтобы я велела Тильде оставлять вам поесть.
— Зачем? — Он проделал в горке просеянной муки ямку, вылил туда из кружки желтки (да, одни желтки — странно как-то), высыпал размолотый, точно соль для солонки, сахар, взял длинный нож и принялся всё это рубить так быстро и ловко, что мука, желтки и масло смешивались словно бы сами собой. — Я покупаю то, что сам хочу, и готовлю то, что мне нравится и к чему я привык. Плита топится всё равно, а я давно приноровился делать разом два-три дела, хоть и считается, что это исключительно женский талант. Сегодня вот варю куриный суп с сырными клёцками. Хотите попробовать? Сударыня Тильда учиться у меня не хочет, но Яна я понемногу натаскиваю. Вдруг надумаете его повысить со временем? Будет вам варить супы с клёцками и запекать суфле из телячьей печени. Сире Аларике, кстати, не помешало бы, — прибавил он.
— Суфле из печёнки? — Та подняла голову от своей миски, к губам её — кто бы сомневался — прилип кусочек сливовой мякоти. — Я думала, суфле сладкое.
Росс под мерный перестук ножа, перемешивающего тесто, принялся объяснять, что суфле может быть любым, хоть из творога с фруктами, хоть из рыбы. А Ян меж тем закончил тереть сыр, кинул свою дырчатую пластинку в ванну с водой, а в миску с сыром разбил два яйца и стал старательно болтать в ней метёлочкой из тонких проволочек. Росса Ян ни о чём не спрашивал и, похоже, этот самый суп с клёцками мог сварить уже и сам. Только придвинул к плите низкую широкую скамейку, на которую Тильда ставила полный бак горячей каши, чтобы освободить место и начать варить кости, потроха или кур для обеденной похлёбки. Без скамейки мальчишке, видимо, неудобно было тянуться к посуде на плите. Катриона не удержалась — попробовала покачать ногой скамейку, но та стояла твёрдо, даже не думая шататься и переворачиваться, так что Яну не грозило влететь носом в раскалённый стальной лист.
А Ян замесил в миске что-то вроде мягкого теста, взгромоздился на скамью, вывалил в кастрюлю лук и морковь из кукольной сковородочки и начал, макая ложку в суп, отделять ею маленькие кусочки сырного теста. Получались они не очень ровные и не очень одинаковые, но действовал Ян уже довольно ловко и уверенно. Может, и правда пусть учится всерьёз? Тильда уже начинает жаловаться, что тяжко ей весь день на ногах да у горячей плиты. Ещё лет пять-шесть, и ей понадобятся не просто судомойки, а настоящие помощники… вот только ученика городского зазнайки она на своей кухне точно не потерпит. Будет ворчать, бухтеть, жаловаться, что «вот в её время», а то и пакостить втихую.
Катриона представила себе всё это и в который уже раз задумалась, а так ли хороша была её идея взять консортом городского торгаша, который начал потихоньку заводить в Вязах свои порядки?
Впрочем, суп ей понравился. Она бы не отказалась время от времени есть его на обед, а не разок попробовать ночью. Росс тем временем сунул своё тесто в ларь, притулившийся у стены и не сразу Катрионой замеченный, и пока женщины ели, затеял молоть куски сахара в ручной мельнице. А Ян перелил яичные белки из очередной миски в штуковину, похожую на маслобойку, только гораздо поменьше и наполовину прозрачную, и завертел ручку. Белки на глазах превращались в пышную пену, Аларика засмотрелась — даже ложку выпустила из руки. Ну, кажется, придётся её ещё не раз и не два сопровождать ночами на кухню. Ей-то, в отличие от Тильды, все эти «нелюдские выдумки для городских неженок» явно нравились. Вон уже и глаза заблестели — хвала Канн-заступнице, отвлеклась она от чёрных мыслей.
«Хорошо, что её матушка не приехала, — непочтительно подумала Катриона. — Ни за что ведь не пустила бы ночью на кухню: неприлично же! И металась бы Аларика по своей спальне от окна к двери, вслушиваясь в каждый шорох». — Отец сира Эммета, благослови его Девятеро, не отпустил ни жену, ни младшую дочь в гости в такое беспокойное время.
Потом ели Росс с Яном, а Аларика взялась помыть накопившуюся посуду — давно ей было любопытно испытать новые ванны. Катриона же сунула нос в тот самый ларь. Это был металлический ящик побольше, внутри которого находился другой, поменьше. На дне внутреннего ящика стоял лоток со льдом, над ним на решётке были разложены тесто, бруски сливочного масла, миска с творогом, горшочек молока… нет, кажется, сливок. Под самой крышкой по всем четырём скруглённым углам льдисто синели длинные прозрачные кристаллы.
— А кристаллы зачарованы? — спросила она, плотно закрыв толстую, но лёгкую, словно бы полую крышку, чтобы не напустить тепла в такой замечательный ларь.
— Да, сира. Можно просто менять лёд почаще, но где его взять, скажем, среди лета? Только у магов, так не проще ли к магу обратиться, чтобы лёд не таял?
— Сира Фрида как раз ледяные заклинания вроде бы любит больше огня и молний, — припомнила Катриона.
Росс ответить не успел. В кухню заглянул кузнецов старший и потребовал еёшнюю милость на двор, и вот прямо сей же час. У Катрионы тревожно сжалось сердце, и она поспешила выяснить, насколько всё плохо — уж понятно, что с хорошими вестями людей по ночам не гоняют.