Страница 56 из 108
Катриона при виде этой беготни почему-то вспомнила точную и подробную карту, лежавшую в столе консорта. Её можно было брать в любое время, но непременно возвращать на место. Сиру Эммету, забывшему разок-другой это сделать, напоминал о карте сир Бирюк, и уши молодого маршала долго ещё горели после разговора: карта, как уверена была Катриона, стоила куда подороже штанов из ферровского сукна или даже серебряных браслетов, и о ней Меллер беспокоился больше, чем о тряпках и «побрякушках» (украшения он, кажется, вообще не ценил, кроме разве что медного кольца с печаткой, зато уж его даже на ночь не снимал).
Что такого поручил барон гномам, для чего их нанял, тем более так близко к Вязам, было очень любопытно. Но не возвращаться же было в Волчью Пущу, чтобы удовлетворить пустое любопытство. В конце концов Катриона решила, что скоро всё узнает. А ещё ей подумалось, что в этом непременно как-то замешан её консорт. Или, скорее, вся их семейка.
Пока сир Эммет ждал, чтобы Катриона сама попыталась получить назад свою двуколку, в Вязы вернулась Берта Беда, которую зачем-то носило аж к Огровому Пальцу. Что забыла охотница у скалы, похожей на огромный уродливый палец, она так и не созналась. Дичи там отродясь много не бывало, не стоило и время на дорогу терять. На разведку решила сходить, помня о непрошеной зимней гостье? Если так, ходила она не зря: скалу, а вернее, пещеру в её подножии облюбовала пара огров. Именно пара, а не просто двое тупых злобных тварей. И прибавление в поголовье огров было не за горами. Терпели огры обычно друг друга недолго, от силы год-полтора, но пока огриха носила и выкармливала младенца, её… э-э… друг снабжал её едой. Себя он тоже не забывал, так что соседство это было неважное. Даже если людей не тронут, овчарни и свинарники разорят непременно, причём покалечат и передавят перепуганной скотины больше, чем сожрут.
Сир Эммет, выслушав новости, выругался с тоскливой злобой. Впору было тут же ехать обратно в Волчью Пущу и просить у барона подкрепления.
— Может быть, дриад попросить? — безнадёжно спросила Катриона. И сама же себе ответила: — Так они и без того за полями приглядывают, чтобы гоблины не наглели.
Зеленошкурых дриады припугнули здорово. Те живо притихли, зная, что лесные лучницы — это вам не тупые и неповоротливые короткозубые-круглоухие. От них ни в поле, ни тем более в лесу не уйдёшь и не спрячешься. В полях уже, правда, мало что осталось, но дёргать дриад лишний раз, когда зима ещё не скоро, а зимой их помощь понадобится как пить дать… Нет, надо барона просить.
— Если удастся уговорить сиру Фриду выступить с егерями, как тогда с виверной, то и два бы огра не так были страшны. — Сир Эммет имел в виду не нынешний, а почти шестилетней уже давности налёт чешуйчатой твари.
Вот только сира Фрида за эти шесть лет ни моложе, ни здоровее не стала.
— А она доедет вообще до этого Огрова Пальца? — вздохнула Катриона. — И Ренаты нет, а ученик сиры Фриды ей самой ни в одном месте не ровня. — Про мелких же дриадских полукровок и говорить не стоило, там старшему было одиннадцать. Их на огров лет через пять-шесть разве что можно будет взять. — Поезжайте завтра с утра, сир Эммет. Надо с такими соседями разобраться до праздника. А то ещё заявятся в гости.
— Тоже потанцевать, как дриады? — кривенько усмехнулся маршал. — Я вашу Сороку возьму для подмены? Чтобы сразу же обратно, как доложусь.
— Конечно, — кивнула она. — А о супруге не беспокойтесь, я о ней позабочусь.
Собственно, сира Вениамина-младшего она сразу же распорядилась отдать кормилице, и та обещала подержать ребёнка у себя дня два-три. А то «ихняя милость и правда ужасть до чего исхудали да с лица спали, краше в гроб кладут». Катриона навьючила мужа кормилицы мукой и фасолью, дала творога и сливочного масла (и ничего оно железом не пахло, отличное масло получалось) и мысленно перевела дух: одной заботой меньше.
Ага, одной меньше, как же! После ужина, когда уже темнеть начинало, они с Аларикой разбирали ту самую коробку, присланную Этельбертой Сильвер. Коробка ещё тогда, когда Катриона получила её с рук на руки от Ланса, показалась ей слишком тяжёлой для ниток. Она подумала, что меллеровская фаворитка накупила заодно ещё пуговиц, пряжек и прочего в том же духе. Почти угадала: под шёлком, бумагой, тонкой шерстью и канителью лежали мешочки с бисером и стеклярусом разных цветов. Ещё были бусины и пуговицы разного цвета и размера, видимо, из остатков.
— О, какое богатство! — сказала Аларика, вытряхнув на ладонь горсть ярко-синего бисера. — Только вы бы пока убрали его подальше, сира. А то приедут на праздники моя матушка с сестрицей на Вениамина посмотреть…
Она не договорила, но Катриона кивнула. Сиру Аделину с её вечным: «А мне?» — в бесстыжих глазках она ещё не забыла.
— Сира Катриона.
— Да?
Она разогнулась, неохотно выпуская из рук шёлково блестящие пасмы всех цветов радуги, повернулась к вошедшему. Людо Росс слегка поклонился им обеим, но потом перевёл взгляд обратно на Катриону.
— У вас найдётся четверть часа для меня? Просьба… — он поморщился, — деликатная.
— Какая? — нахмурилась Катриона. Неужели Тильда допекла-таки парня, и он пришёл жаловаться… нет, требовать, чтобы ему дали нормально работать?
— Знаете, — всё так же морщась, сказал он, — когда я ехал сюда, я был готов к тому, что вашим землякам я не понравлюсь уже потому, что горожанин и вообще чужак. Про глупости вроде того, что я могу соблазнить девятилетнего ребёнка, я молчу. Что я упырь, который днём спит, а ночами по селу шастает и так и норовит кровушки напиться… ну, это даже забавно. Как про меня сказал один умник: «Какой же он кухарь, ежели тощий да бледный?» Где он, правда, у меня красные глаза увидал, не знаю.
— Ох, — сказала Катриона с облегчением (дело не в Тильде, хвала Девяти), — дуракам рот не заткнёшь. Не тревожьтесь, господин Росс, никто вам ничего не сделает. А кто у меня вздумает упырей ночами ловить, тот у ворот три ночи подряд будет сидеть, раз ему не спится.
Ну да, господин Росс, а как же. Назвала было она его на ты — он так на неё посмотрел… нет, не возмутился даже. Взгляд был такой… как на того же Яна: что с тебя взять, дура деревенская? Зови на ты, раз никто тебя вежливому обращению не учил.
— Да я знаю, что не заткнёшь, — отмахнулся он. — И не тревожусь. Из-за своей упыриной природы по крайней мере не тревожусь. Но объясните, пожалуйста, вашим девушкам, сира, что я обручён и что моя невеста слегка так выше меня по статусу. Я не хочу, чтобы она разорвала помолвку, потому что какая-то вязовская красавица твёрдо решила, что я её шанс перебраться в город.
— А кто она? — с любопытством спросила Аларика. И даже на себя прежнюю стала похожа. — Ваша невеста?
— Внучка Иеронима Серпента, — неохотно ответил Росс.
— А он кто такой? — Ну, кажется, она вздремнула с дороги, плотно поужинала, отдохнула от воплей своего «сыча» и на глазах начала оживать.
— Очень известный алхимик, сира, — всё так же без всякой охоты ответил Росс. — Их семья знаменита, главным образом, тем, что готовит противоядия почти к любой отраве.
— Это как же они тогда должны в ядах разбираться? — пробормотала Катриона, поразившись тому, как ляпнула, совершенно не думая, про алхимиков — и на’ тебе.
Росс дёрнул щекой.
— Да, сира, — сказал он. — Разбираются, ещё как. Сам старик Серпент в немилости у графа, его младший сын уехал от греха подальше на север, а с Илоной меня согласились обручить, как я понял, чтобы вывести её из-под удара, если дела пойдут совсем плохо. Подумаешь, кондитерша какая-то, кому она нужна? Так вот, сира, очень вас прошу, объясните вашим девушкам, что я не брезгую ими и не… как же это мне сказали?.. рыбку вывожу?.. Я в самом деле не хочу никаких недоразумений.
Катриона испустила очередной тяжкий вздох. Мало ей было консорта, пренебрегающего вязовскими красотками, теперь девки начали охоту на ещё одного городского. Которому они тоже сто лет не сдались, даже чтобы просто задрать подол по-быстрому. Ну вот за что ей это всё?